6 мая на платформе ZOOM состоялась презентация (читка) пьесы “Спящие” Марюса Ивашкявичюса. Среди участников - замечательные актрисы Лия Ахеджакова, Ксения Раппопорт, Гуна Зариня, Анна Чиповская, Евгения Додина, Камий Кайоль, Анна Богомолова, актеры из Риги - Гундарс Аболиньш, Таллина - Яак Принц, Монреаля - Григорий Гладий, журналистка и переводчица Мария Слоним, арт-директор Белорусского Свободного театра Николай Халезин, писатель Виктор Шендерович, переводчица Агнешка Петровска, журналист Иван Колпаков. Режиссером проекта выступил Оскарас Коршуновас. Вот что говорит о нем Николай Халезин: “Оскарас одним из первых почувствовал, что нужно делать, чтобы из читки этот показ превратился в событие. А для этого нужно было уйти из двух зон комфорта одновременно - от простого экранного чтения по ролям и от традиционной читки. Во время репетиций Оскарас постепенно поднимал градус актерской игры до тех пор, пока актеры не подошли к тому пределу, за который переступать нельзя. Сработал эффект, при котором произошел феномен неразличения: этот процесс перестал быть читкой, но его нельзя было назвать и в полной мере спектаклем. Появилось “третье состояние” - все по-прежнему происходило на экране, но градус вовлечения зрителя невероятно вырос, в чем все они и признавались сразу после представления. И это уже можно было назвать zoom-спектаклем”.
Спектакль “Школа для дураков” пройдет еще 18 и 25 июня, 2 и 9 июля. Чтобы попасть в виртуальный зрительный зал, надо зарегистрироваться. Все подробности - на странице театра в фейсбуке: www.facebook.com/belarusfreetheatre. После показов состоятся общественные дискуссии на тему “Опыт создания онлайн-спектакля”.
Мы смотрим спектакли со всего мира, видим то, что, возможно, без пандемии никогда бы не увидели, и при этом скучаем по живому театру. Как сами театральные деятели относятся к онлайн-спектаклям, и что они думают о будущем? Я выбрал три разных мнения.
Художественный руководитель Московского театра имени Вахтангова Римас Туминас считает, что “такая ситуация - испытание и проверка для нас всех. Проверка на прочность актерской профессии, театра. Мы должны отточить мастерство, играя всего для трехсот человек. Но ведь эти триста не побоятся прийти в театр! Да, мы привыкли к аншлагам, когда тысячный зал дышал вместе с нами, реагировал, смеялся или вдруг так затихал, что я пугался - что-то не так? И мы заряжались от этих эмоций, ведь мы на сцене так от них зависим. В сентябре (дай Бог, чтоб в сентябре!) будут сидеть в огромном зале так мало людей, так непривычно мало, но они придут к нам, они ждут этой встречи, надеются на нее. Они, может, потратят свои последние деньги, чтобы увидеть нас, и мы должны к ним выйти с молитвой, правдой - про них, про жизнь, про что-то настоящее... Нам надо так играть, чтобы суметь зажечь их сердца, послужить небесам для этих людей, не обмануть их надежды, а дать силы, веру, часть своего тепла. Ждать, когда ситуация изменится и не играть еще три месяца - для театра такое решение может обернуться катастрофой. Подвергать риску публику, если врачи-эпидемиологи и власти советуют и предупреждают нас, что эта опасность не ушла, она где-то еще прячется, подстерегает нас, нельзя. Мы вернемся, мы покажем, что мы сильнее. Поэтому театр Вахтангова откроет сезон в сентябре и будет выполнять любые ограничения, чтобы приблизить нашу встречу с теми, кого мы давно и я лично очень полюбили, - с нашими артистами и зрителями. Я думаю, что мы довольно долго жили в репертуарной гонке: каждый день по два-три спектакля на разных сценах. У нас не было времени остановиться, понять - правильно ли мы существуем? Сейчас в новых условиях можно многое проверить. Надо работать, как говорил Чехов. Трудиться в любых условиях. Когда сами небеса посылают нам такое испытание, мы должны выйти из него сильными и стойкими”.
