В 2011 году в Лос-Анджелесской опере состоялся дебют украинской певицы
Оксаны Дыка на американской оперной сцене. Она исполнила партию Татьяны в опере
П.Чайковского “Евгений Онегин”. 4 августа 2013 года Оксана дебютировала на
Музыкальном фестивале в Равинии (летней резиденции Чикагского симфонического
оркестра), исполнив Сцену письма Татьяны. В беседе с вашим корреспондентом
певица рассказывает о любимых дирижерах, выступлениях в Лос-Анджелесе и Ла
Скала, встречах с Великими, а также о том, в чем разница между ролью и партией.
Но мой первый вопрос был совсем о другом.
-
Оксана, в прессе я встречаю разное написание вашей фамилии. Как все-таки
писать правильно?
-
По-русски я - Оксана Дикая. Все детство была Дикой. А потом украинские
фамилии перестали переводить на русский язык, из моей фамилии ушла буква “я”, и
Дикая превратилась в Дыка.
С Чикагским симфоническим оркестром Оксана Дыка встретилась впервые в
Равинии, зато дирижера Джеймса Конлона она хорошо знает по спектаклям в
Лос-Анджелесе. Певица рассказывает:
-
Я счастлива, что могу вновь поработать с таким замечательным дирижером.
Джеймс Конлон – настоящий знаток оперы. Он прекрасно понимает певцов, знает их
возможности. Я работала с разными дирижерами, но Конлон – один из немногих, кто
очень трепетно относится к солистам. Сейчас редко встретишь такое отношение. Он
пригласил меня в Лос-Анджелес, Неаполь, Равинию. Как в старые добрые времена,
когда дирижер лично приглашал солистов... В Лос-Анджелесе мы делали с ним
“Евгения Онегина” в 2011 году и “Мадам Баттерфляй” в прошлом году. Я никогда не
видела маэстро злым. Он всегда в хорошем расположении духа, всегда
доброжелателен. Он – замечательный.
-
Конлон – полиглот, он говорит, кажется, на всех основных европейских
языках, включая русский, и как только встречает носителя языка, не упускает
случая поупражняться. Вы с ним по-русски поговорили?
-
(Смеется.) Я не могу ответить ему на хорошем русском языке и
перехожу на итальянский. Он прекрасно говорит по-итальянски, много дирижирует в
Италии. Его итальянский дебют состоялся в Сполето, когда ему было двадцать лет.
-
Какая она, ваша Татьяна? Вы отождествляете себя с ней?
-
Нет, мы совсем разные, но мне нравится то, что я должна быть такой, как она.
У нее сильный характер. Она безумно любила Онегина, но смогла найти в себе силы
отказать ему. Это Пушкин, классика. Мне нравится ИГРАТЬ Татьяну.
-
Применительно к оперным солистам вместо слова “роль” говорят “партия”. Не
“сыграть роль”, а “исполнить партию”. А что для вас главное? Вы исполняете
партию на сцене или играете роль?
-
Главное - выразить характер героя. Если это получается, роль становится
более разнообразной, и это сразу отображается на тембре голоса. Опера –
искусство синтетическое. В ней музыка и слово, дирижер, оркестр, хор... Солист
в опере выступает элементом общего спектакля. Это в концертном исполнении я
одна.
-
Кстати, как вы относитесь к концертному исполнению опер или фрагментов
опер? Вас не смущает, что нет декораций, костюмов?
-
В голосе можно выразить всю гамму чувств. Если голос красивый, то больше
ничего не надо – ни декораций, ни костюмов... Честно говоря, мне не доводилось
часто участвовать в концертах, зато в оперных театрах пою много. Переезжаю из
города в город, из страны в страну... Мы, как цыгане... Но я люблю свою
профессию. Если бы предложили что-то другое, я бы не согласилась.
Мы сидим в гримерке Оксаны, и из громкоговорителя раздаются фрагменты из
“Аиды”. Идет репетиция Джеймса Конлона с Чикагским симфоническим оркестром. Вечером
- концертное исполнение оперы. Так
неожиданно лейтмотивом разговора становится чарующая музыка Джузеппе Верди.
-
Какие партии вам ближе в итальянской опере?
