В эти дни на сцене Лирик-оперы Чикаго царит bel canto - театр представляет
оперу Винченцо Беллини “Пуритане”. Партию Эльвиры впервые исполняет выдающаяся
российская оперная певица Альбина Шагимуратова. В эксклюзивном интервью
вашему корреспонденту певица рассказывает о последних событиях в ее жизни и
делится планами на будущее.
“Никакой отсебятины...”
- Рад снова приветствовать вас в стенах Лирик-оперы, Альбина. Это наша третья
встреча: 2013 год - Джильда в “Риголетто”, 2016 год - Лючия в “Лючии ди
Ламмермур”, и вот теперь - Эльвира в “Пуританах”. Как вы себя чувствуете в
Чикаго?
-
Прекрасно. Лирик-опера - второй, после Метрополитен-оперы, театр в Америке,
оперный дом очень высокого уровня. Генеральный директор Энтони Фрейд
приглашает в театр лучших солистов. В Лирик-опере не издеваются над операми, не
делают сумасшедшие спектакли. Поэтому я согласилась на мою
первую Эльвиру именно в Чикаго. Опера “Пуритане” идет в традиционной постановке итальянского театрального режиссера Сандро Секуи. Постановка очень знаменитая. Ей
уже много лет.
-
Очень много. На премьере в МЕТ в 1976 году главные партии исполняли Джоан Сазерленд и Лучано Паваротти.
-
Сазерленд должна была петь Эльвиру в Чикаго, но почему-то этого не
случилось. В сезоне 1992-93 годов в Лирик-опере в этой постановке пела Джун
Андерсон. И вот через двадцать пять лет оперу снова увидят в
Чикагоостановка не точно такая же. Это новая редакция с
небольшими изменениями, но декорации и дизайн не меняются. Лирик-опера сшила
для нас новые костюмы по эскизам Питера Холла.
-
Второй раз в Чикаго вы работаете с признанным специалистом в операх bel canto, дирижером Энрике
Маццола...
-
Он досконально знает этот репертуар. Энрике - достаточно дотошный дирижер.
Он требует от певцов беспрекословного выполнения того, что написано в клавире,
занимается деталями, обращает внимание на нюансы. С таким дирижером работать
интересно.
-
Когда мы говорили о “Риголетто” и “Лючии...”, вы интересно рассуждали о
трансформациях образов Джильды и Лючии. В этом отношении Эльвира меняется
гораздо стремительнее, успевая сойти с ума, а потом быстро стать счастливой...
-
Вот в этом и сложность актерская - как это все сыграть? Очень неожиданные
переходы, контрасты... Иногда я думаю, за что же Артуро ее так любит? Почему он
решил на ней жениться? Девушка она неординарная. Немного сумасшедшая.
-
Может быть, лучше не углубляться в психологию характера? В операх bel canto сюжет часто “высосан из
пальца”. Главное – показать красоту голоса, а не выразить характер героя.
-
Я за то, чтобы голосом выразить все эмоции. Это было во времена Сазерленд,
Каллас, Ренаты Скотто, всех великих примадонн прошлого. Я очень часто к ним
возвращаюсь и переслушиваю. Сейчас, готовясь к “Пуританам”, переслушала все
исполнения Джоан Сазерленд именно этой партии.
-
Вы считаете ее исполнение эталонным?
-
Трудно сравнивать. У каждой певицы есть свои
плюсы. Беверли Силлс и Эдита Груберова изумительно пели Эльвиру. Очень сложно
кого-то выделить.
-
Вы не боитесь, слушая записи ваших великих
предшественниц, попасть под их влияние?
-
Я слушаю оперу, когда ее изучаю, не зная
партитуры. Слушаю фразировку, дыхание, каденцию. Если нам не опираться на
великие голоса прошлого, тогда кого слушать? Я не могу взять клавир и, не
послушав, начать самой разбираться. Мне надо выучить материал, а потом
создавать свой образ. К “Пуританам” я готовилась очень быстро. Было мало
времени на подготовку. Буквально за две недели выучила всю партию. Для меня это
подвиг. Занималась по восемь-девять часов в день. Буквально жила с Эльвирой и
31 декабря, и на Новый год, и все январские праздники... Специально поехала в
Питер к концертмейстеру Мариинского театра, который знает эту оперу... С музыкальной точки
зрения Эльвира - потрясающая партия! Есть что попеть. И знаменитая Полька с
вуалью, и сцена сумасшествия...
