С сезона 2018-19 годов музыкальным
руководителем Чикагского оперного театра (далее - ЧОТ) станет дирижер Лидия Янковская
- единственная женщина - музыкальный руководитель
американского оперного театра с мультимиллионным бюджетом. В эксклюзивном интервью вашему корреспонденту наша соотечественница
рассказывает о работе с симфоническими и оперными оркестрами, а также о том,
почему в будущем году она переезжает в Чикаго.
Наша беседа с Лидией началась с
моих поздравлений.
- Какова была ваша первая реакция на предложение
возглавить ЧОТ?
-
Бесконечная радость. Если бы я могла для себя
придумать идеальную позицию, я бы придумала именно эту. ЧОТ во всех отношениях
прекрасно подходит к тому, что меня интересует, а именно – современные, а также
необычные и редкие оперные произведения. Этот театр дает мне огромные
возможности. Я дирижирую по всей стране, а
вот как раз в Чикаго еще не было возможности поработать. С нетерпением жду
этого!
-
То есть над ответом долго не думали?
-
Нет, тут же согласилась.
-
О вас очень лестно отозвался Генри Фогель, а он –
величина очень большая. Бывший президент Чикагского симфонического оркестра и
нынешний Председатель совета директоров ЧОТ. Предложение исходило от него?
-
Частично. Я очень много работаю по всей Америке.
Многие меня знают, и многие рекомендовали меня на эту позицию.
-
Вы наверняка знаете историю ЧОТ. Долгие годы
руководителем театра был Брайан Дики, и это были годы его расцвета. Последние
годы театр переживает не лучшие времена. Прежний руководитель Андреаш Митишек
ничего не смог сделать, чтобы привлечь в театр нового зрителя. Наоборот, в
театр перестали ходить даже его верные сторонники. В данной ситуации
понадобятся какие-то радикальные реформы. Вы готовы предложить их зрителю?
-
Я готова предложить зрителю замечательные оперы,
которые еще не показывались в Чикаго. Их очень много, особенно из русского
репертуара. Я знаю, что недавно в Лирик-опере ставили “Евгения Онегина”, до
этого шел “Борис Годунов”. Но русский репертуар настолько богатый, так много
потрясающих опер. У одного Римского-Корсакова их больше дюжины... Я очень много
дирижирую русскими операми. Недавно в Бостоне ставила “Демона” Рубинштейна,
которого здесь никогда и никто не показывал. Пять лет назад у меня была первая
постановка “Снегурочки” в Америке на русском языке. Когда-то эту оперу
Римского-Корсакова ставили в Америке на французском языке, но на русском - до
этого никогда. У меня была первая постановка в Бостоне “Алеко” Рахманинова. Это
просто примеры потрясающих опер, которых здесь никто не слышал. Мне не терпится
показать русские оперы в Чикаго! Конечно, ничего не могу обещать. Может быть,
это случится не в мой первый сезон, но мы постепенно собираемся менять
репертуар, и в будущем я очень надеюсь познакомить чикагского зрителя с русской
оперой.
“Дирижирование
- мое призвание”
-
Расскажите, пожалуйста, о вашем детстве. Откуда у
вас появился интерес к музыке?
-
Я родилась в Санкт-Петербурге в семье инженеров.
Мама обожает музыку. Она училась в музыкальной школе, играет на фортепиано,
поет. Ее отец – мой дедушка – был ученым, пел в спектаклях любительского
оперного театра. Меня с раннего детства водили на концерты и оперные
выступления. Я очень хорошо помню, как в года четыре мы пошли на “Любовь к трем
апельсинам” Прокофьева в Мариинский театр. Это было для меня одним из самых
ранних оперных впечатлений. Я помню, как смотрела и слушала эту потрясающую
оперу, восхищалась экзотическими костюмами... Я стала заниматься музыкой в
раннем возрасте. Очень интенсивная была программа: с четырех лет пела в
Санкт-Петербургском детском хоре радио и телевидения, играла на фортепиано...
Мы переехали в Америку в 1995 году, когда мне было девять лет. Поселились в
городе Олбани (столица штата Нью-Йорк). Я занималась скрипкой, вокалом, но
главным инструментом было фортепиано. Всю мою американскую жизнь у меня были
русские педагоги. Сначала - русская учительница, потом пианисты Владимир
Плешаков и его жена Елена Винтер. Я занималась каждую неделю по часу с каждым.
