Славные сорок семь лет Квартета. Ravinia Festival 2022: концерты 28 июня - 6 июля

28 июня, 7.30 pm. Театр “Мартин”. Струнный квартет “Эмерсон”. В программе: Адажио для струнных из Струнного квартета С.Барбера, Первый струнный квартет И.Брамса, Пятнадцатый струнный квартет Ф.Шуберта.

Струнный квартет “Эмерсон” - один из лучших современных камерных ансамблей. Основатели квартета - музыканты-книгочеи - назвали его именем выдающегося американского поэта и философа Ральфа Эмерсона. За сорок семь лет существования Квартет переиграл, наверно, все известные на сегодняшний день классические и современные сочинения для струнных. В активе Квартета - больше тридцати альбомов, девять премий “Грэмми”, включая две - за лучшие классические альбомы года, Avery Fisher Prize, три премии журнала “Граммофон”, звание “Ансамбль года” от журнала Musical America, триумфальные выступления по всему миру, восторженные рецензии... Расскажу о музыкантах Квартета.

Филипп Зетцер, скрипка. Основатель Квартета. Родился в Кливленде в семье скрипачей-музыкантов Кливлендского симфонического оркестра. В пять лет начал заниматься скрипкой. Выпускник Джульярдской школы музыки. Лауреат Второй премии на Международном конкурсе скрипачей в Вашингтоне (1967 год) и Бронзовой медали на Международном конкурсе скрипачей имени королевы Елизаветы в Брюсселе (1976 год). Профессор Нью-Йоркского университета. В свободное от скрипки время играет на альте. Сочиняет музыку.

Юджин Дракер, скрипка. Основатель Квартета. Выпускник Колумбийского университета и Джульярдской школы музыки. Работал концертмейстером Джульярдского симфонического оркестра. Лауреат Международного конкурса скрипачей имени королевы Елизаветы в Брюсселе и Международного конкурса скрипачей в Монреале. Выступает как солист с ведущими оркестрами Европы и Америки. Преподает в Нью-Йоркском университете.

Лоуренс Даттен, альт. Выпускник Джульярдской школы музыки. Выступает как солист с ведущими оркестрами Европы и Америки. Профессор камерной музыки Нью-Йоркского университета. Играет на альте работы миланского мастера Пьетро Джовани Мантегаза 1796 года. Журнал New Yorker назвал Даттена “самым поэтичным альтистом”.

В конце сезона 2012-13 годов Квартет покинул виолончелист Дэвид Финкель - ученик Мстислава Ростроповича, артистический директор Камерного музыкального общества при Линкольн-центре в Нью-Йорке. С сезона 2013-14 годов в Квартете выступает виолончелист из Уэльса Пол Уоткинс.

В разные годы квартет “Эмерсон” выступал вместе с лучшими музыкантами мира. Среди них - Мстислав Ростропович, пианисты Джеффри Кахане, Лиза Леонская и Мехам Пресслер, контрабасист Эдгар Мейер, флейтист Кэрол Винсенк. Последнее “приобретение” Квартета - неподражаемые Рене Флеминг и Евгений Кисин. С Кисиным Квартет выступал с концертом в Чикаго в апреле 2018 года, с Рене - в июле 2019. Недавно Квартет заявил о прекращении концертов осенью 2023 года. Все четыре члена Квартета продолжат выступать, но уже по отдельности. Так что предстоящий концерт -  возможно, последняя возможность услышать и увидеть коллектив. Подробности истории создания Струнного квартета “Эмерсон” и музыкальные фрагменты - на сайте www.emersonquartet.com/.

29 июня, 7.00 pm. Павильон. Как и в прошлые годы, смотрим большое кино на большом экране. Первый концерт серии - “The Lion King: In Concert Live to Film”. Фильм Джона Фавро и студии “Дисней” “Король Лев” (“The Lion King”, 2019) стал смелым экспериментом, снятым с помощью (как пишут создатели) “фотореалистичной компьютерной анимации” и самым успешным анимационным проектом в истории кино. В картине мы слышим голоса Дональда Гловера (Симба), Сета Рогена (Пумба), Чиветела Эджиофора (Шрам), Бейонсе (Нала), а музыку оскароносных Ханса Циммера и Элтона Джона исполняет оркестр Chicago Philharmonic под управлением маэстро из Нью-Йорка Тьяго Тиберио.

30 июня, 2.00 pm. Беннетт Гордон холл. Мастер-класс американского виолончелиста Тимоти Эдди для студентов отделения фортепиано и струнных инструментов Музыкального института при фестивале Равиния. Вход свободный.