-
Какие моменты в опере для вас самые сложные в техническом отношении?
-
Вокальных сложностей нет. Необычность этой постановки в том, что Маццола
исполняет оперу без купюр. Звучит оригинальная версия композитора со всеми
повторами, которые обычно купировались. Из-за полного клавира “Пуритане”
сложнее “Лючии...”.
-
В нашем прошлом разговоре вы сказали, что “Лючия – королева всех
белькантовых партий”. Если Лючия – королева, то кто Эльвира? Принцесса?
-
Думаю, да. В техническом плане Эльвира не уступает по сложности Лючии, но
Лючию все-таки чаще исполняют. В “Пуританах”, кроме сопрано, нужен сильный
тенор. Это очень трудная партия, с верхним “фа”. Не все тенора справляются.
Партию Артуро на сегодняшний день исполняют только Лоуренс Браунли и Хавьер
Камарена.
-
Браунли справляется?
-
Он замечательный. Это наша вторая совместная работа. Мы пели вместе в
Хьюстонской опере в “Похищении из Сераля” Моцарта. С ним легко находить общий
язык.
-
Беллини сочинил эту оперу в расчете на лучших
певцов своего времени – сопрано Джулию Гризи, тенора Джованни Баттисту Рубини,
баритона Антонио Тамбурини и баса Луиджи Лабланки. На премьере публика заставляла исполнителей повторять на бис почти каждый
номер. Успех был столь велик, что “пуританский” квартет решил не расходиться, а
устроить турне по Европе. Певцы в течение нескольких лет ездили с концертами по
главным оперным столицам...
-
Хорошая идея. Мне кажется, наш “пуританский”
квартет - тенор Лоуренс Браунли, баритон Энтони Кларк Эванс, бас Адриан
Сампетрян и я - тоже имел бы успех. На нас лежит огромная ответственность –
четверть века в Чикаго не звучала эта опера.
-
Насколько для вас важны исторические события,
описанные в опере?
-
Очень важны. А как иначе? Это историческая
постановка. Режиссер нам все время рассказывал историю войны между пуританами и
роялистами. Никакой отсебятины - только исторические факты!
“Круг
замкнулся”
-
В недавнем интервью российскому каналу “Культура” вы сказали, что заканчиваете петь Царицу ночи. С ней вы дебютировали в
Зальцбурге в 2008 году, ее вы последний раз споете в Зальцбурге в 2018 году.
Круг замкнулся?
-
Круг замкнулся. Мой голос изменился, стал крупнее, больше. При всей моей
любви к Царице ночи сколько можно ее петь? Нужно расширять горизонты, двигаться
дальше, развиваться. Царица ночи – именно та партия, которая помогает молодой
певице заявить о себе. В моем случае это был 2008 год, Зальцбургский фестиваль,
маэстро Мути, европейский оперный дебют. После этого были Метрополитен,
Ковент-Гарден, Ла Скала, Париж, Вена, Берлин, Большой театр, Мюнхен,
Сан-Франциско, Лос-Анджелес. Где я только ее не пела!.. У каждого большого
певца есть своя фирменная партия, которая его открыла. У Джойс Ди Донато –
Розина в “Севильском цирюльнике”, у Анны Нетребко – Донна Анна.
Моей визитной карточкой стала Царица ночи.
-
Тяжело расставаться с любимой партией?
-
И тяжело, и нет. Есть такой стереотип: если ты поешь Царицу ночи, то это
навсегда. Очень сложно перейти на какой-то другой репертуар. Мне это удалось...
Когда Зальцбург позвал меня на новую постановку “Волшебной флейты” – оперы
открытия фестиваля, - я посчитала, что правильно будет, если я приму это
предложение и спою Царицу ночи последний раз там, где я с ней начинала. Десять
лет с Царицей ночи – это огромный срок. В основном, ее исполняют четыре-пять
лет.
-
Какие еще оперные партии в вашей “обойме”?
-
Я собираюсь распрощаться только с Царицей ночи. Все остальные партии пока
со мной. В репертуаре у меня по-прежнему Виолетта, Лючия, но мне уже хочется
переходить на другой репертуар. Больше Россини. Весной я буду петь в опере
“Турок в Италии”. Мне бы хотелось попробовать Анну Болейн и Марию Стюарт в
операх Доницетти, оперы Верди...
