“Мессия” Генделя и “Салют Вене”. Чикагский симфонический центр, 21 - 30 декабря 2023 года

21 и 23 декабря, 7.30 pm; 22 декабря, 1.30 pm. В последней программе Чикагского симфонического оркестра (далее - ЧСО) 2023 года - шедевр барочной музыки, оратория Георга Фридриха Генделя “Мессия” (оркестровка - сэр Эндрю Дэвис). Солисты: Джоэль Харви, сопрано; Дженнифер Джонсон Кано, меццо-сопрано; Мэтью Поленцани, тенор; Джон Релайя, бас. Чикагский симфонический хор. Приглашенный хормейстер - Джеймс Басс. Дирижер - многолетний музыкальный руководитель Лирик-оперы, ныне - руководитель-лауреат сэр Эндрю Дэвис.

Гендель не был религиозен. Настоящей верой стала для него благотворительность. Вот и “Мессия” предназначалась исключительно для исполнения с благотворительной целью. Первое исполнение оратории в Дублине 12 апреля 1742 года состоялось в пользу бедных. Доход от концерта был целиком разделен между “Обществом помощи узникам долговой тюрьмы”, “Больницей для бедных” (бесплатной больницей, основанной в 1726 году шестью хирургами) и лондонским приютом. Когда успех “Мессии” утвердился в Лондоне, Гендель решил передавать сбор от ежегодных концертов в пользу “Убежища для найденышей”. Даже ослепнув, он продолжал дирижировать ораторией в благотворительных концертах. Гендель запретил своему издателю печатать что-либо из этой оратории, и первое издание появилось только в 1763 году. Он завещал “Убежищу для найденышей” копию партитуры со всеми партиями. Другую копию он отдал “Обществу помощи узникам долговой тюрьмы” в Дублине с правом, как было записано, “сколько угодно пользоваться для нужд Общества”. В списках Приюта упоминается и имя маленькой Марии-Августы Гендель, родившейся 15 апреля 1758 года. Это была девочка-найденыш, которой композитор дал свое имя.

До пандемии монополия на исполнение “Мессии” была у чикагского The Apollo Chorus. Он исполнял это произведение каждый год, начиная с 1879 года! Но последние три года мы слышим “Мессию” в Симфоническом центре с другими исполнителями. На этот раз состав самый представительный.

30 декабря, 2.30 pm. Музыкальный год в Чикаго традиционно (двадцать пятый раз!) закрывается вечером “Салют Вене” (Salute to Vienna New Year’s Concert). В программе: вальсы и польки композиторов семьи Штраус, а также любимые мелодии из классических оперетт. Исполнители: сопрано из Вены Бригитта Симон, тенор из Вены-Копенгагена Дэвид Данхолт, артисты труппы Europaballett, оркестр Strauss Symphony of America (с участием музыкантов Chicago Philharmonic). Дирижер - маэстро из Вены Михаэль Зехетнер. Подробности концерта - на сайте salutetovienna.com.

2023 год заканчивается, музыкальный сезон 2023-24 годов продолжается. Первые в новом году концерты состоятся 6 января. Они посвящены детям. В серии “Однажды в Симфоническом центре” (“CSO for Kids: Once Upon a Symphony”) музыканты ЧСО не только исполнят, но и инсценируют сказку “Три поросенка” (“Three Little Pigs”).

Для ЧСО новый год начнется с тура по городам Европы. С 11 по 29 января 2024 года оркестр проведет четырнадцать концертов в семи странах. Во всех городах ЧСО руководит почетный пожизненный дирижер-лауреат (Music Director Emeritus for Life) Риккардо Мути. Для оркестра это будет шестьдесят четвертый тур в истории, тридцать пятый - по Европе, первый - с 2020 года, восьмой - под управлением маэстро Мути. Перед вами - расписание гастролей.

11 января - Брюссель (Palais Des Beaux Arts, Бельгия, первое в этом городе совместное выступление ЧСО с Р.Мути);

13 января - Париж (Франция, Philharmonie de Paris);

14 января - Эссен (Германия, Philharmonie Essen);

15 и 16 января - Люксембург (Philharmonie Luxembourg);

18 и 19 января - Франкфурт (Германия, Alte Oper);

20 января - Кельн (Германия, Cologne Philharmonie);

22 и 23 января - Вена (Австрия, Musikverein);

24 января - Будапешт (National Concert Hall, Венгрия, первое в этом городе совместное выступление ЧСО с Р.Мути);

26 января - Турин (Auditorium Lingotto, Италия);

27 января - Милан (Teatro alla Scala, Италия, с 1986 по 2005 годы маэстро возглавлял Ла Скала, его концерт в этом городе всегда имеет особое значение);

29 января - Рим (Teatro dell' Opera di Roma, Италия).

Среди исполняемых произведений - те, что мы слышали на недавних концертах ЧСО в Чикаго: пьеса “Триумф восьмиугольника” Ф.Гласса (европейская премьера состоится в Брюсселе, затем пьесу услышат в Париже, Эссене, Люксембурге, Франкфурте, Кельне, Вене, Будапеште, Турине), Четвертая (“Итальянская”) симфония Ф.Мендельсона (Брюссель, Париж, Эссен, Люксембург, Франкфурт, Кельн, Будапешт, Турин), Пятая симфония С.Прокофьева (Брюссель, Люксембург, Вена, Милан), симфоническая поэма “Из Италии” Р.Штрауса (Париж, Эссен, Люксембург, Франкфурт, Кельн, Вена, Будапешт, Турин, Милан, Рим), Третья симфония Ф.Прайс (Люксембург, Вена), симфоническая картина “Волшебное озеро” А.Лядова (Франкфурт, Рим), сюита из балета “Жар-птица” И.Стравинского (Франкфурт, Вена, Рим), Вторая симфония И.Брамса (Франкфурт).

Во время тура музыканты оркестра примут участие в разнообразных мероприятиях, дадут мастер-классы, встретятся со своими европейскими коллегами.

Но, похоже, я сильно забежал вперед. В 2024 году я продолжу свою постоянную “трансляцию” из Симфонического центра, а это значит, что вы узнаете о предстоящих концертах все самое интересное. С наступающим новым годом, друзья! Здоровья и мира! Не прощаюсь... 

Nota bene! Абонементы и одиночные билеты на концерты Чикагского симфонического центра - на сайте cso.org или в кассе по адресу: 220 South Michigan Avenue, Chicago, Il 60604.

Фотографии к статье:

Фото 1. Чикагский симфонический хор. Фото - Брайан Керси

Фото 2. Сэр Эндрю Дэвис. Фото - Тодд Розенберг

Фото 3. Дженнифер Джонсон Кано. Фото - Фей Фокс

Фото 4. Мэтью Поленцани. Фото - Ravinia Festival

Антон Батагов. Музыка во время войны. Интервью с пианистом и композитором

27 января в Чикаго состоится концерт одного из крупнейших современных пианистов и композиторов Антона Батагова. В программе - фортепианный цикл “Избранные письма Сергея Рахманинова”. О Глассе и Паганини, России, Америке и Черногории, минимализме, музыке во время войны и кошке Кисе - в эксклюзивном интервью Антона Батагова.

- Антон, 2024 год начинается для вас с гастролей по Америке. Запланированы концерты в Чикаго, Мэдисоне, Денвере... Как вы пишете: “География доставки писем Рахманинова расширяется”. Как возник ваш фортепианный цикл?