-
Ближе та, которую я только что спела. В июле я пела в Ла Скала Амелию в
опере “Бал-маскарад”. В сентябре предстоит петь Аиду в Opéra
de la Bastille в Париже, и она станет для меня любимой... А самые любимые оперы три, в
которых я еще никогда не пела, – “Манон Леско”, “Пиковая дама” и “Катерина
Измайлова”. Я боюсь их петь, откладываю. Особенно Манон. Обожаю Пуччини... А
одну сцену из “Катерины Измайловой” мне повезло сделать с Мстиславом
Ростроповичем.
-
Можно об этом поподробнее. Мне повезло пообщаться с этим уникальным
человеком!
-
От него шла удивительная энергия, и он других заряжал этой энергией... Мы
работали с ним в Баку, на его Родине, на организованном им Международном
музыкальном фестивале, посвященном столетию со дня рождения Д.Шостаковича. Это
было в 2006 году, за год до его смерти. Он тогда еще хорошо себя чувствовал.
Сложно было петь - напротив сидела Галина Вишневская. Ответственность большая
петь перед одной из лучших исполнительниц этой роли... Как-то не довелось мне
пока петь много русской музыки. Один раз в Киеве спела Марию в “Мазепе”, только
два года назад спела Татьяну, а зимой следующего года дебютирую в
Метрополитен-опере в партии Ярославны в “Князе Игоре”.
-
Не хотите или не предлагают?
-
Не предлагают. Может быть, потому, что я живу в Италии. Меня не считают
русской певицей, а для русских и немецких опер ищут носителей языка.
К репертуару певицы и ее жизни в Италии мы еще вернемся, а пока – немного
биографии. Оксана Дыка родилась в Житомире в украиноязычной семье. Когда ей
было три года, семья переехала в Киев.
-
Мы жили в коммунальной квартире, с общей кухней. Было тепло, мило, уютно.
Рядом жили молодые родители с маленькими детьми. Никогда не было скучно. Мы
вместе отмечали праздники, вместе готовили еду... Помню Чернобыль. Когда
случилась авария, мне было восемь лет. Нас эвакуировали в Ворошиловград (теперь
– Луганск) – одних, без родителей. Я очень хорошо помню череду автобусов. Было
страшно, как во время войны.
Любовь к
музыке у Оксаны от родителей. В семье музыка звучала всегда. Папа играл на
гитаре и на баяне, мама пела. Оксана поступила в музыкальную школу на отделение
народных инструментов, начала учиться играть на баяне. Ее хватило на три года.
-
Как от баяна вы пришли к вокалу?
-
Длинный путь. (Смеется.) После окончания школы я познакомилась с
Петром Ковелем - солистом Национального народного хора Украины имени Веревки.
Он пригласил меня в вокальную студию при хоре, а потом посоветовал поступать в
консерваторию. Петр Андреевич понял, что из моего голоса можно что-то слепить.
И он лепил. После двух лет занятий в студии у Коваля поступила в Киевскую
консерваторию, в класс Николая Кондратюка. Я была единственной
девушкой в его классе: Кондратюк набирал баритонов и басов. Я проучилась у него
три года. Когда он умер, перешла в класс Марии Стефюк. Она меня учила не только вокальному
искусству, но и поведению на сцене. После одного из концертов зашла
ко мне и посоветовала не делать воздушных поцелуев. До сих пор помню ее совет:
“Не заигрывай с публикой”. С тех пор никаких поцелуев публике!
-
После киевских педагогов вы продолжали стажироваться у великих...
-
Да, я месяц училась у Ренаты Скотто, посещала ее мастер-класс, который она
ежегодно проводит в Римской академии Санта-Чечилия. Она занималась со мной
вопросами интерпретации образа. Мы сделали с ней несколько арий.
Уже на втором курсе вокального отделения Киевской консерватории Оксана Дыка
стала петь в Национальной опере Украины. Международная карьера певицы началась
в 2003 году, когда она стала лауреатом Третьей премии
Международного вокального конкурса в Марселе. Членом жюри конкурса
был художественный руководитель Национальной оперы Монпелье. После конкурса он
предложил ей спеть Тоску, и в марте 2005 года Оксана впервые выступила в
Европе.
-
Когда я беседовал с музыкальным руководителем Лирик-оперы сэром Эндрю
Дэвисом, он сказал: “В Чикаго никогда не будет “евротрэша”...
-
Передайте ему привет от меня! (Смеется.) Солист сегодня не может
выразить себя – все диктует режиссер.