30 июня, 7.30 pm. Театр “Мартин”. Дуэт Беки Менци и Том Майкл исполняют главные хиты группы The Beatles.

1 июля, 2.00 pm. Беннетт Гордон холл. Концерт студентов отделения фортепиано и струнных инструментов Музыкального института при фестивале Равиния. Вход свободный.

1 июля, 8.00 pm. Павильон. Концерт “A Tribute to ABBA”. Вспомним прекрасную группу и ее лучшие хиты: “Mamma Mia”, “S.O.S”, “Money, Money, Money”, “The Winner Takes All”, “Waterloo”, “Gimme, Gimme, Gimme”, “Dancing Queen”.

2 июля, 2.00 pm. Беннетт Гордон холл. Концерт студентов отделения фортепиано и струнных инструментов Музыкального института при фестивале Равиния. В программе - три произведения композитора-резидента института (2022 RSMI Composer in Residence) Джесси Монтгомери. Вход свободный.

2 июля, 7.00 pm. Павильон. Концерт популярного певца и кантри-композитора, многократного лауреата премии “Грэмми” Дуайта Йокама и группы Old Crow Medicine Show.

3 июля, 7.30 pm. Павильон. “Classical Mystery Tour: A Tribute to The Beatles.” После воспоминаний о группе ABBA - еще один ностальгический концерт с хитами из репертуара The Beatles. Оркестром Chicago Philharmonic дирижирует Джордж Стеллуто.

6 июля, 7.00 pm. Павильон. “The Goonies: In Concert” - опять большое кино на большом экране. “Балбесы” (“The Goonies: In Concert”, 1985) - комедийная история Ричарда Доннера, снятая по сценарию Криса Коламбуса и (не удивляйтесь) Стивена Спилберга. В ролях: Шон Астин, Джош Бролин, Джефф Коэн, Кори Фельдман. Оркестром Chicago Philharmonic дирижирует Тьяго Тиберио.

Nota bene! Программа Музыкального фестиваля Равиния и заказ билетов - на сайте www.ravinia.org/. Все концерты фестиваля пройдут по адресу: 200 Ravinia Park Rd, Highland Park, IL 60035.

Фотографии к статье:

Фото 1. Струнный квартет “Эмерсон”. Фото - Юрген Франк

Фото 2. Беки Менци и Том Майкл. Фото - Ravinia Festival

Фото 3. Дуайт Йокам. Фото - Ravinia Festival

Фото 4. Old Crow Medicine Show. Фото - KitWood

Дмитрий Крымов: “Вера есть”. Беседа с режиссером

Дмитрий Крымов. Художник, режиссер, сценограф, педагог. Сын великих театральных деятелей XX века Анатолия Эфроса и Натальи Крымовой. Начинал работу художником в спектаклях отца в московских театрах на Малой Бронной, имени Маяковского, МХАТе, театре на Таганке. Долгие годы возглавлял Лабораторию при театре “Школа драматического искусства”. С 2018 года в свободном плавании. Неоднократный лауреат премии “Золотая маска” (Россия), многих международных театральных фестивалей. Последние два сезона выдались у Крымова особенно урожайными. Московские премьеры следовали одна за другой: “Все тут” в театре “Школа современной пьесы” (10 октября 2020 года), “Моцарт. “Дон Жуан.” Генеральная репетиция” в театре “Мастерская Петра Фоменко” (29 апреля 2021 года), “Костик” в театре имени Пушкина (6 сентября 2021 года), “Двое” в Музее Москвы (28 сентября 2021 года). Планов на ближайшие годы было очень много. Постановка спектакля “Вишневый сад” в театре Вилма (Wilma Theater, Филадельфия) была запланирована еще в прошлом году. 24 февраля началась война. На следующий день Крымов вылетел рейсом Москва-Нью-Йорк. Он прилетел в Америку для работы над спектаклем. Премьера прошла 14 апреля. Спектакль с большим успехам играли почти месяц, театралы всего мира имели возможность посмотреть его в режиме онлайн.

Я давно мечтал поговорить с Дмитрием Анатольевичем, “подбирался” к нему с прошлого года, когда благодаря программе Russian Case фестиваля “Золотая маска” и проекту Stage Russia увидел киноверсии его спектаклей “Борис” и “Все тут”. О “Борисе” я говорил с исполнителем главной роли Тимофеем Трибунцевым, о спектакле “Все тут” - с актрисой Марией Смольниковой, о “Вишневом саде” - с одним из художественных руководителей театра Вилма Юрием Урновым. Наш разговор с Дмитрием Крымовым состоялся в конце мая. Я не задавал Режиссеру прямые вопросы о войне - желающих услышать его мнение я отсылаю к интервью, которое он дал журналистке “Голоса Америки” Анне Нельсон. Тема эта для него тяжелая, “она очень болит”. Наша беседа началась с другого - как сочинять спектакли во время войны и как ставить Чехова во время войны. 