- Идея пришла мне в голову в Америке осенью 2012 года. Помните, был такой ураган “Сэнди”? Прямо на следующий день после урагана мы с женой решили съездить на могилу Рахманинова. Это примерно полчаса от Нью-Йорка, идиллическое место под названием Валхалла, кладбище Кенсико. Ощущения, которые у меня там возникли, трудно передать словами. Рахманинов - наверное, один из главных символов русской музыки - уехал из России, жил в Америке, нашел уединенное место в Швейцарии, потом, когда началась война, уехал оттуда. В Америке он любил американских слушателей и качество игры американских оркестров, но душой был все равно совсем в других местах. Коллеги, откровенно говоря, Рахманинова презирали. Они считали его выдающимся пианистом и совершенно непрофессиональным композитором. Пианистом, который почему-то возомнил, что он - композитор. Понятно, что такое отношение его не могло радовать. Он умер в сорок третьем, а в шестидесятые годы возник так называемый минимализм, из которого много чего выросло. Рахманинов, конечно же, не считается “праотцом” минимализма. Он, казалось бы, вообще не тот композитор, который на кого-то повлиял. Но это только на первый взгляд. Если прислушаться, то в его сочинениях обнаруживаешь ростки той музыки, которая пришла, когда так называемый авангард исчерпал себя. Я подумал: почему бы Рахманинову не написать музыкальные письма в будущее? Среди современников ему не с кем было поделиться... Вот такая возникла идея, и я ее осуществил. Премьера состоялась в 2013 году, тогда же вышел альбом.

- Композиторов, к которым вы обращаетесь, - девять: Симеон тен Холт, Питер Гэбриел, Арво Пярт, Людовико Эйнауди, Филип Гласс, Вим Мертенс, Никколо Паганини, Брайан Ино, Владимир Мартынов. Седьмое письмо обращено Виму Мертенсу и Паганини. Как в компанию к Глассу, Пярту и Гэбриелу попал Паганини?

- Знаете, когда мы пишем emailы, мы иногда копируем письма другому адресату? Рахманинов написал “Рапсодию на тему Паганини”. Письмо Мертенсу - вариации на ту же самую тему. Паганини он “поставил в копию”, то есть известил Паганини о том, что написал вот такое письмо. Рахманинов уважал авторские права.

- Почему именно эти имена? Потому что они - ныне живущие композиторы?

- Не все. Первое письмо адресовано голландскому композитору Симеону тен Холту, который как раз в 2013 году умер. Я хорошо отдаю себе отчет в том, что эта подборка выглядит более чем странно. Почему такой выбор? У меня нет продуманного ответа. Может последовать очень большой список композиторов, которые могли бы быть адресатами, но не стали ими. Вся постмодернистская - а теперь уже метамодернистская культура и искусство - диалог между разными временами, стилями, личностями, жившими в разные времена. В каждом из писем можно найти черты стиля конкретного адресата, но в целом все имена условны. Условна игра, правила которой предполагают фантазию и диалог. Дальше - свобода внутри этого пространства.

- Вы затронули тему, как Рахманинов из пианиста превратился в композитора и как его не принимали коллеги. Нет ли в этом переклички с вашей судьбой? Вы ведь тоже начинали как пианист, тоже с какого-то момента стали сочинять и первое время вас тоже не воспринимали как композитора...

- Я, боже упаси, не претендую на какую-то параллель с Рахманиновым. А то, о чем вы сейчас сказали, - это не в прошедшем времени. В начале ХХ века композиторов, пищущих музыку определенного типа, называли авангардистами. В середине ХХ века это слово получило как бы новое рождение: есть даже термин “второй авангард”. Сейчас музыка, диаметрально противоположная минимализму, иногда тоже называется этим же словом, но чаще - “новая академическая музыка”. Эти композиторы относятся ко мне как к недоразумению. Не когда-то, когда я что-то начинал, а сейчас. Они так же относятся почти ко всему, что условно называется минимализмом. Для написания такой музыки, как они считают, композитором быть не нужно. Но ведь подобная ситуация вполне типична. Такое бывало и в прошлые века. Например, Шуберт прожил очень короткую жизнь, всего тридцать один год. При его жизни состоялся один-единственный “авторский вечер” - концерт его сочинений. Надо понимать масштабы этих концертов - это примерно квартирники. Коллеги относились к Шуберту с уничижительным высокомерием, причем и после его смерти. В середине XX века один американский музыковед написал, что сонаты Шуберта - “одно бесконечное мучение”. И таких примеров очень много в истории.

- Да, вы в прекрасной компании... Я помню разговоры в конце девяностых, как вы вдруг перестали выступать и стали записывать альбомы.

- Да, был такой период. Но альбомы я стал записывать еще в восьмидесятые. И тогда же начал сочинять, и это была, как ни странно, в основном электроника, а потом постепенно все сложилось в естественное для меня целое. Сейчас я продолжаю играть классическую музыку, и выступать, и записывать альбомы. Это и Бах, и Шуберт, и Дебюсси, и много других имен. Пишу и для фортепиано, и для других инструментов, и песни, и рокерские вещи. И с электроникой не расстаюсь. Это тоже моя родная сфера. Для меня давно исчезли границы.

- В 2023 году вашему циклу “Избранные письма Сергея Рахманинова” исполнилось десять лет. 2023 год - рахманиновский: сто пятьдесят лет со дня рождения и восемьдесят - со дня смерти. Если бы этот цикл вы сочиняли сегодня, каким бы он был? Вы бы оставили все как есть или изменили что-то?

- Для любого человека, занимающегося искусством, существует сегодняшний момент. То, что происходит сегодня, может произойти только сегодня. Спустя десять лет происходят уже совершенно другие вещи. Если бы я был только композитором, я бы давным-давно расстался с этим циклом и занимался другими вещами. Но поскольку я еще и исполнитель, я продолжаю это играть. Я играю и какие-то вещи, которые написаны гораздо раньше, в девяностые. А в декабре 2023 года играю новый альбом. Это все как-то пересекается. Но то, что когда-то написано, уже написано, и не надо думать, что было бы, если бы я это писал сейчас. Хотя... бывает по-разному. В 2021 году у меня вышел альбом “Early Piano Works Revisited”. Это четыре фортепианных пьесы середины девяностых, которые я в 2021 году сыграл немного по-другому. Где-то несколько нот изменил, где-то добавил октавное удвоение... Какие-то мелочи - а получилась новая, свежая вещь, хотя это старая для меня музыка. Что касается “Писем Рахманинова”, ни одной ноты я с тех пор не изменил. Вообще все это существует уже как будто бы отдельно от меня. Играю так, как будто это написал кто-то другой. А классику я играю так, как будто ее написал я. Это, наверное, наглость, но иначе просто невозможно... Но вот знаете… в этом году я играл в разных странах “Письма Рахманинова”, и, конечно, сейчас они приобретают новый смысл. Все повторяется. По страшным, трагическим причинам многие покидают Россию - в частности, коллеги. Они географически куда-то перемещаются, и их искусство становится частью совершенно другой жизни. Это очень болезненный процесс, но в чем-то он, конечно, очень продуктивен для мировой культуры. Так же, как Рахманинов стал совершенно другим, мировым явлением, когда покинул Россию. Стал ли бы он таким, если бы не уехал? Наверно, да. Мы не можем этого знать... Но, конечно, сейчас мысли обо всем этом занимают наше сознание, поэтому именно сейчас мне захотелось снова сыграть эту музыку.

- Длительность цикла - 1 час 20 минут. Что будет потом? Можно ли будет пообщаться с вами, задать вопросы?

- Перед концертом я всегда говорю несколько слов. После концерта чаще всего не говорю, не хочется все переводить в разговоры. Иногда у меня бывают встречи со слушателями, но именно как отдельное событие. Но бывают и прямо после концерта. Редко. Как будет в январе в Америке, я не знаю. Пока мы об этом еще не думали. Мне всегда интересно послушать, что люди думают и чувствуют. Не профессионалы, а просто слушатели. Кстати, как правило, они умеют чувствовать и понимать музыку глубже и тоньше, чем, например, некоторые критики. И умеют это формулировать! И не пытаются уложить свои переживания в какую-то схему. Они просто слушают и входят в поток музыки. А профессионалы сидят на берегу и анализируют. Нет, конечно, есть и исключения!.. Короче говоря, если возникнет предложение о встрече со слушателями, я - за.