-
Вы тоже не любите современные постановки? Это действительно “трэш”?
-
Не будем обобщать. Современные постановки бывают хорошими. Все критиковали
“Тоску” Люка Бонди, а мне его постановка понравилась. Я пела Тоску в его
постановке в Ла Скала с Йонасом Кауфманом.
-
Что вы можете сказать о новой постановке оперы “Бал-маскарад” в Ла Скала?
-
Это постановка режиссера Дамиано Микелетто. Действие происходит в
предвыборном штабе Риккардо, режиссер намекает на недавние политические события
в Италии... Такие постановки не запоминаются. В Ла Скала в последнее время
много новых постановок... Мне нравятся в опере красивые костюмы, сценография,
свет. Это же необходимые элементы спектакля! Много лет назад в Брисбене
(Австралия), в Queensland Opera я пела мою первую “Мадам Баттерфляй”. Я ее никогда не
забуду. Одна из самых красивых постановок, в которых я когда-либо пела.
-
Как вы поступаете, если поете в постановке, где нет того необходимого набора,
который вы только что перечислили?
-
Я пытаюсь понять логику режиссера и привнести в роль что-то свое. Если
режиссеру не нравится, пытаюсь приспособиться. Иногда делаешь партию, не зная,
чего от тебя хочет режиссер. Просто делаешь то, что считаешь нужным. Я все-таки
не режиссер. Солисты судят по своей партии, а режиссер видит всех. Режиссеру
виднее.
-
Чего вы не сделаете в опере никогда? Вот если бы вам предложили...
-
...раздеться? Разделась бы. Если это надо для образа, для оперы – да. Я
пытаюсь сделать так, как говорит режиссер. Если не получается, говорю, что не
могу. Просто иногда все это не нужно. Если мне предлагают бегать по сцене и при
этом петь, режиссер должен понимать, что это невозможно. Если он не понимает, я
ему говорю. Пение в опере все-таки немножко присутствует. (Смеется.) Мне
нравится экспериментировать, нравится ставить себя в сложную ситуацию.
-
С какими режиссерами вам было интересно работать?
-
Мне очень много дал режиссер из Аргентины Уго Де Ана. С ним было интересно
работать. Запомнилась “Тоска”, которую мы делали с Франко Дзефирелли. Таких
режиссеров больше нет!
-
Он сам работал с вами над Тоской?
-
Это было лет шесть назад. Я была беременна Наташей, первым ребенком. Он уже
старенький, но сам работал со мной. Я сама удивлялась. Казалось бы, столько лет
назад он сделал свою “Тоску”. А он мне все объяснял, рассказывал...
-
Трудно в Ла Скала петь? Там же всех “букают”.
-
И меня “букали”. Сейчас нет, а первый раз я пела в Ла Скала Недду в
“Паяцах”. Нас там хорошо с Хосе Кура “забукали”.
-
Переживали?
-
Да, было обидно. Я даже всплакнула. Это была современная постановка. Я
хорошо подготовилась, не волновалась перед премьерой, была настроена на хороший
спектакль. Мне казалось, что я все сделала хорошо, а они так отреагировали...
Потом я поняла, что там есть несколько человек, которые всегда “букают”. Своим
поведением они протестуют не только против певцов – им не нравится все! Им не
нравится политика театра, они возмущаются, что поют не итальянцы. Потом
приезжает итальянец, и они “забукивают” и его. Они сами не знают, чего хотят!
Есть, конечно, профессионалы, старые любители оперы, которые слушали Тебальди,
Каллас, всех великих. Они сидят с нотами, разбираются в тончайших деталях, и
если ты перетянул или недотянул, все – они тебе не простят! После оперы они приходят,
начинают сравнивать. Я спела в Ла Скала Недду, потом - Тоску с Кауфманом, потом
еще раз – с Александром Антоненко, и они успокоились. Наверно, думали: “Сейчас
мы ее съедим, и она больше не вернется”. А она вернулась! (Смеется.)
Зато сейчас “Бал-маскарад” прошел очень хорошо.
-
Покорить Ла Скала дорогого стоит! Бывали ведь случаи, когда после провалов
там боялись петь.
-
Это неприятно. Зачем же так делать? В наших странах - на Украине, в России,
в Беларуси - это невозможно. У нас доброжелательная публика. И в Америке
доброжелательная. Если тебе не нравится, не хлопай. Не нравится постановка –
уходи. Мне кажется, в этом есть какая-то невоспитанность. Но меня успокаивает,
что в Скала все прошли через это.