- Я всегда полагал, что Чехов - писатель мирного времени. Он рассказывает о драмах в мирной жизни. Люди “обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни” - вот это Чехов. Во время войны ставят Шиллера, Шекспира, а вот поставить во время войны драму повседневности, драму уходящей жизни - это, кажется, до вас еще никому не удавалось. Вы наверняка думали об этом во время репетиций: как ставить Чехова во время войны...

- Мне кажется, Чехова ставили и во время войны, и мирные спектакли во время чудовищных событий были. Такие спектакли нужны публике. Первая студия МХАТа открылась в 1914 году “Сверчком на печи” (Спектакль Бориса Сушкевича по повести Ч.Диккенса. - Прим. автора), когда только началась Первая мировая война. Свидетели говорят, что люди приходили на спектакль и полностью погружались в него. Если театр в какой-то степени отражение жизни, зеркало или увеличительное стекло, то в нем должна преломляться нереальность происходящего сейчас. То же самое с кино, с любым искусством, созданным в это время... Я еще не нашел формулировку этого для себя. Наэлектризованность нервной системы зашкаливающая. Можно про любовь поставить, можно сказку, но должно быть понятно, что спектакль создан сегодня для тех людей, которые видят те же новости, что и ты. Не так важно, что я ставил: “Красную шапочку” или Чехова. Я старался, чтобы воздух, который я вдыхаю, выдыхался через спектакль, а вдыхал я каждый день то же, что и мы все... Чехов - драматичнейший писатель. Люди у него умирают, а те, кто живы, остаются несчастливы по разным причинам. Вишневый сад у них отнимают. Жизнь отнимают. Это драма, хоть и называется комедией. У нас, кстати, смеются в зале, и меня это радует.

- Мне нравится разгадывать загадки Чехова. Вот момент, когда Раневская слышит звуки музыки, прислушивается, а Гаев ей говорит: “Это наш знаменитый еврейский оркестр. Помнишь, четыре скрипки, флейта и контрабас”. Реплика Раневской: “Он еще существует?” Зачем Чехову понадобился еврейский оркестр? Часть уходящей жизни? Кажется, дворяне не приглашали к себе домой еврейские оркестры.

- Как интересно. Жизнь меняется, уходит вперед. Наверно, действительно дворяне не приглашали еврейские оркестры домой, но для меня это не имеет значения, а вот печаль, которая есть в еврейской музыке, остается навсегда. Я думаю, Чехов перескочил через реалии своего времени. Если хочешь погрустить, попрощаться с вишневым садом, то лучше еврейского оркестра не придумаешь.

- Я хотел бы вернуться с вами к спектаклю “Все тут” в театре “Школа современной пьесы” и поговорить о легендарном завлите вашего отца Нонне Михайловне Скегиной. В спектакле она в исполнении Марии Смольниковой ставит ударение на втором слоге - ЭфрОс. Как правильно: ЭфрОс или Эфрос?

- Она ставила ударение на втором слоге как строгая учительница. По-моему, правил нет. На папино пятидесятилетие в Доме ученых выступал замечательный Зиновий Паперный. Он сказал: “Пятьдесят процентов наших доцентов говорят Эфрос, а пятьдесят прОцентов наших дОцентов говорят ЭфрОс”.

- Мы знаем, что Нонна Михайловна боготворила Анатолия Васильевича. А как она относилась к вашему творчеству, что говорила о ваших спектаклях?

- Насколько я помню, вначале скептически, но тот, кто знал меня маленьким, трудно переваривает то, кем я стал. В смысле серьезности отношения. Но потом произошел какой-то слом. Я не помню, когда это случилось, но последние годы это было очень серьезное, любовное отношение без скепсиса типа: “Ну Димка там навалял”. То, что я в спектакле позволил ей пошутить над собой, - мой любовный привет ей. Я склоняю перед ней голову. Когда она умерла и мы ее провожали, она была в своем золотом пиджаке, я встал на колени и стал говорить перед ее гробом: “Нонна, вы - королева”. В ней все было: и злость, и ярость. Сейчас мне ее ужасно не хватает с ее максимализмом, определенностью, иногда - неправильной, но сейчас это вообще не имеет значения. Великий человек. Больше десяти лет она издавала папины книжки. Таких примеров вообще нет. Она знала досконально каждую его строчку, каждую букву в архиве. Первое, что она издала, - технический сборник: где, что и когда упомянуто про папу. Я, честно говоря, не понимал, зачем? Сборник абсолютно не эмоциональный, на полку не поставишь - справочный материал, огромная работа. Она как будто предвидела “длинную дорогу” в десяти томах, которую сделала. Вначале был фундамент, камушек, который кладут при постройке. Были преданные завлиты у разных хороших режиссеров: Дина Шварц у Товстоногова, Элла Петровна Левина у Любимова, Котова у Ефремова в “Современнике”. Фигуры, как Санчо Панса. Но чтобы они потом занимались архивом и издавали книжки, как специалисты, - такого не было никогда. Скегина - первая и пока единственная. Четыре года назад, когда я не знал, уходить мне или нет из театра “Школа драматического искусства”, я ей позвонил и спросил совета. Она сказала: “Уходи”. Лето было чудовищное, за пару месяцев до ее смерти. Моей жены не было дома. Она пришла, я говорю: “Все, я звонил Нонне, она сказала: “Уходи”. Санкция была получена.