- В начале марта 2022 года вы опубликовали манифест “Я уехал”, в котором сказали, что находиться в России после 24 февраля невозможно. Вы жили какое-то время в Америке, сейчас - в Черногории. “Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря...” В этом ответ, почему Черногория?

- Это был не манифест, а один из моих постов. Я вообще в фейсбуке пишу на разные темы. И о музыке, и о бездомных животных, и о жизни вообще. Благодаря этим постам у меня в России совершенно удивительная аудитория. Мои люди не только слушают музыку. Они знают, что думает и чувствует человек, ее сочиняющий и исполняющий. Ну так вот, если вы внимательно читали тот пост, вы, наверное, заметили, что слово “уехал” я поставил в кавычки. Вот почему. Я много лет жил между Россией и Америкой, между Москвой и Нью-Йорком. Это для меня никогда не было эмиграцией, как для Рахманинова, но существованием между двумя полюсами. Это очень продуктивно и в творческом, и в философском смыслах. Если бы не это, я бы не сделал важнейших вещей. Слово “уехал” - из лексикона советского времени. Это значит “уехал навсегда”, “эмигрировал”. А человек искусства, который живет как “гражданин мира”, не “уезжает” и не “возвращается”. Это просто другой тип жизни. Я как раз в январе и феврале 2022 года был в Америке, у меня там вышел новый альбом, я играл в Нью-Йорке на юбилее Филипа Гласса. Прилетел в Москву 20 февраля... По-моему, ясно, как я могу относиться к войне. В XXI веке трудно себе представить, чтобы кто-то, если он не сумасшедший, мог бы сказать “Я люблю войну” или “Я хочу, чтобы была война”. Как и любой нормальный человек, я считаю, что такое явление, как война, неприемлемо и недопустимо. Нигде, ни в какой стране, ни в какой ситуации. Это всегда чудовищная гуманитарная катастрофа. Как можно считать себя вправе лишать кого-то жизни ради каких-то амбиций? Я вообще считаю, что такое явление, как оружие, недопустимо в человеческой цивилизации. Применение силы, а уж тем более с оружием - это показатель не силы, а слабости. Когда человек кого-то бьет, не говоря уж о стрельбе и применении бомб, ракет и прочего - значит, он не в состоянии сделать то, что дано человеку как виду, он не в состоянии договориться и действовать на основе разума, здравого смысла и прежде всего - любви. Наша планета скоро смахнет всех нас, людей, как вирус, как нечто такое, что своей глупостью угрожает существованию природы. А мы в это время убиваем друг друга. Разве это не безумие? Я уже двадцать пять лет вегетарианец. Даже комаров не убиваю. “Не убий” - это не только “не убивай людей”, это значит вообще “не убивай”. Когда началась эта война, я почувствовал, что хочу физически дистанцироваться от нее. Это наивно, я понимаю, но это было естественное желание. И мы поехали в Америку - просто потому, что у нас есть право жить там: мне когда-то давно дали грин-карту по категории “outstanding artist”. И вот в этот раз мы прожили там какое-то время. А потом возникла идея пожить в Черногории... Вообще, конечно, в Америке много очень хорошего, но я никогда не считал ее чем-то правильным, идеальным. Мне чужд такой подход к жизни, который измеряется деньгами и “успехом”. Мне, мягко говоря, не нравится то, как Америка ведет себя в мире. Мне кажется диким записанное в конституции “право на стрельбу”, которое применяется в бытовой жизни и приносит страшные плоды, это губительная деформация сознания. И многое другое мне в Америке, очень мягко говоря, не нравится. Когда живешь там, видишь все болезни общества изнутри. И спрашивается: где жить? Недавно я почувствовал, что меня притягивает еще один полюс, неочевидный и неожиданный - Черногория. Невероятно многомерная, многослойная, несмотря на свой крошечный размер, страна с удивительной и очень трудной историей, полной страданий. Территория, которую всегда кто-то завоевывал. Много чего тут происходило до самых недавних времен. Да и сейчас происходит. Это тоже, конечно, далекое от идеала место. Но это страна свободных и душевных людей. И это важно. Ведь свобода - это вовсе не только право сходить на избирательный участок, после чего ты идешь домой, а судьбу страны кулуарно решают несколько человек. Свобода - это не “имею право делать все, что хочу”. Свобода - это не внешняя иллюзия, а внутреннее состояние. Очень глубокое. И его невозможно уничтожить. Его невозможно отнять. В общем, я в Черногории семь месяцев. Что будет дальше - не знаю.

- Вы всегда отличались ярко выраженной гражданской позицией. Осенью 2022 года вы дали интервью Голосу Америки, где сказали, что не понимаете, почему большинство людей в России поддерживают войну. В декабре этого года вы снова играете в России. Вас не смущает, что, возможно, вы будете играть и тем, кто поддерживает убийства мирных жителей, кто голосует за преступную российскую власть?

- А вас не смущает, какое количество людей сейчас, после 7 октября, по всему миру фактически поддерживает терроризм? А вы знаете, что огромному числу эмигрантов, когда-то переехавших из советской и постсоветской России в разные другие страны, еще задолго до 2022 года, нравились в России, в Америке и в других странах именно те явления, которые мне или вам кажутся неприемлемыми? И дело не только в том, за кого они голосуют. Поговорите с ними. Вы услышите такие вещи, которые вас, я думаю, сильно огорчат. То есть, видимо, я должен и в Америке, а также в любой стране, где я играю, спрашивать у людей, входящих в зал, про их гражданскую позицию? Было бы странно, правда? Вообще, знаете, ходить в белом пальто - это... Это такая смешная иллюзия... Да, в России моя аудитория - это люди, с которыми у меня нет расхождений во взглядах. И в России, и в других странах мои слушатели приходят на концерты и встречают там единомышленников. Но если в зале есть кто-то, кто смотрит на мир иначе - ведь все-таки он пришел на мой концерт, и, может быть, он уйдет домой после концерта с какими-то добрыми чувствами, и что-то изменится. А играть в дистиллированном пространстве - разве в этом есть вообще какой-то смысл? Можно уехать из одного места в другое, но вопрос: а куда ты приедешь? Перед кем ты там играешь и что слышат и думают люди, которые приходят слушать тебя в любой точке земного шара? Что они переживают в момент страшных событий, и затрагивает ли это их вообще? Эти вопросы встают везде. А что касается постов и интервью... У меня уже давно все слова закончились. Многие люди, как в России, так и за рубежом, давно перестали что-либо говорить, потому что слова бессильны, беспомощны. Они уже звучат навязчиво, даже бестактно. Это уже даже нехорошо - продолжать говорить слова.

- Недавно в фейсбуке вы написали: “Каждый день ад становится все глубже и все безнадежнее”.

- Каждый день мы смотрим на то, что происходит в мире. Мы смотрим, как ведут себя такие организации, как ООН, и как ведут себя те или иные государства... Дальше становится совсем печально. Мир показал, каковы основные алгоритмы мышления в XXI веке и какие из этого следуют действия (или их отсутствие). Я не хочу подробно об этом говорить, но ситуация кажется совсем безнадежной. Если мы заглянем в историю любой страны, то увидим в ней много страшного. Вопрос в том, какие выводы мы именно сейчас для себя делаем и куда мы идем. К сожалению, мир объединяется на почве ненависти. И мир не способен видеть детали. А от них зависит все. Понимаете, никакая страна не является монолитом. Все гораздо более многомерно, чем люди пытаются себе представить. Каждый человек - отдельная вселенная. А вот человека никто и не видит. Все мыслят “большими” категориями, лозунгами и принципами. Как будто нет людей, не говоря уж о других живых существах. И это катастрофически антигуманно. Это - метод “ковровых бомбардировок”. И получается не “борьба со злом”, а просто другое зло. Достигается ровно обратный эффект. И еще очень печально, что многие “уехавшие” презирают всех “неуехавших”, и наоборот. Печально видеть, как эта пропасть расширяется.