-
Да, вы оказались в хорошей компании с Тебальди и Каллас.
-
И с Паваротти, и с Доминго. Со всеми... Кауфмана “забукали”. Как можно – он же
сегодня лучший тенор в мире!
-
Вы с Кауфманом пели “Тоску”. Как вам работалось с ним?
-
У нас с ним было немного репетиций. До Ла Скала он пел в той же постановке
в Мюнхене, поэтому приехал на самые последние репетиции. Он очень хороший
партнер.
-
Что вы больше всего цените в партнере?
-
Партнерам надо растворяться друг в друге, а не выделяться. По-разному
бывает. Иногда – вроде бы все получается, довольна собой, а окружающие спрашивают,
хорошо ли я себя чувствую. А иногда, наоборот, недовольна собой, а успех
бешеный. Опера непредсказуема. Это – магическое искусство. Кто-нибудь, может
быть, напишет книгу об этом и расскажет, какая магия происходит на сцене.
Звучит вступление к знаменитой арии Амнерис. Оксана на время замолкает и
говорит:
-
Я обожаю эту музыку. Как хочется стать меццо-сопрано, чтобы спеть только
эту сцену!.. Вообще, Верди был неправ. Он должен был “Аиду” назвать “Амнерис”.
Какая музыка!
-
Но Верди подарил и сопрановым героиням достаточно великой музыки. Грех
жаловаться!
-
Это точно. Но мне в партии Аиды не хватает страсти. Она статичная. Все
время поет о Родине, которой ей не хватает. Слишком большая патриотка! (Смеется.)
А Амнерис – сколько в ее образе силы, страсти!
-
Как так получилось, что вы прошли мимо Моцарта, Россини?
-
Не знаю. Когда я училась в консерватории, пела Графиню в “Свадьбе Фигаро”.
Пела на русском языке! А потом ни разу не предлагали.
-
Я вас, например, вижу в “Дон Жуане”.
-
Да я бы с удовольствием! Певцы сегодня бесправны. Биографию нам делают
агенты. Но я надеюсь все-таки когда-нибудь спеть “Дон Жуана” и “Свадьбу
Фигаро”.
-
А если бы вам сегодня предложили что-нибудь из Вагнера, взялись бы?
-
Страшно пока. Не потому, что боюсь музыки, а потому, что не говорю на немецком
языке. Мне не нравится, когда я пою, не зная, о чем. Вот в Вагнере я бы
исполнила партию, а не сыграла роль.
-
Тогда я спрошу у вас про французские оперы.
-
Французские – да. Мне нравится французский язык, и я хочу его выучить. Было
бы здорово спеть что-нибудь из французского репертуара.
-
Вам приходилось выступать в России?
-
Да, я пела один раз “Тоску” в полуконцертном исполнении в Мариинском театре
в Санкт-Петербурге с маэстро Гергиевым. Каварадосси пел замечательный Владимир
Галузин. Я помню, какое впечатление произвел на меня его Герман в “Пиковой
даме”! Галузин всегда поет самые сложные, драматические партии: кавалер Де
Грие, Герман, Отелло... А с Гергиевым мне не довелось порепетировать. Он увидел
меня на сцене, непосредственно перед выступлением. Репетиция ему была не нужна.
После концерта он пригласил меня записать с его оркестром Четырнадцатую
симфонию Д.Шостаковича. А с Симфоническим оркестром
Сан-Франциско под управлением Майкла Тилсона Томаса я исполнила партию сопрано
в вокальном цикле Шостаковича “Из еврейской народной поэзии”.
-
То есть музыки XX века вы не боитесь?
-
Конечно, нет. Мне предложили в будущем спеть Полину в “Игроке” С.Прокофьева
с Галузиным в Опере Монте-Карло. Правда, совсем современных опер пока не пела.
Может быть, в будущем...
-
Возвращаясь к дирижерам. Кого еще вы бы выделили среди них?