У Владимира Плешакова очень интересная биография. Родился в России, вырос в
русской культуре и русской музыке в... Китае и Австралии, потом приехал в
Америку. Идеально говорит по-русски. Учась в школе, я выиграла Фортепианный
конкурс. Играла Концерт Моцарта. В то время я играла на скрипке, была
концертмейстером юношеского оркестра. У меня был замечательный дирижер, который
знал, что я часто веду хоровые репетиции. Он предложил мне на репетициях
дирижировать моцартовским концертом с фортепиано, как во времена Моцарта, когда
не было дирижера и концерт вел пианист. После выступления спросил, не хочу ли я
продирижировать Симфонию Дворжака на следующем концерте. Мне было семнадцать
лет, я не понимала, что делаю, но сразу согласилась...
-
Получается, вы случайно стали дирижером?
-
Не только случайно. У меня были замечательные
педагоги, которые в меня верили и видели, что мне это подходит. И еще очень
важно, что мне предоставили возможность дирижировать. Сначала я думала
посвятить себя фортепиано, но поняла, что сидеть одной по семь часов в комнате
- это не для меня. Я училась в колледже Вассар (Vassar College). Полтора часа севернее
Нью-Йорка. Это - одна из сестринских школ Йельского университета с потрясающей
музыкальной программой и одной из самых больших коллекций Steinway. В университете я продолжала заниматься дирижированием и музыкой, изучала
философию и языки (я говорю на нескольких, кроме русского и английского).
Философия меня очень интересовала, но когда стоял выбор, брать класс по
философии или быть на репетиции какого-то музыкального ансамбля, я всегда
выбирала второе. Сразу стало понятно, что дирижирование – мое призвание. После
колледжа меня пригласили бесплатно учиться на факультете дирижирования
Бостонского университета. Я получила диплом мастера и сразу стала музыкальным
руководителем профессиональной оперной компании Lowell House Opera при Гарвардском
университете. Вскоре у меня образовался свой ансамбль современной музыки.
Последние десять лет я нахожусь между Бостоном и Нью-Йорком, гастролирую в
других городах и странах.
“Волшебный
мир”
В настоящее время Лидия Янковская является
художественным руководителем Juventas New Music Ensemble и музыкальным руководителем Commonwealth Lyric Theater. Я
попросил рассказать дирижера, что собой представляют эти музыкальные
коллективы.
-
Juventas New Music Ensemble - инструментальный ансамбль, с которым я работаю последние шесть лет.
Сначала - в качестве музыкального руководителя, последние два года – как
художественный руководитель. Ювентас – древнеримская богиня юности. Слово
“юность” того же корня. Отсюда название - Juventas. Ансамбль специализируется на
музыке молодых современных композиторов. Мы предоставляем возможность услышать
музыку нашего времени и о нашем времени. Мы делаем много совместных проектов. К
примеру, недавно у нас был концерт с роботами и электроникой. Мы работали
вместе с Массачусетским технологическим и Вустерским политехническим
институтами. Недавно у нас был совместный концерт с местным кукольным театром.
С большими, разными по стилям куклами проходили историю музыки за последние сто
лет. У нас был совместный проект с цирком. И каждый год мы ставим новую оперу.
У нас, в основном, очень молодая публика, а молодежь хочет слушать то, что им
ближе, то есть современную музыку... Бостонский Commonwealth Lyric Theater возглавляют выходцы из бывшего Советского Союза
Александр Прохоров и Ольга Лисовская. Это - очень интересный театр, связанный с
русской общиной Бостона. Я работаю с ним практически с его основания и вижу, как
он постепенно растет и развивается. Последние пять-шесть лет мы концентрируемся на том, чтобы привезти в Бостон
произведения композиторов из славянских стран. Недавно мы совместно с
украинской общиной ставили на украинском языке с украинским хором оперу Семена
Гулака-Артемовского “Запорожец за Дунаем”. Пару лет назад у нас была очень
успешная постановка “Алеко” Рахманинова. В этом году “Демона” Рубинштейна мы ставили в Cutler Majestic Theatre – одном из самых больших оперных театров Бостона. Был
большой успех, а среди зрителей было множество американских любителей оперы.
Для нас очень важно, что эти оперы вызвали интерес не только у русской общины.
Поэтому я так оптимистично настроена в отношении ЧОТ.
-
Чем вас привлекает оперное дирижирование?
-
Мне нравится возможность совместить музыку с
работой с оркестром и вокалистами (я изучала вокал и даже работала
профессионально как певица), режиссерами, продюсерами, дизайнерами; привлекает
возможность связывать то, что мы делаем, с культурой, историей, литературой. Работа
в опере – коллективная работа. Я прихожу на первую репетицию, передо мной –
партитура и двести-триста человек. В конце из нот на бумаге у нас возникает
новый мир. Волшебный мир. Музыкальный мир. Это очень здорово!
-
Женщина-дирижер - это до сих пор большая редкость.
