Полина Осетинская: “Я – сама по себе”. Интервью перед встречей в Чикаго

17 марта в Литературном салоне Аллы Дехтяр состоится творческий вечер пианистки Полины Осетинской.

Маленькая девочка в красивом платьице, виртуозно играющая на рояле, - такой запомнилась Полина Осетинская тем, кто видел ее на концертах, и миллионам телезрителей бывшего Советского Союза. Впервые она выступила в Вильнюсской консерватории в шесть лет. В одиннадцать состоялся ее сольный концерт в Большом зале Московской консерватории. Чудо-ребенок, вундеркинд – какое-то время она была невероятно популярна. Ее знали даже те, кто никогда не ходил на концерты классической музыки. Казалось, ее знала вся страна. Но сказка закончилась так же неожиданно, как началась. Девочка убежала от отца и в передаче А.Невзорова “600 секунд” впервые рассказала о себе всю правду. Правду, которую никто не знал... А потом настали будни. Девочка выросла, закончила Санкт-Петербургскую консерваторию и ассистентуру-стажировку в Московской консерватории в классе профессора В.Горностаевой, превратилась в тонкого, умного, серьезного музыканта. Сейчас она выступает с концертами, гастролирует по всему миру, участвует в музыкальных фестивалях, выпускает диски, а еще пишет замечательные эссе. Одно из них читайте в следующем номере нашей газеты. А сегодня будущая гостья Чикаго рассказывает о музыке, времени и о себе...

-        У вас - очень разнообразный репертуар: от Баха до Сильвестрова, от Бетховена до Десятникова. Обрисуйте, пожалуйста, круг самых дорогих вам композиторов.

-        Вот вы, пожалуй, и обрисовали этот круг. Еще Гендель, Равель, Дауленд, Малер, Прокофьев, Дебюсси, Шостакович,  Пелецис. Их много, и все любимы по-своему. Нелюбимых я стараюсь не играть, благо, такая возможность у меня есть.

-        Есть ли композиторы, произведения которых вы не станете исполнять?

-        Конечно. Это музыка, которая мне активно не нравится. Обойдемся без примеров.

-        Что дает вам исполнение современной музыки? Общаетесь ли вы с композиторами, чью музыку исполняете?

-        Исполнитель должен всегда находиться в контексте. Никогда не было такого, чтобы игралось только то, что написано двести лет назад. Вплоть до XX века музыканты играли то, что было написано сейчас и для них. И только в XX веке ситуация изменилась, что привело к стагнации и мозгов, и профессиональных возможностей музыкантов. Музыка должна жить после рождения, исполняться, находить своих поклонников...

-        Кого из композиторов вашего поколения вы можете выделить? Кто станет Прокофьевым и Шостаковичем XXI века?

-        Думаю, Леонид Десятников, вслед за Шнитке, станет эмблемой нашего времени. Конечно, Валентин Сильвестров. Возможно, Павел Карманов или Сергей Невский, или Владимир Раннев, или еще кто-то, о ком я не знаю. Их много. Одни пишут знаки, другие - ноты, третьи - звуки, четвертые - графики, пятые - мелодии...

-        Вы не думаете, что современная музыка не вызывает интереса у публики? Или это мне так кажется, глядя на публику в Чикаго, которая, на мой взгляд, очень консервативна.

-        Она везде консервативна. Именно поэтому включать одно-два произведения современной музыки надо в любую программу, чтобы создавать между старой и новой музыкой диалог, контекст, развитие.

-        Как вы относитесь к джазу? Вы не пробовали соединить в одном концерте классические произведения с джазовыми и пригласить сыграть с вами джазовых музыкантов?

-        Нет, я люблю делать дело хорошо, а для того, чтобы хорошо играть джаз, нужно учиться, нужно много времени. У меня этого времени нет.

-        Кто из великих пианистов прошлого оказал на вас наибольшее влияние?

-        Микеланджели, Гульд, Рихтер, Гофман, Юдина.

-        У вас есть образец для подражания, непререкаемый авторитет, кумир в сегодняшнем фортепианном искусстве?