- Российская власть может вас использовать в своих целях. Мол, смотрите, Батагов вернулся, Батагов дает концерты, Батагов поддерживает войну...

- Никакая власть никогда меня не использовала и не может использовать ни в каких целях. Я играю для людей, которым интересно и нужно то, что я делаю. Для них мои концерты - важное явление, и я это очень ценю. Не играть для них - это была бы большая ошибка. Если ориентироваться на то, что кто-то что-то скажет, тогда нужно всю жизнь разносить пиццу, да и то кто-нибудь что-нибудь такое скажет, чтобы это “использовать в своих целях”. А как только ты выходишь на сцену, ты открыт для любых мнений, манипуляций и для чего угодно. Если этого бояться, то тогда не надо заниматься искусством. Важна уверенность в своих действиях. Я занимаюсь музыкой, а моя человеческая позиция предельно проста: я всегда был и буду не просто пацифистом, но человеком, считающим какое бы то ни было насилие категорически недопустимым.

- Можно сделать так, как украинский композитор Валентин Сильвестров: перестать самому исполнять музыку в России и запретить делать это другим...

- Мы с вами только что говорили: никакая страна - не монолит. Сильвестров в 2014 году запретил исполнять свою музыку в России, и все равно его музыку играли. И правильно делали. Насколько я знаю, он сейчас как раз рад, что его музыку играют в России. Играют порядочные люди для порядочных людей, скажем так.

- После Второй мировой войны философ Теодор Адорно сказал: “Нельзя писать стихи после Освенцима”. Перефразируя Адорно, можно сказать: “Нельзя писать стихи после Бучи и Мариуполя”. Тем не менее, стихи пишутся и музыка сочиняется, в том числе вами. В чем вы сегодня черпаете вдохновение? Что в этом, выражаясь вашими словами, “глубоком и безнадежном аду” позволяет вам продолжать творить?

- Вся история человечества - история войн. Просто то, что происходит сейчас, настолько близко всем нам, что возникает ощущение бессилия. И тем не менее... Есть люди, для которых музыка - спасительное явление. Это без всяких иллюзий насчет того, что “красота спасет мир”. Не спасет, разумеется. Но когда все религиозные подпорки рухнули, не говоря уж о более поверхностных ориентирах, у очень многих людей есть потребность в музыке как в лекарстве. Поэтому я выхожу на сцену и играю.

- Альбом, который вышел у вас 1 декабря, называется “Хорошо медитированный клавир”. Я понимаю, что музыку нельзя описать словами, но тем не менее в чем своеобразие и оригинальность нового альбома?

- Я думаю, оригинальности никакой нет. Это тоже перекличка с прошлыми веками. Формы, методы композиции, которые применялись в старинной музыке. То есть это написано сейчас, но по правилам, которые были в ходу несколько столетий назад. Правила эти были “минималистскими”. Именно поэтому мне всегда так интересно играть старинную музыку: Баха, Перселла, Пахельбеля, Берда, Рамо. Что касается названия, то слово “медитация” придумали не буддисты, не индуисты. Это латынь. Meditatio - сосредоточенное размышление, фиксация внимания на каких-то простых вещах. Христианские мистики этим словом активно пользовались. В частности, у Джона Донна есть много сочинений, которые он называл “Медитация номер такой-то”. Это было именно размышление, вписанное в христианскую традицию и связанное с самоосознанием человека в этих координатах. Такой процесс основан на многократном повторении, возвращении к тому, о чем мы думаем. В музыке во все времена это проявлялось через определенные принципы композиции. Мы берем простые ячейки -  мелодию или цепочку аккордов. Данный элемент становится центром медитации. Вокруг него начинаем сочинять бесконечные вариации. Это как рассматривать кристалл с разных сторон. В этом смысле “Хорошо медитированный клавир” - инструмент, из которого мы извлекаем звуки, возникшие вот таким путем, и на этих звуках концентрируется наше внимание. Зачем это нужно? Именно таким способом мы получаем шанс отключить сознание от быта, и через ту тьму, в которой мы существуем, увидеть свет, не подверженный разрушению.

- Вас называют композитором-минималистом, вы сами за время нашей беседы несколько раз повторили это слово. Как вы относитесь к этому определению?

- Никак. Даже классики минимализма - тот же Филип Гласс - с того момента, когда это слово появилось, его терпеть не могут. Никакие термины ничего не значат, кроме только того, что люди так устроены, что им нужно все как-то назвать, приклеить наклейку и поставить на какую-то полку. Так работает сознание. Чтобы было проще, я это слово в кавычках периодически употребляю... Эти определения не должны беспокоить человека, сочиняющего и играющего музыку.

- Филип Гласс ответил на мой вопрос о минимализме теми же словами, что и вы: “Мне все равно, как меня называют критики”.

- Гласс создал в музыке новую реальность, которая заставила буквально всех, даже тех, кто его презирает и ненавидит, немножко встряхнуться. Понятно, что ему совершенно все равно, как это называется.

- Для тех, кто не знаком с вашим творчеством, но хочет познакомиться: с чего вы бы предложили начать? С какого вашего произведения?

- Был у меня такой альбом “I Fear No More” - пятидесятиминутный цикл песен на тексты упомянутого Джона Донна. Госоркестр России под управлением Владимира Юровского. Солист - Александр Коренков. Оперный певец, занимается и рок-проектами, и много чем еще. Кстати, сейчас живет в Черногории. Этот альбом - вполне себе рокерская штука, но с симфоническим оркестром. Там есть и знаменитый бас-гитарист Гребстель, и гениальный барабанщик Володя Жарко, и совершенно уникальная скрипачка Ася Соршнева. Она занимается как классической музыкой, так и “антиклассикой”, играет на электроскрипке с рокерами, этническими музыкантами, и много с кем. Вот, наверно, с этого альбома можно начать. На YouTube есть роскошное видео. Запись сделана каналом Культура в 2014 году.

- Вы любите кошек и много пишете, как помогаете бездомным котам в Черногории...

- Помогаем по мере сил бездомным кошкам и собакам. Мы этим очень много лет занимаемся в России. Даже в Америке умудрились несколько лет назад, когда жили в Upstate Нью-Йорк, пристроить одного бездомного кота. В Черногории это просто стихийное бедствие, тоже ад, только другого формата. Люди обычно замечают, когда что-то плохое происходит с ними, а когда что-то не менее чудовищное случается с животными рядом с нами, в одном сантиметре от нас, мы это не замечаем.

- У вас есть свой кот?

- У нас кошка, которой больше шестнадцати лет. Мы ее подобрали в Москве осенью 2007 года. Ее зовут Киса. Белая кошка с голубыми глазами. Глухая от рождения. Она не слышит абсолютно ничего. Мы ее подобрали и поняли, что она глухая. Зачем придумывать какое-то сочетание букв, которое люди считают именем, если она не слышит? Мы решили, что она просто Киса. Так записано в ее паспорте. Она, естественно, живет с нами, несколько раз летала через океан, из России в Америку и обратно. Это непросто очень...

- Мой кот, наверно, получил бы сердечный приступ еще до вылета самолета...

- Для кошек самое страшное - проход рамок на контроле, когда приходится доставать кошку из переноски и держать на руках, пока переноска проезжает через рентгеновский аппарат. Если вы летите куда-то с пересадкой, приходится проделывать эту операцию два раза или больше. Для кошек это страшный шок. Дальше, в самолете, уже ничего... У меня в жизни есть только одно желание: чтобы каждое живое существо чувствовало, что оно кому-то нужно, что на него направлены чья-то любовь и забота. Этому желанию не суждено сбыться. Но если получается изменить жизнь хотя бы одного существа - ради этого и только ради этого имеет смысл жить.