Не возникало ли у вас ситуаций, когда музыканты (особенно из маститых
оркестров) смотрели на вас свысока, с недоверием? Мол, молодая симпатичная
девушка с дирижерской палочкой... - что она нам может сказать нового?!
-
Может быть, такое бывало в самом начале, но как
только ты встаешь на дирижерское место и начинается репетиция, недоверие
пропадает. Если ты делаешь свою работу профессионально, все остальное теряет
значение.
-
Да уж, разделять людей по гендерному признаку –
последнее дело. Кстати, как вам в этой связи высказывание Юрия Хатуевича
Темирканова, что дирижирование – не женская профессия? Он это позволил себе
сказать в Балтиморе, где замечательно работает Марин Алсоп.
-
Он это сказал, сидя в ее комнате за кулисами. Я с
ней, кстати, регулярно работаю. Она - первая женщина на позиции такого уровня в
оркестровом мире... Я думаю, когда люди видят что-то непривычное, им это
немного странно и они начинают это выражать словами. На самом деле, я повторяю,
что бы кто ни говорил, если видна профессиональность и уважение к музыкантам,
начинается нормальная работа.
-
Вы дирижируете Бостонским молодежным
симфоническим оркестром и работаете хормейстером в различных программах
Бостонского симфонического оркестра. Я хорошо знаю, что собой представляет
Чикагский симфонический оркестр, а потому хочу услышать, что вы думаете о
состоянии его главного конкурента - Бостонского симфонического...
-
Бостонский симфонический оркестр, конечно, на
очень высоком уровне. Так же, как и Чикагский. Музыкальный руководитель Андрис
Нелсонс показывает в Бостоне очень интересные программы, включая, кстати,
русский репертуар. Он поставил несколько масштабных опер в концертном
исполнении. Я работала с ним недавно над оперой Рихарда Штрауса “Кавалер розы”
с Рене Флеминг. Музыканты оркестра очень довольны работой с дирижером,
поскольку для них каждый концерт превращается в событие, далекое от
повседневности.
-
И Бостонский, и Чикагский оркестры входят в так
называемую пятерку лучших оркестров Америки “Big Five”. А у вас есть своя первая пятерка оркестров?
-
Трудно сказать. Все оркестры отличаются друг от
друга, и каждый хорош чем-то своим. Все зависит от репертуара, дирижера,
состава... Даже акустика зала изменяет оркестр.
-
Тогда я спрошу по-другому: какой оркестр идеален
для вас?
-
Идеальных оркестров не бывает – иначе у меня не
было бы работы. Оркестры все время меняются. С каждым новым музыкантом или
новым дирижером меняется звук. Одному оркестру один дирижер может подходить
идеально, а другому – не подходить совсем. Мне нравится работать с разными
коллективами.
-
В чем главная специфика работы в оркестре оперного
театра?
-
Работа оперного дирижера труднее, чем
симфонического. Когда играешь в сотый раз Пятую симфонию Бетховена, то все идет
само по себе, и оркестранты почти не думают о том, что они делают. В опере
такое практически невозможно, потому что в любой момент может случиться что
угодно. Если певец забудет слова или мизансцену, или вдруг изменит что-то, все
пойдет по неожиданному пути. Оперный оркестр должен быть гораздо пластичнее
симфонического. Он требует более высокого уровня концентрации. К тому же в
оперном театре звук идет со сцены в зал и обратно в яму. Надо все время думать
о том, как это звучит в зале. Кажется, что звук певца идет из другой комнаты. В
этом - дополнительная трудность. Оперные оркестры должны быть все время на
связи с дирижером, а я, как дирижер, на связи с оркестрантами и певцами. Иначе
все развалится.
-
Бывали у вас такие случаи, когда “все
разваливалось”?
-
Не всегда все проходит успешно, но такого, чтобы я
потеряла контроль, не было. Когда что-то идет не так, я, как дирижер, должна
собрать все части в единое целое. Конечно, бывают ошибки. Певец что-то забудет
или что-то произойдет с декорациями или с костюмами. В этот момент оркестру
надо что-то пропустить или перескочить, или замедлиться, или подождать... Надо
сделать так, чтобы публика ничего не заметила. Это как раз те моменты, когда
нужен дирижер. А есть другие моменты, когда надо отойти и дать оркестру играть.
Дирижер нужен больше всего именно тогда, когда что-то не получается.
-
Сейчас модно говорить о “режиссерской опере” и
ругать режиссеров. Они, мол, диктуют бал, осовременивают, ничего не понимают в
музыке, и т.д. Что вы думаете по этому поводу?
-
Вагнер называл оперу “Gesamtkunstwerk”, то есть искусство, вмещающее в себя все. Это и есть настоящая опера.