-        Непререкаемых – нет, я не могу слепо поклоняться и фанатично принимать, я - профессионал и все вижу по своему. Соколов, безусловно. Плетнев – интересно. Любимов.

-        В Ленинграде вы учились у Марины Вольф, а в Московской консерватории - в классе Веры Горностаевой. Что дало вам общение с этими замечательными музыкантами?

-        С Мариной Вольф – жизнь (она мне ее вернула) и профессию. С Горностаевой – интеллектуальный подход и умение видеть музыку с разных точек: живописной, архитектурной, математической. Наследство Нейгауза.

-        Про вас говорят, что вы – принципиальный противник конкурсов. Но ведь конкурсы дают путевку в жизнь молодым музыкантам. Как пробиться без них? У вас есть другой рецепт?

-        У меня вообще нет рецептов. Для большинства конкурсы – возможность заявить о себе. Конечно, ею пренебрегать не стоит. Но у меня другой путь.

-        Рихтер говорил, что он очень не любил выбирать рояли. А для вас имеет значение инструмент, на котором вы играете?

-        Безусловно. Для вас имеет значение, на какой машине вы ездите? Есть машина, которая везет вас сама, настолько она комфортна и безупречна, вам надо ей только не мешать. А есть старые ржавые “Жигули”, без гидроусилителя, автомата и подвески. На чем вы быстрее доедете? Я люблю роскошные рояли, которые все могут сами. Но играть часто приходится “на дровах”. Тут-то и помогают профессионализм и навыки.

-        Приоткройте, пожалуйста, двери вашей творческой лаборатории. Как вы выбираете произведения? Сколько часов в день вы репетируете?

-        Для начала я во что-нибудь влюбляюсь - в произведение, композитора или идею. Дальше начинаю делать ”research” – куда это может меня привести, какие связи, какие мысли возникают... Эту часть, сочинение программы, я люблю больше всего. Иногда получаются шедевры, какой была программа “Италомания-20”. Иногда – просто забавные сопоставления.

-        Вы не записываете часы, которые “задолжали” инструменту, как это делал Рихтер?

-        Нет. Боюсь, в этом случае моей жизни на отдачу долгов явно бы не хватило.

-        Вы часто можете сказать: “Да, я сегодня довольна собой”? Часто ли вы испытываете удовлетворение от собственной игры? Я имею в виду не внешние атрибуты успеха, а именно ваше внутреннее состояние.

-        Крайне редко. Не больше десяти-пятнадцати концертов за всю жизнь.

-        Вы выступаете в разных странах, перед разной публикой. Как на вас влияет зритель? В каких странах вам легче выступать? В каких странах самый требовательный слушатель?

-        Конечно, мы зависимы от эмоциональной слушательской отдачи. Есть контакт - будет играться легко и вдохновенно, нет – захочется побыстрее отыграть. В любой стране возможны оба варианта.

-        У вас есть любимый зал, где вы любите выступать больше всего?

-        Да нет, пожалуй. Череда любимых есть, да, а какого-то одного – нет.

-        Сегодня для некоторых музыкантов концерт превращается в обыкновенную рутину. Вы по-прежнему получаете удовольствие от музицирования?

-        Я не так часто играю, чтобы это превратилось для меня в обязаловку, стараюсь избегать конвейера, он для меня губителен, как и для любого стоящего музыканта, думаю. А уж камерное исполнительство – это вообще чистое наслаждение.

-        Моя мама (педагог по фортепиано) слушала вас в Минске, когда вам было шесть лет. Маленькая девочка в красивом платьице, играющая Экспромт-фантазию Шопена. Уже тогда за кулисами в филармонии все говорили о том, как ваш отец губит вас, как он непрофессионален... Что - никто ничего не мог сделать?! А что случилось бы с вами, если бы не ваше бегство в Питер?

-        История не терпит сослагательного наклонения. Не стоит гадать. Думаю, что ничего хорошего.

-        После всего, что с вами случилось, логичней было бы вообще возненавидеть фортепиано, музыку и все, с ней связанное. У вас не было такого чувства? И если да, то что заставило вас остаться в музыке?

-        Марина Вольф.

-        Книга “Прощай, грусть” очень страшная и очень грустная. Почему через много лет вы решили рассказать правду о себе?