Nota bene! Концерт Антона Батагова состоится 27 января 2024 года в 7.00 pm в помещении Epiphany Center for the Arts по адресу: 201 S Ashland Ave, Chicago, IL 60607. Информация и билеты - на сайте epiphanychi.com/events/roots-and-chords-music-presents-anton-batagov/?fbclid=IwAR2wt-wJSub6qah_UmNtVG2RljhtmeARBj6jk5hoMKC_DG-5V7UOHoJclNE.

Фотографии к статье:

Фото 1-4. Антон Батагов. Все фото - Ира Полярная

Чикагская “медь” в деле. Чикагский симфонический центр, 19 декабря 2023 года

19 декабря, 7.30 pm. Традиционный новогодний концерт ансамбля CSO Brass. В программе: аранжировки классических произведений для медных духовых инструментов. Среди композиторов - имена И.С.Баха и М.де Фальи. Дирижер - тромбонист Чикагского симфонического оркестра (далее - ЧСО) Майкл Мулкахи.

Сегодня оркестры все больше и больше унифицируются, и отличить один хороший оркестр от другого гораздо сложнее, чем это было полвека назад. На протяжении десятилетий главной отличительной особенностью ЧСО были медные духовые инструменты, именно они составляли славу чикагского оркестра. Чикагская “медь” ценилась величием звука, абсолютной, даже какой-то демонической силой. “Архитекторами” чикагского звука были концертмейстер группы туб с 1944 до 1988 года Арнольд Джейкобс и концертмейстер группы труб с 1948 до 2001 года Адольф (“Бад”) Херсет. Оба музыканта преодолели физические особенности, чтобы стать лучшими. Объем легких у Джейкобса резко сократился из-за различных заболеваний, и он разработал специальные дыхательные техники, которые потом передавал новым поколениям музыкантов. “Мы хотим, чтобы в теле было как можно меньше напряжения, поэтому торс становится резонирующей камерой”, - говорит концертмейстер группы тромбонов Джей Фридман, объясняя технику Джейкобса. Виртуоз-трубач Херсет, фактически руководивший группой духовых инструментов в течение более чем полувека, в 1952 году попал в автомобильную аварию, сломал зубы и повредил губу. Это могло стать катастрофой для музыканта. Херсет не знал, будет ли он когда-нибудь снова играть, но сумел восстановиться.

От концертов Рафаэля Кубелика и Фрица Райнера, через модернизацию оркестра эпохи Георга Шолти до более тонких подходов, предпринятых Даниэлем Баренбоймом и Риккардо Мути, “медь” долгое время была центральной в звучании ансамбля. Шутники говорили, что когда в ЧСО в полную силу играют медные духовые, на Мичиган-авеню дрожат мосты. “Поначалу Георг Шолти не мог заставить медную секцию играть достаточно громко для него, - вспоминает Фридман. - Даже симфонии Шуберта.” Альтист оркестра Макс Рейми шутил, что некоторые записи Шолти “сводят струнную секцию к шипению ленты”. После волны критики Шолти перестал требовать громкий звук, сосредоточившись на том, что Фридман назвал “великим diminuendo”. Однажды на исполнении хоров Верди запись была остановлена, и инженер звукозаписи пожаловался, что не слышит духовые инструменты.

Музыкальный руководитель ЧСО с 1991 до 2006 года Даниэль Баренбойм говорит: “Чикагская “медь” всегда была частью оркестра и его уникального способа игры”. Пожизненный музыкальный руководитель-лауреат оркестра Риккардо Мути вспоминает: “Чикагская “медь” была отличительной особенностью ЧСО еще в те годы, когда я был студентом Миланской консерватории”. На одной из первых репетиций в должности руководителя маэстро Мути сказал музыкантам: “То, что вы умеете играть громче всех, знает весь мир. Теперь давайте покажем, что вы умеете играть тоньше всех”. Спустя десять лет руководства ЧСО Риккардо Мути говорил уже по-другому: “На мой взгляд, медные духовые по-прежнему являются номером один в мире, но сейчас они лучше способны объединяться с другими группами оркестра. Не доминировать, а звучать в ансамбле, добиваясь идеального баланса”.

Старый звук все еще жив в оркестре - и не только в символическом смысле. По-прежнему в блестящей форме концертмейстер группы туб с 1989 года Джин Покорны и Джей Фридман - первый тромбон оркестра с 1965 года. Концертмейстер группы труб Эстебан Баталлан играет на трубе Херсета, Покорны - на тубе Джейкобса, музыканты группы валторн - на инструментах чикагского мастера Льюиса, созданных специально для Симфонического центра, звук которого Льюис называет “мертвым”.

Херсета и Джейкобса я не застал, а вот концертмейстера группы валторн с 1966 до 2013 года замечательного Дейла Клевенджера (1940-2022) слышал часто. После него обязанности концертмейстера группы валторн занимал Даниэль Гингрич. В 2019 году решением Риккардо Мути Гингричу присвоено почетное звание Пожизненного концертмейстера секции валторн. Имена Клевенджера и Гингрича я бы тоже включил в список тех, без кого невозможно представить себе звук чикагской “меди”.

В новом сезоне в оркестре появился новый концертмейстер секции валторн. Им стал доктор Марк Олмонд. Он родился в городе Болтон (Великобритания). С девяти лет играл на валторне в местных духовых ансамблях. Изучал медицину в Кембриджском и Оксфордском университетах. В девятнадцать лет состоялся его профессиональный дебют, и сразу - с Лондонским симфоническим оркестром. Получил докторскую степень по вирусологии в Имперском колледже в Лондоне. Работал врачом, лечащим респираторные заболевания, после чего решил сконцентрироваться на музыке. До приезда в Чикаго работал вторым валторнистом Сан-Францисского симфонического оркестра, одним из концертмейстеров секции валторн Сан-Францисской оперы и третьим валторнистом лондонского оркестра Филармония. Преподает в консерватории Сан-Франциско и в Roosevelt University’s Chicago College of Performing Arts. Приглашенный профессор Лондонской королевской академии музыки.

О дирижере предстоящего концерта, тромбонисте ЧСО Майкле Мулкахи мне рассказала известный чикагский музыкант Ирина Феоктистова: “Я работаю в классе с тромбонистами, который ведет потрясающий Мик Мулкахи. Он из Австралии, второй тромбон Чикагского симфонического оркестра. Я помню, когда попала к нему в класс пять лет назад, мы разучивали песни Рахманинова в транскрипции для тромбонов. В классе Мулкахи сначала попросил меня сыграть. “Пусть он (студент) послушает, как это надо делать.” Тромбонист настроился и стал издавать звуки. Я ничего плохого не услышала, а профессор говорит: “Ты играешь фальшиво”. Я тихо сижу, наблюдаю. Он останавливал бедного студента каждый раз, когда слышал что-то не то. Очень невозмутимо и твердо: “Нет, это у тебя неправильно, фальшиво. Сыграй еще раз”. И так всякий раз, пока не попадал в нужную ноту. (У тромбона не темперированный строй, как у рояля, тромбонистам все время надо подстраиваться во время игры.) Классы духовых инструментов здесь на высшем уровне. Потом лучшие студенты играют в ЧСО”.

Последними в этом году концертами ЧСО 21-23 декабря дирижирует многолетний музыкальный руководитель, ныне - дирижер-лауреат Лирик-оперы Эндрю Дэвис. В программе - оратория Г.Ф.Генделя “Мессия”. Об этом и многом другом читайте в следующем выпуске Музыкального обозрения.

Nota bene! Абонементы и одиночные билеты на концерты Чикагского симфонического центра - на сайте cso.org или в кассе по адресу: 220 South Michigan Avenue, Chicago, Il 60604.

