- Это сложно, но я стараюсь
понять его.
- Он - сумасшедший?
- Он полон страсти, одержим
игрой. Обычно такая одержимость приводит к сумасшествию. Я играю Германа как
человека страстного, увлекающегося, неуравновешенного... Мне нравится
постановка Ричарда Джонса. Нервная, необычная, но удобная для певцов. Я
чувствую себя на сцене комфортно. Не хочу раскрывать всех деталей, но в
середине спектакля есть момент, который наверняка останется в памяти любителей
оперы.
- Вы читали повесть Пушкина?
- Да, конечно, но между повестью Пушкина и оперой Чайковского - целая пропасть.
- Как вы считаете, почему Модест Чайковский изменил финал?
- Мне кажется, он сделал это
для публики. В классической опере почти обязательными элементами были смерти
главных героев Так было более зрелищно.
- Готовясь к роли, вы должны понять поведение вашего героя?
- По-разному. В традиционных
постановках достаточно красивого пения, а вот в современных необходимо понять,
что движет героем. Мне нравится вникать в психологию персонажей, а не только
заниматься вокальной составляющей.
- Да, роль Германа не для
слабаков!.. Особенного рецепта у меня нет: отдыхаю между спектаклями и прихожу
подготовленным.
- Какие-то технические сложности есть для вас в партии Германа?
- Партия трудная не по части
вокала, а по сложности характера. По голосу она очень хорошо мне подходит, и с
технической точки зрения проблем нет.
- Ваш дебют в партии Германа состоялся в особом месте и примечательном спектакле...
- О да, мой первый Герман был на Зальцбургском музыкальном фестивале летом 2018 года. Мне повезло, я имел счастье работать над оперой с замечательным дирижером, маэстро Марисом Янсонсом.
- Что вспоминается вам о нем?
- Его доброжелательность, преданность музыке, обаяние. Личностью он был необыкновенной. Заражал всех своей любовью и огромной работоспособностью. Он выходил на подиум сосредоточенный, полностью погруженный в музыку, готовый ее исполнять.
- Так получилось, что две последние оперные постановки Мариса Янсонса сделаны с вами. Вы сразу нашли контакт друг с другом?
- Мы познакомились в Зальцбурге летом 2017 года. Я был приглашен на партию Сергея в опере Шостаковича “Леди Макбет Мценского уезда”. Маэстро приехал с русской командой: солистами, помощниками, концертмейстерами. Поначалу он отнесся ко мне настороженно. Понятно, он меня не знал. Наверно, думал: “Что это за американец такой?” Мы подружились на репетициях. Он много занимался со мной. После премьеры сказал: “Я буду делать “Пиковую даму” только с Брэндоном”. Признаюсь, это был для меня лучший комплимент. Он предлагал мне войти в состав “Бориса Годунова” - оперы, которой он должен был дирижировать этим летом в Зальцбурге. Я не смог согласиться, а вскоре, к несчастью, он умер. (Оперой “Борис Годунов” в Зальцбурге летом 2020 года будет дирижировать главный дирижер Большого театра Туган Сохиев. - Прим. автора.)
- Как проходили с маэстро Янсонсом репетиции “Пиковой дамы”?
- Мы проходили вместе каждую
фразу. Он хотел, чтобы каждое слово Германа было осмысленным. Работал со мной
над произношением, фразировкой, ударением, углублялся в психологическое
состояние Германа, обсуждал и анализировал все детали его поведения. Сейчас в
Лирик-опере я пользуюсь советами маэстро.
- Сондра - замечательная
певица и прекрасный партнер. С ней очень легко и приятно работать. Для нее это
первая Лиза в жизни. Думаю, она справится.
- Тяжело петь оперу на русском языке?
- Трудно. Особенно в самом
начале. Приходилось много работать... В моей копилке пока только два русских
персонажа - Сергей и Герман.
- Хотели бы попробовать себя в “Евгении Онегине”?
- С удовольствием. Я очень
люблю Чайковского. Русские оперы очень мелодичны. В них всегда есть
осмысленный сюжет. В русских героях интересно “покопаться”. Ну и русская душа -
как же без нее?! Все метания русской души прекрасно передаются в “Пиковой
даме”... Русская музыка всегда узнаваема. Чайковского можно узнать по
нескольким тактам...