-
Всю тюдоровскую трилогию Доницетти хотели бы спеть?
-
(Альбина на некоторое время задумалась.) Анну и Марию – конечно, да,
а вот Элизабет в “Роберто Девере” – не знаю. Партия очень низкая.
-
От каких партий вы бы сегодня отказались?
-
От Луизы Миллер сегодня откажусь. “Трубадур” – нет. “Набукко” – нет. “Сила
судьбы” – нет. Может быть, такой репертуар я вообще никогда не спою. Или, не
знаю, лет через десять... Собиралась петь песни Рихарда Штрауса, но потом
поняла, что еще рано. Позвонила Владимиру Теодоровичу Спивакову и попросила его
поменять программу, когда мы готовились к совместному выступлению... Сейчас
пошла такая тенденция – молодым певцам сразу давать Тоску. А это тяжелая
партия, которую можно начинать в тридцать пять - сорок лет. В этом смысле
Нетребко - молодец. Она в такой репертуар перешла попозже. Сейчас век быстрого
взлета и короткой карьеры, а мне хочется петь дольше... Моцарта надо петь. Я
Моцарта оставлять не собираюсь. С удовольствем продолжаю петь Донну Анну,
Констанцу в “Похищении из Сераля”, с удовольствием бы спела Электру в
“Идоменее” или даже Графиню в “Свадьбе Фигаро”. Вы знаете, я распеваюсь на
Царице ночи. На Моцарте певцы не могут петь широко. Голос остается здоровым, в
хорошей форме. Эдита Груберова до последнего пела высокие партии. И в сорок
пять, и в пятьдесят. В сорок пять она еще пела Царицу ночи. Это при том, что
она рожала, у нее есть дети. После родов в женском организме происходит столько
изменений. Голос меняется. Многие после родов не могут в принципе петь... Я
вспоминаю интервью Ферруччо Фурланетто о том, как он поет Моцарта больше
тридцати лет.
-
Это он мне сказал и добавил: “Моцарт – бальзам для голоса”. Он уверен, что
сохранил голос благодаря Моцарту.
-
Он прав. Меня Моцарт научил дисциплине. Если ты умеешь петь Моцарта, ты
умеешь петь все. Можно “пойти” в bel canto или в Верди. Дальше - легче... Недавно я начала преподавать и предложила
своим студентам Моцарта: концертные арии, арию Графини. Студенты начали петь
по-другому! Они “поют на дыхании”, все осмысливают, голос собирают, фокусируют,
не кричат...
“Только бы не испортить, лишь
бы не навредить!..”
Так неожиданно в нашем разговоре возникла новая тема - педагогическая. Я
попросил Альбину рассказать подробности.
-
О преподавании меня просил ректор Казанской консерватории. Он несколько лет
меня уговаривал, а я все время отказывалась, потому что понимаю ту огромную
ответственность, которая на меня ложится. Работать с молодым голосом трудно.
Думаешь: только бы не испортить, лишь бы не навредить!.. У меня занимаются
аспиранты, пять лет отучившиеся в консерватории. Сейчас - два студента: сопрано
и баритон. Занятия с ними помогают мне самой в технике, работе, профессии.
Студенты живут в Казани, но если я в Москве, приезжают на два-три дня в Москву;
если в Петербурге – приезжают в Петербург, и мы занимаемся там. Они жаждут моих
занятий. Уже есть первые результаты. Сопрано Айгуль Хисматуллина стала
солисткой Мариинского театра, баритон Артур Исламов – солист Татарского театра
оперы и балета. У меня учится его жена, лирическое сопрано Эльза Исламова. В
январе она выступила на конкурсе в Китае, прошла на третий тур.
-
Вы такая молодая, а уже занимаетесь педагогикой...
-
Когда, поездив на Западе, поучившись у больших мастеров, я приезжаю в
Россию и вижу молодых малообученных певцов, мне становится немного боязно за
наше будущее.
-
С другой стороны, посмотрите на западные оперные театры: кругом русские
имена!
-
Их могло бы быть намного больше! Знаете, сколько талантов в России?