Фотографии к статье:

Фото 1. CSO Brass. Фото - Тодд Розенберг

Фото 2. CSO Brass. Фото - Патрик Гипсон

Много спектаклей хороших и разных. 2023 Holiday Guide. Часть II

Время между Днем благодарения и Новым годом в Америке традиционно считается сезоном праздников. Театры и концертные залы Чикаго и пригородов встречают его во всеоружии. Драматические спектакли, балеты, оперы, концерты… - глаза разбегаются от всего интересного. Как и в прошлые годы, League of Chicago Theatres и ваш покорный слуга подготовили для вас путеводитель по театральному Чикаго. В прошлом выпуске нашей газеты была опубликована первая часть. Ниже - окончание обзора.

Cirque du Soleil в Чикаго с первым в истории праздничным новогодним спектаклем “Однажды ночью перед Рождеством” (“’Twas the Night Before...”, перевод мой). Это первое в истории Цирка Солнца праздничное новогоднее шоу и первое, в основе которого - одно-единственное детское стихотворение. Американский поэт Клемент Кларк Мур (1779-1863) сочинил его “однажды ночью перед Рождеством” и назвал так - “Визит святого Николая”. Я писал о спектакле в одном из прошлых выпусков нашей газеты. Спектакль идет до 28 декабря.

Мюзикл “Beautiful: The Carole King Musical” о четырехкратном лауреате премии “Грэмми”, американской певице Кэрол Кинг идет до 31 декабря на сцене Marriott Theatre. В спектакле звучат песни Кэрол Кинг, ее мужа Герри Гоффина, Барри Манна, Синтии Вейл, Фила Спектора и других композиторов. Сегодня имя Кинг внесено в Зал славы рок-н-ролла и ее песни распевают миллионы, а начиналось все совсем не так празднично. Мюзикл рассказывает о детстве Кэрол в Бруклине, ее первых шагах на пути к Олимпу, первых музыкальных опытах, первых успехах и поражениях. В спектакле звучат легендарные песни Кинг “I Feel The Earth Move”, “Natural Woman”, “Up on the Roof”, “Take Good Care of My Baby”, “You’ve Got a Friend”, “One Fine Day”. Мюзикл получил две премии “Тони” в 2014 году и премию “Грэмми” в 2015 году в категории “Лучший музыкальный альбом, написанный для театральной постановки”.

Музыкальная адаптация сказки Г.К.Андерсена “Снежная королева” (“The Snow Queen”) идет в эти дни в Marriott Theatre. Напомню, что эта история лежит в основе популярного диснеевского фильма “Холодное сердце” (“Frozen”, 2010). Спектакль идет до 31 декабря.

Музыкальная комедия Мела Брукса “Молодой Франкенштейн” (“Young Frankenstein”) идет до 31 декабря в Mercury Theater Chicago. Спектакль основан на одноименном фильме Брукса 1974 года. Главный герой - хирург Фредерик Франкенштейн, внук знаменитого барона. Он невероятно стыдится близкого родства с именитым дедом, а потому решил немного переделать свою фамилию. Теперь она звучит не Франкенштейн, а Франкенстин. Итак, Фредерик Франкенстин приезжает в родовой замок в Трансильванию, чтобы получить свою долю наследства. Тут-то все и начинается... “Молодой Франкенштейн” - очень смешной спектакль с милыми и забавными персонажами: смотрительница замка фрау Блюхер, от упоминания имени которой начинают ржать лошади; слепой отшельник, к которому заходит в гости монстр; доктор и его создание, танцующие чечетку... Настоящее имя американского комедиографа, актера, сценариста и режиссера Мелвина Брукса - Мелвин Камински. Он родился в Бруклине в бедной еврейской семье эмигрантов из Польши и России. Играл на барабане под патронажем известного джазового исполнителя Бадди Рича. Актерскую карьеру начал во время Второй мировой войны, выступая в самодеятельных шоу. Работал комиком в ночных клубах, затем на телевидении. Псевдоним Мел Брукс будущий режиссер взял себе для того, чтобы избежать путаницы с известным в то время музыкантом Максом Каменски. Дебютировал в кино картиной “Продюсеры” (“Producers”, 1968, премия “Оскар” за оригинальный сценарий). Из других известных фильмов Брукса отмечу ленты “Пылающие седла” (“Blazing saddles”, 1974), “Всемирная история. Часть первая”(“History of the world, part one”, 1981), “Космические яйца” (“Spaceballs”, 1987), “Маленькие негодяи” (“Little rascals”, 1994), “Дракула: мертвый и довольный” (“Dracula: Dead and Loving It”, 1995).

Paramount Theatre в Авроре (всего 46 миль или 74 км от центра Чикаго) представляет мюзикл “Чарли и шоколадная фабрика” (“Charlie and the Chocolate Factory”), созданный по одноименному популярному детскому роману Рональда Дала. Владелец шоколадной фабрики Вилли Вонка спрятал пять золотых билетов в шоколадные батончики, пригласил группу детей и устроил необычный эксперимент. Он решил испытать пятерых победителей на честность. Тому, кто выполнит условия Вонка, обещана самая главная награда - неограниченное количество шоколада на всю оставшуюся жизнь! Незнакомец по имени Артур провоцирует детей на кражу, обещая им богатство. Четверо из пяти “клюют на эту удочку”, и лишь только Чарли Баккет держится молодцом... Киноманы вспомнят, конечно, известную экранизацию Тима Бертона 2005 года с Джонни Деппом в главной роли. А я напомню, что первый, классический вариант Мела Стюарта, вышел на экраны в 1971 году под названием “Вилли Вонка и шоколадная фабрика” (“Willy Wonka & the Chocolate Factory”). Питер Острум - исполнитель главной роли Чарли Баккета не стал продолжать актерскую карьеру, в кино больше не снимался, а стал ветеринаром. Мюзикл идет до 14 января 2024 года.

Кому надоели мюзиклы и милые праздничные сказочки - добро пожаловать в мир убийств! Northlight Theatre показывает детективную историю “В случае убийства набирайте “М” (“Dial M for Murder”) по пьесе Фредерика Нотта. Адаптация - Джеффри Хатчер, режиссер - Жоржетт Вердин. Одноименный фильм А.Хичкока 1954 года давно стал классикой и вошел в десятку лучших фильмов детективного жанра по версии Американского института киноискусства, а вот театральных инсценировок было не так много. До 7 января.

Новый год в Чикаго по традиции начинается с театрального фестиваля. С 18 по 28 января в городе пройдет Шестой международный фестиваль театров кукол (6th Chicago International Puppet Theater Festival) - крупнейший смотр достижений кукольного искусства. В нем примут участие театральные компании из Бельгии, Польши, Чили, Норвегии, Германии, Индонезии, Кении, Мексики, ведущие кукольные коллективы из Чикаго и других городов США. В программе: театры марионеток в натуральный рост и крошечных кукол, театры кукольной пантомимы и анимации, песочных картинок и объектов, постановки с элементами драматического и кукольного театров, многие-многие другие. Всего на разных площадках Чикаго и пригородов будут сыграны более ста представлений. Основатель и бессменный художественный руководитель фестиваля - Блэр Томас. Все подробности о фестивале - в следующих выпусках Театрального обозрения.

Nota bene! Все подробности, включая информацию о праздничных скидках на билеты, - на сайтах chicagoplays.com/chicago-theatre-guide/ и ChicagoPlays.com.

Фотографии к статье:

Фото 1. Сцена из спектакля “Однажды ночью перед Рождеством”. Фото - Майкл Ласт

Фото 2. Сцена из спектакля “Молодой Франкенштейн”. Фото - Лиз Лоурен

Фото 3. Сцена из спектакля “Чарли и шоколадная фабрика”. Фото - Эми Нелсон

Фото 4. Сцена из спектакля “В случае убийства набирайте “М”. Фото - Грег Инда

Вера Полозкова: “Ураган радости”. По следам американских гастролей

“Дополненная реальность” - так называется программа поэта Веры Полозковой и музыканта и композитора Александра Маноцкова. В ноябре 2023 года эту программу увидели жители Нью-Йорка, Филадельфии, Атланты, Бостона, Чикаго, Вашингтона, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско. В эксклюзивном интервью вашему корреспонденту Вера Полозкова рассказала о своих американских впечатлениях и встречах со зрителями.