-        Друзья уговорили, издатель сделал предложение, от которого “она не смогла отказаться”.

-        Вам стало легче, когда вы написали эту книгу?

-        Гораздо. Она стала для меня абсолютной самотерапией, это признал даже мой психоаналитик.

-        У вас подрастают дети. Они занимаются музыкой?

-        Старшая (дочь мужа от первого брака) занимается. Я не вмешиваюсь, иногда помогаю чуть-чуть. Ей нравится. Младшие балакают и тренькают шутки ради. Пока, во всяком случае.

-        Что главное, на ваш взгляд, в воспитании детей?

-        Любовь и терпение. Очень много терпения и очень много любви.

-        Что происходит сегодня в культурной жизни России? Буду рад, если вы подскажите новые имена, которых необходимо услышать, расскажете о тенденциях и направлениях в музыке и шире - в культуре.

-        Ой, это сложно и долго. Из пианистов молодых – Лифшиц, Коробейников, Володин, Генюшас. Из дирижеров - Теодор Курентзис, Феликс Коробов, Владимир Юровский – правда, он уже европейское достояние, так же как и оперный режиссер Дмитрий Черняков. Замечательные поэты - Мария Степанова и Елена Фанайлова. Композиторы Мартынов, Батагов, Пелецис.

-        Как вы относитесь к последним событиям в общественной жизни России: принятию Думой “антимагнитского” закона, обсуждению вопроса о переименовании Волгограда в Сталинград? Зачем власть откровенно провоцирует своих граждан? И что делать в этом отношении мастерам культуры? Как говорили раньше, “с кем вы, мастера культуры”? С кем вы, Полина Осетинская?

-        Прежде всего – я сама по себе, не люблю ходить строем. Принятие закона, так же как и многие другие инициативы нашей думы, вызывают у меня ужас и омерзение. Но ситуация сейчас близка к гражданской войне – ведь даже на территории русскоязычного фейсбука тот, кто не с нами, тот против нас. И это еще страшнее и грустнее, чем все то, что происходит на нашей Родине, население которой не помнит и не хочет помнить ничего из нашей истории, и главное, что история имеет обыкновение повторяться.

-        На сайте www.russlife.ru вы публикуете замечательные эссе. Вы помните, что послужило отправной точкой для вас? Почему вы решили взяться за перо?

-        Конечно. Шура Тимофеевский (Александр Тимофеевский – литературовед, шеф-редактор интернет-журнала “Русская жизнь”. – Прим. автора.) сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться. Главное ведь в подобном предложении - что? Как оно сделано и от кого исходит. Тщеславие – отправная точка, что еще?

-        Вы не только пишете сами. Вы – активно читаете других. Какая книга лежит у вас на книжном столе?

-        Сейчас – “Знаменитые русские о Венеции” Кара-Мурзы, “Жизнь и судьба” Гроссмана, “Гений места” Вайля.

-        Вы выступаете в Литературном салоне Аллы Дехтяр. Будет ли это просто концерт или (название обязывает!) вы будете не только играть, но и рассказывать о себе, может быть, прочтете какие-нибудь из ваших эссе. Как вы собираетесь построить свой вечер?

-        Сыграю программу, а там – как пойдет, как говаривал мой коллега. Читать эссе? Это как-то странно. А вот поговорить, ответить на вопросы, подписать книгу или диски – с удовольствием.

-        Вы первый раз в Чикаго? Если нет, то, может быть, у вас есть любимое место в городе. Если да, то будет ли у вас время посмотреть Чикаго? Куда бы вы хотели сходить в первую очередь?

-        Первый, поэтому не знаю, куда идти. Но думаю, ко второму приезду у меня уже будет план!

-        Удачи, и до встречи в Чикаго!

-        Спасибо, до встречи!

Nota bene! Встреча с Полиной Осетинской состоится 17 марта 2013 года в 6 часов вечера в Центре “Круг” (http://www.krug4us.com/about) по адресу: 718 South Milwaukee, Wheeling, IL 60090. Справки по телефону – 773-275-0934. Цена билета - $25. 

Фотографии к статье:

Фото 1-5. Полина Осетинская