-
Тех, с кем мне посчастливилось поработать. Я сотрудничала с замечательными
дирижерами Зубином Мета и Лореном Маазелем, мне довелось поработать с блестящим
музыкантом Даниэлем Баренбоймом. Мы с ним делали “Аиду” в концертном исполнении
в Буэнос-Айресе, на гастролях Ла Скала. Целый месяц мы работали над партией: я
приезжала к нему в Ла Скала, мы встречались в Европе. Я могу сказать, что
сделала эту партию с Баренбоймом... Мне повезло, что я работала с такими
крупными личностями: Мета, Маазель, Баренбойм, Конлон.
-
В современном оперном мире у вас есть кумир для подражания?
-
Мне нравится Аня Нетребко, нравится ее легкость и то, как она себя ведет.
Мне нравится Латония Мур, Сондра Радвановски – мы с ней делали “Бал-маскарад”.
Мне очень нравится Мария Гулегина, Ольга Бородина.
-
А из великих солистов прошлого?
-
Мария Каллас. Иногда – Рената Тебальди. Не всегда.
-
Где вам комфортней выступать: в Европе или Америке?
-
Мне нравится петь в Дрезденской опере, очень понравилось в Опере
Лос-Анджелеса. Там сразу сталкиваешься с приветливой обстановкой. Там работают
Конлон, Пласидо Доминго - настоящие профессионалы.
-
Лирик-опера Чикаго вам ничего не предлагает? Об этом театре тоже все
говорят, как о доме.
-
Я пока в Лирик-опере не пела, а вот мой муж пел там Белькоре в “Любовном
напитке” с Джузеппе Филианотти и Николь Кэбелл.
Последние семь лет Оксана Дыка живет в Италии, в Тоскане, в городе Лукка –
на родине великих композиторов Луиджи Боккерини и Джакомо Пуччини. Ее муж –
итальянский оперный певец Габриэль Вивиани.
-
Красота, наверно, в Лукке необыкновенная?
-
Очень красиво. Особенно в горах, там, где Апуанские Альпы.
-
Как вы познакомились с Габриэлем?
-
Я отпросилась на месяц из Национальной оперы и уехала в Геную петь в
“Трубадуре”.
-
И на “Трубадуре” вы встретились с Трубадуром?
-
Нет, с графом Ди Луна. (Смеется.) Мой муж – баритон. После
совместного пения мы решили не расставаться. У нас трое детей, три девочки.
Старшей Наташе – пять лет.
-
Тяжело было восстанавливаться после рождения детей?
-
Тяжело начинать сначала. А я не останавливалась, чтобы потом не пришлось
восстанавливаться. Пела до последнего. После первого ребенка я быстро вернулась
в строй. А потом были близнецы Лида и Таня.
-
Бедный Габриэль! Имена-то все наши!
-
Да, всех назвала нашими именами... После близнецов было очень тяжело. Но
нельзя восстановиться, сидя дома. Надо выходить на сцену.
-
После “Трубадура” вы где-нибудь пели вместе с Габриэлем?
-
Нет. Даже странно, никогда не пересекались. Он поет в одном месте, я - в
другом.
-
А дети?
-
Детей я всегда вожу с собой. Я их не оставляю.
-
На каком языке вы говорите дома?
-
С Наташей – по-итальянски. Когда она начинала говорить, она была с
бабушкой-итальянкой. Два-три месяца хватило, чтобы она заговорила
по-итальянски. Когда я с ней начинаю говорить на украинском языке, она просит:
“Мама, говори со мной по-итальянски”. С младшими двумя я не сделаю такой
ошибки. Буду их возить за собой и говорить на украинском языке. Пусть знают.
Будут знать украинский и русский, а итальянский они и так выучат.
-
Как вы все успеваете? И поете, и детей воспитываете?
-
И у плиты стою, и готовлю... Только недавно няня появилась. С Наташей
справлялась, а сейчас совсем тяжело стало. Но никто не обещал, что будет легко.
(Смеется.)
Фотографии к статье:
Фото 1. Оксана Дыка
Фото 2. Оксана Дыка
Фото 3. Оксана Дыка – Татьяна. Сцена из оперы “Евгений Онегин” в
Лос-Анджелесской опере (2011 год). Фото – Роберт Миллар
Фото 4. Оксана Дыка – Чио-Чио-сан, Сузуки – Милена Китич. Сцена из оперы
“Мадам Баттерфляй” в Лос-Анджелесской опере (2012 год). Фото – Роберт Миллар
Фото 5. Оксана Дыка – Тоска. Сцена из оперы “Тоска” на Музыкальном
фестивале в Торре дель Лаго