- Как получилось, что при вашей любви к русской музыке вы ни разу не выступали в России?
- Что-то не складывается. Несколько раз мне поступали предложения из Москвы и Санкт-Петербурга, но по датам мы не смогли совпасть. Планирование в российских театрах не такое долгосрочное, как в Европе и США. Все время возникают конфликты с датами. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся выступить в России. Мне бы этого очень хотелось! Зато с российским режиссером Дмитрием Черняковым я собираюсь поработать. Впереди у нас с ним совместный проект.
С голосом все тоже не сразу получилось. Педагоги решили, что у юноши - бас-баритон. Юноша не спорил. Он пел в университетском хоре, однажды даже заменил баса в партии Зарастро в “Волшебной флейте” В.А.Моцарта, но потом перешел на театральное отделение и вместо пения Моцарта и Кo. стал играть в пьесах Шекспира и Нила Саймона.
В середине девяностых Йованович переехал в Нью-Йорк. Был актером, пел в мюзиклах, учился в Манхеттенской школе музыки, где, если можно так сказать, вернулся в оперный мир, но уже в качестве тенора. Его первой крупной оперной работой летом 1999 года стала партия Ладислава в опере Б.Сметаны “Две вдовы” в Chautauqua Opera (штат Нью-Йорк). Европейская оперная премьера состоялась в 2000 году в партии Хозе в “Кармен” Ж.Бизе в Опере Бордо (Франция).
Сегодня оперная карьера Йовановича складывается блистательно. Его контракты расписаны на несколько лет вперед, и уже он выбирает, в какой постановке и какой стране выступать. В Чикаго Йованович прилетел из Берлина. В декабре в Берлинской опере он пел Самсона в новой постановке оперы “Самсон и Далила”, сделанной молодым аргентинским кинорежиссером Дамианом Сифроном. Партнершей Йовановича была Элина Гаранча. Оркестром дирижировал Даниэль Баренбойм.
- Ваш репертуар поистине необъятен, он простирается через три века: от барочной до атональной музыки. Какие для вас самые трудные партии?
- Пожалуй, Зигмунд в “Кольце
нибелунга”, Питер Граймс в опере Бриттена и... Герман. Да, роль Германа была
для меня большим испытанием.
- Я читал, что вам предложили петь Зигмунда слишком рано. Вы даже не думали об этом...
- У меня не было никакой
оперной подготовки. В колледже начинал как бас. Потом мне сказали, что у меня
теноровый голос. Моей первой мыслью была: “Боже мой, теперь в моем голосе не
будет мужественности”. Уже потом я услышал Франко Корелли, Джона Викерса,
русских певцов, немецких вагнеровских теноров... В моем голосе всегда была
“темная” составляющая, и театры стали приглашать меня петь вагнеровский репертуар
раньше, чем я думал. У меня было представление об операх Вагнера как об очень
длинных, статичных и скучных, в которых ничего не происходит. Я совсем не
интересовался Вагнером. Впервые я согласился на предложение спеть Зигмунда и
Фро в “Кольце нибелунга” в Опере Сан-Франциско в 2011 году. И я сразу понял -
это мое! Это была огромная радость - находиться на сцене и петь вагнеровских
героев. Я влюбился в композитора и его оперы. Широта природы Вагнера необъятна.
Он занимался изучением человеческой души, и это чертовски интересно! Его музыка
феноменальна.
- Почему вы не поете в операх Верди?
- Пока не сложилось. Я сомневаюсь, что мой голос подходит для вердиевских героев. И темперамент не тот.
- Самый банальный вопрос о любимых композиторах. Сколько раз вам уже его задавали, наверно?
- И каждый раз он ставит меня в тупик. Трудно выбрать кого-то одного. Я бы назвал троих: Вагнера, Пуччини и Шенберга.
- Они такие разные...
- Именно поэтому они мне нравятся. Они разные и не похожи на других. Мне нравится хорошая и разная музыка.
- Есть партии, которых вы пока не поете, но хотели бы спеть в будущем?
- Я бы хотел попробовать спеть Тристана. Начну с концертов. Попробую несколько арий. Посмотрим... Мне уже несколько раз предлагали Тристана, но пока я отказывался. И, кстати, Отелло, если возвращаться к вашему вопросу об операх Верди. Грандиозная роль, где есть что спеть и что сыграть. Очень хотелось бы взяться за Отелло. Мне кажется, эта роль подходит мне по темпераменту.