Выбиваются на большой уровень единицы. А сколько талантов в глубинке... Не
смогли себя раскрыть, никто не помог, попали не в те руки... Что будет через
десять-двадцать лет? Где наше следующее поколение певцов? Где будущие звезды?..
Мне невероятно повезло. Я очень многому научилась на Западе: в Европе и
Америке. После Хьюстона я стала другим человеком. А у многих студентов
российских консерваторий нет возможности приехать на мастер-класс знаменитой
примадонны. Например, Кири Те Канавы или Ренаты Скотто... Российская земля
богата на таланты, а талант требует огранки. Эту огранку мы получаем на Западе.
“Ливайн, Гергиев, Мути”
-
Мне всегда казалось, что дирижер может одинаково успешно дирижировать и
оперой, и балетом, и симфоническими произведениями. А для вас есть такое
понятие: оперный дирижер?
-
Есть, но на сегодняшний день в мире больше симфонических дирижеров, чем
оперных.
-
Какая специфическая особенность оперного дирижера?
-
Дышать с певцами и любить певцов. Мало сейчас таких, мало... Настоящий
оперный дирижер – Джеймс Ливайн. Музыкант от Бога, настоящий оперный дирижер,
который совместно с певцами создает произведения искусства. Спектакль – это
ведь не только солист, но и команда певцов, дирижер, оркестр, хор. Режиссер –
единственный человек, который остается на берегу. А мы “поплыли”... Настоящий
оперный дирижер - Валерий Гергиев. При этом Валерий Абисалович потрясающе
дирижирует симфоническими произведениями. Он с полуслова-полузвука понимает, о
чем идет речь. Музыкант, которому не требуется много репетиций, который идет за
солистом. Это редкое качество. Недавно мы пели “Царскую невесту” в Мариинском
театре с Ольгой Бородиной. Это была моя первая Марфа... Я бы назвала еще одно
имя - Риккардо Мути. Сколько я всему научилась у него! Я бы с удовольствием
продолжала с ним работу, но он дирижирует “тяжелым” Верди. Ливайн, Гергиев,
Мути - вот кто для меня настоящие оперные дирижеры.
“Каждое предложение
рассматривается индивидуально”
-
Альбина, каким был для вас 2017 год? Что было самым интересным,
запоминающимся?
-
Работа в Ковент-Гарден с Грэмом Виком на опере Моцарта “Митридат, царь
Понтийский”. Я дебютировала в партии греческой королевы Аспазии. Это была очень
интересная работа. Вик – настоящий мастер. Мои с ним совместные работы – в
Чикаго “Лючия...” и в Лондоне “Митридат...” – были очень запоминающимися.
Пожалуй, на сегодняшний день ни один из режиссеров меня так тонко не чувствует,
как Вик. Я буквально влюбилась в него и хочу с ним еще работать, создавать
новые роли. Он - режиссер старой школы, знает, как работать с певцами, как
выстроить рисунок роли. Многим режиссерам нужна красивая картинка, а внутри –
пустота. А Вик заполняет эту пустоту и знает, что делать в этой пустоте. Я бы
очень хотела пригласить его в Россию... В прошлом году я дебютировала в Опере
Бастиль с “Волшебной флейтой”. Должна была дебютировать в другой опере три года
назад, но тогда только-только родила и не могла восстановиться через месяц,
чтобы полететь в Париж.
-
Переходя в год 2018... Что будет главным для вас?
-
В мае приступаю к репетициям оперы Россини “Семирамида”. Это огромное
событие для меня. Партия написана для легендарной Марии Малибран. Достаточно
низкая партия.
-
Вы пели Семирамиду в сентябре 2016 года в концертном исполнении на Би-Би-Си
Промс и рассказывали потом, что после Семирамиды вам уже ничего не страшно...
-
Да, а вы спрашиваете у меня, сложно ли мне петь “Пуритане”. Какая Эльвира
после Семирамиды?.. Диск с записью концертного исполнения выходит в марте, а в
июне будет новая постановка в Баварской опере. Красивая постановка.
Традиционная.
-
Удивительно. Обычно в Баварской опере предлагают самые радикальные
решения...
-
Я как-то “попала”. В одной сцене в “Дон Жуане” режиссер хотел, чтобы Донна
Анна разделась сама и раздела Дона Оттавио. Я сказала режиссеру, что этого
делать не буду.