Если мы говорим только о музыке или только о театре, баланс разрушается, и
опера не будет настолько эффектной. Для меня самое замечательное в опере -
когда музыка и театр становятся одним целым. Тогда получаются лучшие оперные
постановки. Часть проблемы состоит в том, как дирижеры подходят к опере.
Режиссер ставит всю оперу, работая с ассистентом, а дирижер прилетает в
последнюю минуту. У него может быть совсем другое понятие об опере, и две части
– режиссерский подход и идеи дирижера - не совмещаются. Я считаю, что моя
работа состоит в том, чтобы работать с режиссером в течение всего процесса,
чтобы моя интерпретация оперы совмещалась с интерпретацией оперы со стороны
режиссера. Иначе невозможно. Иначе получаются две параллельные прямые, которые
не пересекаются.
“Камерные
представления необычного репертуара”
-
Вернемся в Чикаго. В какой мере в вашей работе вы
будете независимой и самостоятельной?
-
Все решения по репертуару и артистическому составу
мы будем принимать совместно с директором театра Дагласом Клейтоном. Мы уже
сейчас начинаем планировать будущие сезоны. Мы сообща подбираем людей, которые
подходят друг другу. Будем выбирать режиссеров, которые понимают музыку и
специфику оперного театра. Надеюсь, избежим “непересекающихся прямых”.
-
В Чикаго есть всемирно известный оперный театр -
Лирик-опера. У него большой бюджет, там
платят большие гонорары, поют звезды. Изначально театр, в который вы приходите,
находится в проигрышной ситуации. Конкурировать на равных невозможно. Как
работать в таких условиях?
-
Я считаю, что ЧОТ дает публике то, что Лирик-опера
дать не может. Это - камерные представления необычного репертуара, которые в
Лирик-опере не будут показывать. Для них такие спектакли - риск, для нас – нет.
Это самое главное. Мы можем сделать такие спектакли на том же уровне или даже
лучше. Потрясающе талантливых певцов очень много. Некоторые из них очень
известные, некоторые - еще станут такими. Мы можем найти их и представить нашим
зрителям. Я хочу привести в театр множество самых разных режиссеров, дирижеров,
дизайнеров. Мы будем работать над тем, чтобы репертуар был разный: из разных
времен, разных стран, разных языков и музыкальных стилей. Я собираюсь всерьез
работать в ЧОТ, поэтому осенью 2018 года мы с мужем переезжаем в Чикаго.
-
Замечательная новость! Это очень необычно для
музыкального руководителя - жить в городе, а не прилетать на премьеры...
-
Я считаю, что музыкальному руководителю необходимо
именно жить в городе, в котором работаешь. Я буду дирижировать двумя постановками
в год. Конечно, буду продолжать ездить в разные места, гастролировать... Я хочу
быть частью Чикаго, участвовать в жизни города. Если я не понимаю людей Чикаго,
как я могу просить их верить в то же искусство, в которое верю я?!
-
Ну что ж, мне остается только пожелать вам удачи
на новом месте. С нетерпением ждем вас в Чикаго!
-
И я с нетерпением жду возможности переехать в
Чикаго. Полна решимости работать в потрясающем городе, полном яркой
артистической жизни и интересных людей. Я надеюсь, что, как музыкальный
руководитель, смогу наладить связи с молодежью Чикаго и привести ее в зал.
Опера – прекрасное искусство. Очень жаль, что не все знают и понимают это.
Просто не у всех была возможность увидеть, насколько интересные вещи могут быть
сделаны в оперном театре. ЧОТ - замечательное место, где можно осуществить
самые смелые замыслы.
Итак, уважаемые читатели, следите
за афишей ЧОТ. Жизнь в нем изменится в самое ближайшее время, и впереди нас ждут
очень интересные спектакли. Такого в Чикаго еще не было!
Nota bene! Ближайшая премьера театра - опера “Консул” Джана Карло Менотти с Патрисией Расетт в главной
партии (совместная постановка с Оперой Лонг-Бич). Спектакли пройдут 4, 10 и 12
ноября 2017 года в помещении The Studebaker Theater по адресу: 410 South Michigan,
Chicago IL 60605. В планах театра на 2018 года - опера “Элизабет Кри” Кевина
Путса по роману Питера Акройда “Процесс Элизабет Кри” (мировая премьера,
совместная постановка с Оперой Филадельфии и Hackney Empire, 10, 16 и 18 февраля 2018 года), а также две почти никогда не
исполнявшиеся одноактные оперы Гаэтано Доницетти “Пигмалион” и “Рита” (14, 20 и 22 апреля 2018 года). Все подробности – на сайте http://www.chicagooperatheater.org/.
Фотографии к статье:
Фото 1-8. Лидия Янковская.
Фотографии предоставлены пресс-службой ЧОТ