- В этом плане вы повторяете репертуар великого русского тенора Владимира Галузина. Его лучшими ролями остаются Герман и Отелло.
- Да, голос Владимира
неповторим, он прекрасно играет. Он как будто создан для Германа. Я знаю, что
он пел Германа в Лирик-опере двадцать лет назад. Наверняка многие в Чикаго
помнят его.
- Вы проводите много
времени в Европе и можете сравнивать. В чем различия между европейскими и
американскими оперными театрами?
- В Европе театры более
экспериментальные. Обычно они не любят традиционные костюмы и декорации. Они
ищут смыслы, которые могут относиться к моральным аспектам поведения героев.
Они переносят действия опер из давних времен в день сегодняшний. Мне это
нравится. Новые трактовки помогают мне расти как артисту. Я пытаюсь понять ход
мысли режиссера и соответствовать его идеям. Потом я возвращаюсь к традиционным
постановкам и тоже с удовольствием пою в них.
- Критики пишут, что недавняя берлинская постановка “Самсона и Далилы” была как раз традиционная...
- Да, и публика возненавидела этот спектакль, режиссера освистали на открытии. Для них постановка оказалась слишком традиционной. Я сказал в Берлине, что в Америке такая постановка всем бы понравилась и режиссер стал бы героем... В Европе от каждого спектакля ожидают глубокие копания, психологические выверты, новые трактовки. Конкретно от оперы Сен-Санса они ожидали ответа на вопрос, чем Самсон и Далила интересны сегодняшнему зрителю... Я не боюсь экспериментальных постановок. Примерно половину времени работаю в Европе, половину - в Америке. Постановки чередуются, и мне это нравится. Каждый раз - что-то новое.
- Почему американская аудитория гораздо консервативнее европейской?
- В Европе гораздо более концентрированная оперная жизнь. В каждом маленьком европейском городе есть свой оперный театр, и город, общество гордится им. Оперное искусство поддерживается на самом высоком уровне. Европейский зритель видел уже столько постановок, что обычный спектакль кажется ему повторением пройденного. Театры все время в поиске нового, необычного, неожиданного... В Америке, в отличие от Европы, никогда не было традиций оперного искусства. Оперные театры появились в Америке в конце XIX века, а в Европе мы говорим о театрах XVI-XVII веков. Огромная разница!
- Вы полагаете, сегодня положение меняется?
- Многое изменилось даже с тех
пор, когда я впервые стал петь в опере. Влияние Европы повысилось, американский
оперный театр стал европоцентричным. Не забывайте, что в Европе оперные театры
поддерживаются государством. Они могут себе позволить ставить
экспериментальные, радикальные спектакли. В Америке все зависит от спонсоров.
Если они не примут новую постановку, театр лишится денег на новый сезон.
Менеджеры театров боятся рисковать, и их трудно за это осуждать. Но я принимаю
и классические постановки с красивыми костюмами и историческими декорациями.
Если зрителям это нравится, зачем от этого отказываться?
- Как вам работается в Лирик-опере?
- Лирик-опера - фантастический театр. Все очень доброжелательны, милы, как одна большая семья. Это моя шестая постановка в Чикаго. Я всегда возвращаюсь в Лирик-оперу, как к себе домой. Всегда с радостью. Впервые я пел в Лирик-опере в 2009 году в партии Бориса в опере Яначека “Катя Кабанова”. Я хорошо запомнил, это было перед Днем благодарения. Мы год жили под Брюсселем, с середины 2006 до середины 2007 годов. Потом переехали в Биллингс (Монтана) в дом моей мамы. На День благодарения 2009 года семья приехала ко мне в Чикаго. Нам так понравилось, что мы стали искать жилье где-то в Иллинойсе. Через год нашли небольшую ферму в районе города Де-Калб (DeKalb), в часе езды к западу от театра. Там и поселились. У нас были куры, утки, мы продавали яйца... В декабре, пока я был в Берлине, пришел хорек и перебил около тридцати птиц, уничтожил почти все поголовье. Остались петух, селезень и пара куриц - я их отдал соседям. Начнем все сначала весной.
- Обычно оперные певцы живут в квартале от театра, а вы забрались так далеко...