-
Подписывая контракт, вы знаете, какая вас ждет постановка?
-
Знаю. Я спрашиваю. Мне приходит предложение, и я вижу весь состав
исполнителей, имена режиссера и дирижера. Приведу вам один пример. Цюрихская
опера звала меня на “Путешествие в Реймс” Россини. Оперу ставил кинорежиссер.
Мне прислали видео, чтобы показать, как он работает. Это оказалось неприемлемо
для меня. Я поняла, что не смогу с ним работать, и не приняла предложение... Для
меня важно, кто будет дирижировать, кто - ставить, в каких костюмах я буду
выступать. Только если все компоненты сходятся, я подписываю контракт. С
“Пуританами” я знала, что будет дирижировать Энрике Маццола, и знала, с кем
буду петь. Каждое предложение рассматривается индивидуально.
-
Я заметил, что, являясь солисткой Татарского театра оперы и балета, в
Мариинке вы выступаете чаще, чем в родной Казани.
-
Это правда. Благодаря маэстро Гергиеву.
-
И в Большом театре вы - гость редкий...
-
Я дебютировала в Большом театре с Царицей ночи в 2010 году. Пела Людмилу в
“Руслане и Людмиле”. Потом была “Травиата”. И все.
-
Не приглашают, не можете совпасть по расписанию или просто менеджерские
способности Гергиева гораздо выше, чем в Большом театре?
-
Его ассистенты оказались дальновиднее. Они просят мое расписание на два-три
года вперед, а потом делают так, чтобы оно совпало с расписанием Валерия
Абисаловича. Каждый год я выступаю в Мариинке несколько раз.
-
И “Пуритане” можете спеть с Гергиевым, если он захочет, правда?
-
Надо поговорить с маэстро...
-
Вы чувствуете конкуренцию в оперном мире?
-
Нет. В моем репертуаре нет.
-
Но ведь вам многие завидуют?..
-
Я стараюсь об этом не думать. У меня столько забот: семья, маленький
ребенок, работа. Каждый день расписан буквально по минутам.
-
В ноябре вашей дочурке Аделине исполнилось три года. Расскажите,
пожалуйста, о ней.
-
Растет потихоньку. Сейчас она осталась с моей свекровью. После Чикаго у
меня выступление в Казани, а потом три недели проведу с ней.
-
Вы живете в Москве?
-
Да, у меня квартира в Москве. Мой муж работает в Москве.
-
Аделина гордится вами?
-
Когда видит меня по телевизору, показывает пальчиком и говорит: “Мама”. В
сентябре я пела на концерте, посвященном 85-летию Владимира Ивановича
Федосеева. Концерт записывали на телевидении и радио. Через несколько дней был
День города. Мы с семьей пошли гулять. Сели в машину, муж включил радио
“Орфей”, и Аделина вскрикнула: “Мама, мама поет”. Звучала ария “Casta diva” из “Нормы”. Мы были поражены. У
нее музыкальный слух.
-
Подрастает новая оперная певица?
-
Не знаю. Посмотрим. Она слишком маленькая. Пока она просто песни поет и
книжки читает.
К общей радости всех любителей музыкального искусства Альбина Шагимуратова
вернется в Лирик-оперу в следующем сезоне. Она исполнит партию Виолетты в опере
Дж.Верди “Травиата”. До новой встречи, Альбина!
Фотографии к статье:
Фото 1. Альбина Шагимуратова. Фото – Павел Ваан и
Леонид Семенюк
Фото 2. Альбина Шагимуратова в спектакле
“Пуритане” (Лирик-опера, февраль 2018 года). Фото – Тодд Розенберг
Фото 3. Альбина Шагимуратова и Лоуренс
Браунли в спектакле “Пуритане” (Лирик-опера, февраль 2018 года). Фото – Эндрю
Киоффи
Фото 4. Альбина Шагимуратова и Адриан Сампетрян в спектакле “Пуритане” (Лирик-опера, февраль 2018 года). Фото – Тодд
Розенберг
Фото 5. Альбина Шагимуратова. Фото – Павел Ваан и
Леонид Семенюк
Фото 6. Альбина Шагимуратова. Фото – Павел Ваан и
Леонид Семенюк
Комментариев нет:
Отправить комментарий
New comment in your blog!