- Вера, когда мы с вами встретились после концерта в Чикаго, я предложил тему для беседы - ваши американские впечатления. Вот об этом и поговорим. Какое у вас послевкусие после поездки?

- Ноябрьский тур был удивительным. Я слабо себе представляла Америку и наконец увидела ее во всем многообразии. Это было одновременно путешествие во времени - не только в пространстве. Я встретилась с людьми из моей далекой юности. В Бостоне, например, я жила у прекрасных людей, которые познакомились со мной в двухтысячные. Они меня помнят восемнадцатилетней, звали в гости на протяжении двадцати лет, и вот, наконец, я доехала. Они показали мне Гарвард. Бостон - одно из самых теплых и сильнейших впечатлений от поездки. Там невероятная, разноцветная, прекрасная осень. Похоже на Хэмстед или рождественские каникулы, когда Гарри Поттер приехал к семейству Уизли. Все уютное, обозримых размеров, особенно после Нью-Йорка, который кажется просто не помещающимся в сознании. Бостон со старинными зданиями, кофейнями, классными магазинчиками, соборами - один из самых уютных городов, которые я видела в жизни. Напоминает сказку в лучших английских традициях... Огромным впечатлением стал для меня Чикаго, в котором я никогда раньше не была и, кроме мюзикла, мало представляла себе, что это такое. Мне очень повезло с друзьями, которые меня встретили и показали любимые места. Ох, эти инкрустации, потрясающие мозаики в библиотеке, устройство света в каждом старинном здании, Chicago Bean, в которой отражается весь Skyline, навесные мосты... Я была в таком детском восторге, что звонила детям и показывала видео: “Смотрите, у меня поезда едут в городе, перед моими окнами”. Как в кино. Мне кажется, если бы я увидела только небоскребы, меня бы это так не потрясло. Но в Чикаго “железные коробки” вплетены в старину. На следующий день после концерта я пошла гулять по Чикаго, увидела красивое здание музея Art Institute, посмотрела импрессионистов, которых видела очень давно, в юности, на выставке в Пушкинском музее. В музее проходила выставка графики Пикассо. Причем, графики на протяжении всей жизни. Это были два очень счастливых часа в параллельной реальности. Меня поразило, насколько людно в музее в будний день, среди рабочей недели. Такое количество людей, которым это интересно... Мы живем в мире, где все любят стереотипы. Говорят, что Америка - не про искусство, а про коммерцию и потребление, что культурных феноменов в Америке нет. А меня друзья в Нью-Йорке, которые живут в Гарлеме, водили по своему району, показывали старые джазовые клубы. Они живут в квартире, где начинал Дюк Эллингтон и выступала молодая Билли Холидей, которая еще думала, что будет танцовщицей. Танцовщицей стать не получилось, из клуба ее попросили. Она пошла на другую сторону улицы, попала в другой клуб и стала той Билли Холидей, которую мы знаем. В День благодарения мы едим индейку, и мне рассказывают, что, вообще-то, эта квартира была частью джазового клуба и здесь, за барной стойкой, встречались все легенды. Дух захватывает от близости этого всего. Дело в том, что джазовые легенды - не пустые имена для моей семьи. Моя мама всегда была сумасшедшим джазовым фанатом. Она когда-то в Союзе проникла по черной лестнице на концерт Дюка Эллингтона. Он давал всего два шоу, и на одном из них она была. Я ей позвонила из квартиры и сказала: “Ты знакома с Дюком Эллингтоном через пару рукопожатий”... Моя стратегия состоит в том, чтобы не иметь никаких ожиданий, чтобы потом не расстраиваться, не чувствовать себя разочарованной. Но в Америке был какой-то ураган радости. Я встретила огромное количество моих любимых украинцев. Мои одесситы в каждом городе приходили на концерты, минчане любимые... Я была растрогана, насколько им не все равно. Знаете, в темные исторические времена у людей есть разные задания. В Америке я четко поняла, что у меня есть задание - создавать некоторую безопасную атмосферу, в которой встречаются люди из трех стран (Украины, Беларуси, России), и давать им возможность побыть вместе. Вся новая эмиграция - это растерянность. Ты никого не знаешь в новых местах, где пытаешься прижиться. И вот эти люди знакомятся друг с другом, рассказывают, где они последний раз меня слушали. В Харькове, Минске, Красноярске, Питере... Для меня бесценной кажется атмосфера, которая возможна в момент, когда люди приходят послушать то, что они слушали десять лет назад в тех местах, где думали, что будут всю жизнь. У нас были бесконечные - по два часа - автограф-сессии, и на них люди рассказывали истории. Например, какие бытовые подвиги они совершили, чтобы попасть на концерт. По шесть часов ехали из другого штата, с маленькими детьми, с родителями... Это отдельные счастливые воспоминания. Невероятно трогательно внимание, которое люди проявляли ко мне. Половина моих чемоданов - подарочки для детей.

- Все были абсолютно потрясены вашим вниманием к зрителям после концерта. Даже то, как вы подписываете книги, вызвало восторг у всех, в том числе у меня. Обычно, роспись и все. А тут - целое письмо от Веры Полозковой. Очень приятно, что и говорить. Вы всегда так ведете себя? Это не зависит от того, где проходит концерт?

- Я стараюсь. У меня почти не бывает случайных людей на концертах. Это люди, у которых есть какая-то серьезная причина придти, своя большая история. Мне про них интересно узнать, я хочу их поблагодарить. Мне приятно, если у них останется что-то на память: картинка, роспись, ощущение, что взаимодействие было не одностороннее. То, что мне люди рассказывают, - это отдельные истории. Я же литератор, собираю сюжеты. Мне интересно, какие узоры судьбы у людей связаны с моим именем и моими текстами. В Нью-Йорке, например, люди, которые год назад познакомились на моем концерте, в этот раз пришли уже женатые, в кольцах, и попросили текст, который был для них очень важным, символичным. Таких историй много. Дочери, которые рассказывают матерям мои стихотворения и уговаривают придти, и они приходят, стоят в очереди за автографом, чтобы вместе сфотографироваться. Это большое доверие... Огромное количество людей дарят друг другу билеты на день рождения, и они приходят праздновать дни рождения на моем концерте. Для меня это какая-то милость Господня, что я имею право обнять и поблагодарить их...

- Как реагируют на те или иные стихи в Америке, Европе, Украине, России? Одинаково или все-таки различия есть?

- Я порадовалась, что люди свободны в своих реакциях, что если им смешно, они не сдерживаются; если грустно, они плачут. У нас на большей части концерта черный кабинет и очень сильный свет. Я слышу зал, но не вижу конкретных людей. Реакция очень живая, непосредственная. Она дает, конечно, огромный заряд. Когда звучала Оратория и люди начинали хохотать с самых первых текстов, было очень приятно. Реакция зрителей не очень сильно отличается от той, которую я помню в России и Украине. Строго говоря, это примерно те же самые люди слушают, просто спустя какое-то время и в другом эмоциональном состоянии. Год назад в Америке у нас была почти вся программа про войну. В ней не было места самоиронии и байкам между текстами. Все были в шоке, придавлены войной, как бетонной плитой, ни о чем другом не получалось говорить. Сейчас, когда войны вокруг стало настолько много, она такая страшная, и все по пять-шесть часов в день проводят в скролинге новостей - одна другой лютее, - мы захотели каким-то образом дать людям возможность выдохнуть. Мы читаем много детских стихов, поем колыбельные, вспоминаем наши старые любимые песни типа “твой Петербург гляди как розов и золотист”.

- Я знаю Александра Маноцкова как классического композитора, а с вами он раскрывается совсем с другой стороны. Как вам пришла идея совместных выступлений?