Режиссер, художественный руководитель Московского театра на Малой Бронной Константин Богомолов не принимает идею онлайн-спектаклей: “Для меня артисты, которые выходят в онлайн и там что‑то пытаются творить - это не водитель, который практикует вождение автомобиля, а водитель, который в условиях отсутствия автомобиля садится на бревно и изображает, что он ездит. Лучше не иметь этой практики, чем иметь такую... Мы, как выясняется, не можем встать даже на двух-трехмесячную паузу. Это довольно странный психологический эффект, и он многое говорит о степени нашей, как индустрии, всеобщей уверенности. Вообще, умение встать на паузу - это умение быть сильным, продемонстрировать свою силу и спокойствие... Есть очень печальная тенденция, связанная с тем, что многие вещи делаются как бы от вынужденности. Что‑то надо делать ради того, чтобы делать. Когда интернет становится вынужденной формой существования, это печально. Мне кажется, от этого надо суметь отказаться... Есть какие‑то проекты, которые останутся онлайн, никогда не будут в другом виде - да, это правильно. Есть та активность, которая не имеет иной формы, кроме как онлайн... Мы сейчас находимся в ситуации, когда нас обстоятельства вынуждают к каким‑то действиям, а мы им придаем какую‑то художественность и какие‑то высокие смыслы, хотя на самом деле причины этих действий вполне себе обыкновенные и бытовые. Это меня дико напрягает, поэтому я даже сейчас, после пары недель активности, сам себя ударил по рукам, и мы немножко снижаем количество этой активности. Что за проблема, почему мы не можем подождать? Я имею в виду не деньги, повторяю. Просто подождать, не кричать”.
Для художественного руководителя Санкт-Петербургского БДТ имени Товстоногова Андрея Могучего вопрос трансляций и записей спектаклей, по его собственным словам, “болезненный”: “Тот тип театра, о котором мы говорим, абсолютно не приспособлен ни к каким другим видам деятельности, кроме как к реальности. Художник создает спектакль совершенно для иного пространства, для иной формы восприятия. Как только эта история попадает куда‑то не туда, куда она была предназначена, это травма и для художника, который это сделал, и для самого произведения, которое в этом пространстве начинает существовать, как бы хорошо оно ни было снято. Вот как делал Анатолий Васильев, например, который сам снимал спектакли, - вот так правильно! Художник сам берет камеру в руки и начинает делать перевод произведения с театрального на язык иного формата. Понятно, что сейчас эта история востребована, а что сейчас театрам остается делать. Я выбрал такую позицию, что не хочу ни смотреть в будущее, ни оглядываться в прошлое. Я хочу попробовать пожить в настоящем. Форма существования театрального искусства в виртуальной среде мне как художнику любопытна. В этом смысле надо смотреть на молодых, потому что мы говорим как люди уже уходящей генерации, которые мыслят определенными категориями, а молодежь создает формы, которые могут существовать по-другому. Можно о них спорить, можно говорить, что это не театр, что это уже видеоарт или другой тип искусства, но тем не менее это достаточно схоластические споры. Замечательные произведения искусства в области телевизионного театра были сделаны. Они никогда так не будут жить в театре. Конечно, другие ощущения, другие эмоции, не такие, как в театре. Мне кажется, что мы просто разные. Сейчас - ситуация, когда очень разные взгляды на театр могут развиваться. Я бы в этом смысле не ставил никаких ограничений на взгляд. За исключением того, что формальный перенос на видеопленку не является искусством. Все остальные формы существования театра, мне кажется, жаждут исследования и момента, когда они могут развиться”.
Как видите, взгляды у разных режиссеров разные, но все тоскуют и ждут встречи со зрителями. Ждут этого и театры Чикаго. Ждут, надеются на лучшее и готовятся к новому сезону. Об этом - в следующем выпуске Театрального обозрения.
Фотографии к статье:
Фото 1. Презентация пьесы “Спящие” Марюса Ивашкявичюса. Фото со страницы автора в фейсбуке
Фото 2. Афиша перформанса “Драма на шоссЭ”. Фото со страницы в фейсбуке
Фото 3. Сцена из спектакля “Школа для дураков”. Фото - Sara Krulwich/The New York Times
Комментариев нет:
Отправить комментарий