- Утром вождение составляет от часа до двух часов - в зависимости от дороги; вечером - от часа до часа пятнадцати. Иногда я еду на поезде, но чаще - на машине. Включаю радио, слушаю новости. Как-то незаметно время проходит. Зато возвращаюсь домой...
- Как вы делите время между работой и семьей?
- Это самая большая проблема в нашей специальности. Тяжело общаться с семьей по Skype или FaceTime. Я делаю это ежедневно, когда меня нет дома. Часто жена с детьми путешествуют со мной. Школы позволяют детям находиться в отъезде некоторое время. Они столько всего уже видели, столько стран, городов... Но тяжело все время жить на чемоданах. Дети заняты спортом, у них друзья... Последние два года были особенно трудными для меня. Я взял перерыв, поехал домой, но в последнюю минуту мне позвонили и попросили спеть в “Троянцах”, и я опять уехал на два месяца... Моя жена тоже из музыкального мира. Певица, сопрано. Мы познакомились в колледже. Она готовилась к карьере на Бродвее, но потом вышла замуж за меня, у нас появились дети... Сейчас она занимается с вокалистами, дает частные уроки... Мне повезло с семьей. Дома меня понимают и поддерживают.
- Вы бы хотели, чтобы ваши дети повторили вашу судьбу?
- У всех моих детей прекрасные голоса. Моя семнадцатилетняя дочь Седе (Seday - венгерское уменьшительное имя, так звали мою прапрабабушку) необыкновенно стеснительна. Она в полный голос поет только дома, когда уверена, что ее никто не слышит. Старшему сыну Гэбриэлю восемнадцать. Он собирается в колледж. Младшему Джейкобсу - четырнадцать, и я не знаю, что он будет делать дальше. В этом году он получил роль в школьном мюзикле Сондхайма “В леса”.
- Какие у вас ближайшие планы?
- На следующий день после
“Пиковой дамы” начинаю репетировать “Мадам Баттерфляй”. В двух мартовских
спектаклях Лирик-оперы 4 и 7 марта исполняю партию Пинкертона. А потом начинаю
в Лирик-опере репетиции “Кольца нибелунга”, исполняю партии Фро и Зигмунда. Так
что ближайшие планы связаны с Чикаго - в этом сезоне в Лирик-опере я пою четыре
оперы! После Чикаго лечу в Мюнхен на роль Дика Джонсона в “Девушке с Запада”
Пуччини. После этого - Опера Висбадена (я никогда там раньше не был), Хозе в
“Кармен”. Летом даю несколько концертов. Исполню, среди прочего, “Песнь о
Земле” Малера. Я очень люблю камерное музицирование.
- Брэндон, если можно, скажите, пожалуйста, несколько слов для наших читателей. Почему надо посмотреть “Пиковую даму"?
-
Дорогие читатели газеты “Реклама”!
Я уверен, что вы знаете и любите русскую музыку. Вам просто нельзя пропустить
“Пиковую даму”! Прекрасная постановка, хорошие солисты, гениальная музыка,
великая опера Чайковского! Приходите в Лирик-оперу. Вы не пожалеете!
PS.
Пока статья готовилась к
печати, стало известно, что Брэндон Йованович исполнит партию Самсона в опере
“Самсон и Далила” К.Сен-Санса в новом сезоне Лирик-оперы Чикаго.
Nota bene! Билеты на оперу “Пиковая дама” и другие спектакли Лирик-оперы сезона 2019-20 годов, а также абонементы на сезон 2021-21 годов - по телефону 312-827-5600, на сайте http://www.lyricopera.org/home.asp или в кассе театра по адресу: 20 North Wacker Drive, Chicago, IL 60606.
Фотографии к статье:
Фото 1. Брэндон Йованович. Фото - Кристен Хоберманн
Фото 2. Брэндон Йованович в спектакле “Пиковая дама”. Фото - Кори Вевер
Фото 3. Брэндон Йованович и Сондра Радвановски в спектакле “Пиковая дама”. Фото - Кори Вевер
Фото 4. Брэндон Йованович в спектакле “Пиковая дама”. Фото - Кори Вевер
Фото 5. Брэндон Йованович и Сондра Радвановски в спектакле “Пиковая дама”. Фото - Кори Вевер
Комментариев нет:
Отправить комментарий