- Саша совершает огромное служение тем, что ездит с нами. Он - реально суперзвезда в нашем дуэте, человек с международным признанием, двумя “Золотыми масками” за музыку к спектаклям и кино. И это он таскает барабанный кофр в руках через пять штатов. У нас был очень смешной диалог в Лос-Анджелесе. Встречавший нас человек заговорил: “Я видел кофр. Вы - музыканты?” - “Да.” - “А что у вас за жанр?” Саша говорит: “Мы работаем в жанре трагической клоунады”.

- Если серьезно, то название вашему жанру - антифон?

- У нас так альбом назывался. Мы знакомы с Сашей много лет. Я - его фанат с ранней юности. Мы знали друг друга пару недель, когда я приехала в Питер. Саша тогда пел в хоре церковном и был звонарем в церкви. Первое, что он сделал, - притащил меня на колокольню, чтобы я с ним звонила. Зябкое, ледяное, питерское утро. Шесть утра. Саша выходит в шапке и звонит в колокола... Это приключение начиналось, как абсолютная авантюра. Мы не собирались ехать ни в какой длинный тур. Сашина жена Юля - удивительный книжный график. Именно ей я заказала оформление книги “Работа горя”. Мне нравится, как она работает. Очень тонко, без вычурности, суперлаконичный стиль. На протяжении какого-то времени все тексты, к которым она рисовала виньеточки и объединяла в одно стилистическое единство, валялись у них по всему дому. Это была Юлина работа. Саша не смог их избежать, пребывая в этом поле месяцы, пандемические месяцы 2020 года. Выяснилось, что мы совсем недалеко друг от друга живем. Тоскливо, очень непонятно, как дальше жить, будут ли вообще какие-то концерты... Я предложила: “Саша, давай попробуем что-то сделать. Просто порепетируем, чтобы потренировать беглость пальцев”. Саша как раз купил себе бас-гитару. Когда взрослый человек, который последний раз играл на басе тридцать лет назад в питерской андеграундной команде, покупает ее себе, это без последствий не обходится. Как он говорит: “Спустя тридцать лет ремиссии...”. Мы стали пробовать, придумывать форму: я читаю текст, Саша следом поет песню, и текст становится совершенно другим, сильно меняется смысл... Мы еще не думали, что в какой-то момент сыграем сотый совместный концерт. Такое случилось в Каннах. Сейчас, после американского тура, мы где-то в сто десятом находимся. Это только кажется, что можно как-то все спланировать и какие-то есть далеко идущие планы. На самом деле, каждая совместная работа сама себе простраивает какой-то маршрут. Мы хотели сыграть программу друзьям. Первое, куда мы ее повезли зимой 2020 года, - в Украину. Одесса, Киев, Харьков. Счастливейшие наши гастроли. Там состоялись первые концерты. Программа называлась как-то по-другому. Потом стала называться “Ручная кладь”. Сейчас - “Дополненная реальность”... С Сашей работать удовольствие. Мне выпал с ним просто кармический подарок. Сказать, что он - абсолютная музыкальная энциклопедия, - значит ничего не сказать. Человек, который обладает такими знаниями в таких разных сферах... После концерта он во весь голос поет казачью песню или какой-то знаменный распев допетровской эпохи. Когда тебе скучно, он способен в поезде читать лекцию об отличии силлабо-тонической системы стихосложения от силлабической на примере польских поэтов с точными цитатами на польском языке. Это вообще не проблема для него! В туре Саша все время пишет музыку. Когда его музыкальный аппарат перегревается, он выдыхает и просто для того, чтобы сменить деятельность, может рассказать о какой-нибудь ритмической системе африканских песен. Он защищал диплом по африканским народным песнопениям, круто их играет и на каком-то из африканских языков свободно говорит. Он - суперзвезда, а я - разряжающий атмосферу элемент.

- Саша сочиняет музыку. А вы пишете стихи во время поездок?

- Да, мы даже договорились, что он мне будет давать задания, а я - писать по тексту в день. Задания выглядели так. Он находил классический текст, из него мне можно было что-то взять. Например, размер. Так, чтобы его никто не узнал. Он мне присылал какой-нибудь совершенно забытый, занесенный снегом в истории текст вековой давности и просил что-то придумать. Иногда это никогда не публикуется, иногда внезапно получается то, чего ты сам от себя не ожидал. Тогда мы берем это в программу.

- Вы тестируете новые произведения на аудитории?

- У меня есть три любимых адресата. Саша в их числе. Когда я заканчиваю свежий текст, мне достаточно разослать его трем людям, получить в ответ иногда просто сердечко, объятие и понять, что это хорошо или нет. Потом мы решаем, брать свежий текст в программу или нет.

- Ваш декабрьский европейский тур пройдет с той же программой, что и американский, или будут какие-то изменения?

- Мы практически никогда не играем одну и ту же программу. У нас даже внутри американского тура не было ни одного одинакового концерта.

- То есть можно за вами ездить все время и каждый раз услышишь что-то новое...

- Американские концерты отличались очень сильно, потому что в зале был человек, которого непосредственно касалось написанное. Я меняла многое, переставляла внутри, чтобы этому человеку прочитать то, что он хотел бы услышать. А еще у нас есть момент, когда я спрашиваю зал, что они хотят услышать. В разных городах это настолько разные вещи! Есть корпус старых текстов, который более-менее известен. Я примерно знаю, что люди спросят. Но иногда бывают неожиданные предложения. Я даже могу не помнить это наизусть, но найти и прочитать. Интересно самой вспомнить. Люди помнят тексты семнадцатилетней-шестнадцатилетней давности, которые никогда не читались со сцены. У них какие-то личные отношения с этими текстами, они где-то когда-то их услышали-прочитали, для них это много значит, и для меня это значит не меньше. Супертрогательная ситуация. На другом конце земли, при других обстоятельствах стихи вошли в резонанс с тем, что было когда-то мной написано.

- Уверен, что зрители, которые пришли на ваши концерты, уже хотят услышать и увидеть вас еще раз. Когда снова в Америку, Вера?

- Я бы очень хотела. Более двух тысяч человек было у нас на концертах, включая закрытый благотворительный, что очень много для меня. Я надеюсь, что мир не потрескается еще больше, что все мы устоим в рассудке и желании двигаться дальше. Мне очень понравилось в Америке. У меня есть мечта - показать Америку детям. Они в Америке не были, но уже в каких-то отношениях с американским кино, Диснеем... В китайском квартале Нью-Йорка у меня был момент, повторяющий эпизод с джазовым музыкантом из пиксаровского мультика “Душа”. Листочек падает, и музыкант спрашивает себя, что такое жизнь и в чем она заключается. В Нью-Йорке очень много деревьев гинкго, о которых я мало знала. Оказывается, это одно из древнейших деревьев на планете. Помнит динозавров, устояло миллионы лет. Оно растет по всему Нью-Йорку. Когда приходит осень, суперкрасиво желтеет. Треугольные, неземной формы листья опадают и превращаются в золотой ковер. И вот мы сидим, разговариваем с другом, и такой листочек на меня летит. У меня вспышка - эпизод из мультика. Вот оно - что-то, что с тобой нигде ни в какой другой момент жизни не может случиться: абсолютно золотой, прозрачный на просвет листочек дерева гинкго в Нью-Йорке. Совершенно уникальный момент! Еще не знаешь, что нас ждет (в Нью-Йорке был наш первый концерт), ты полон волнения, смятения, и вдруг - счастливое мгновение... Я очень буду стараться, чтобы все сложилось. Если наши поездки станут традицией, жизнь будет гораздо полнее.

Nota bene! Подробности и билеты на декабрьский тур Веры Полозковой и Александра Маноцкова по городам Европы - на сайте www.verapolozkova.ru/.

Фотографии к статье:

Фото 1-5. Вера Полозкова. Все фото - Яков Князев