- Какая горькая параллель! Эфрос лишился единственного своего театра и больше никогда его не обрел. И вы лишились “Школы драматического искусства”, своего театра-дома (пользуясь терминологией Льва Додина) и теперь кочуете по театрам в качестве гостя...

- Да, все совпадает просто до дрожи. Театр-дом для меня закончился. Я больше его не создам. Это требует огромных усилий, веры, любви, желания. А так как ни сил, ни - главное - веры в то, что это не превратится в то, что было, то и не стоит начинать. Сейчас я везде гость.

- В “Школе драматического искусства” остались ваши спектакли?

- Оставшиеся два взял под свою опеку продюсер Леонид Роберман, с которым мы сделали “Бориса Годунова” (Дмитрий Крымов именно так несколько раз в нашей беседе назвал этот спектакль. Официальное название - “Борис”. - Прим. автора.) и “Двое”. Все остальные милая женщина (директор театра “Школа драматического искусства” Ольга Соколова. - Прим. автора.) похерила.

- Могли ли вы представить себе ту невиданную свободу, которая перед вами открылась?

- За свободу надо платить. На примере Украины это сейчас очевидно. Им нужна свобода.

- Представим идеальную ситуацию. Вам предлагают возглавить театр уже существующий...

- Это далеко не такая идеальная ситуация. Это очень сложная ситуация. Что бы я делал с актерами, которых не выбирал? Мне надо было бы их обслуживать. Я же, в общем-то, эгоист. Мне нужно, чтобы актеры обслуживали мою идею, получали от этого удовольствие и радость. А обслуживать актеров, которые работали до меня и будут работать после... - я этого страшусь. Не хочу этого. Я хочу делать свои спектакли с теми людьми, которых я выбрал.

- Тогда остается вариант антрепризы. Вы - бог и царь, вы выбираете актеров и ставите с ними спектакль.

- Мы так и сделали “Бориса Годунова” и спектакль “Двое” о Сталине и Михоэлсе. В этом есть свое удовольствие и независимость. Но это очень трудно. Вот мы приходим в Музей Москвы. Им руководят хорошие люди. Очень хорошее помещение, но абсолютная безхозность. Даже не гостиница, где есть душ, туалет и машина с кофе. В Музее ничего нет. Просто ничего. Простите, туалет у нас был в другом корпусе через огромный двор. Работали в условиях, приближенных к временам Бориса Годунова. Такая работа доводит до крайнего физического и морального истощения. А вот когда зовут в театр просто как гостя - это хорошее предложение. Все театры очень гостеприимные, все позволяли выбрать актеров. Мы выбирали вместе.

- В случае со спектаклем “Все тут” нам всем надо благодарить Иосифа Райхельгауза?

- Да, он много лет предлагал мне что-то сделать в его театре, а в этот раз я не смог отказаться, потому что он предложил сделать спектакль про папу. Я как-то никогда не хотел делать спектакль на эту тему, но подумал, что если это где-то и делать, то у него было бы наиболее понятно. Мне - понятно.

- Спектакль “Все тут” автобиографичен. Вы вспоминаете молодость, ваших родителей. Почему в титрах вы как бы спрятались за слово “Ведущий”? Если Ведущий говорит “мама” и “папа”, почему не назвать его тем, кто он есть, - Крымовым?

- Не задумывался как-то. Немножко отстранился, что ли. Меня бы это покоробило. Ведущий есть во многих спектаклях. У Уайлдера это помощник режиссера, но тоже ведущий; мой любимый Лепаж как Ведущий рассказывает истории. Тут какая-то хитрая двойственность, основанная не на моем решении, а на чувстве, которое я для себя даже не определял. Это ведь все довольно условное зрелище. И хоть Нонна говорит про моего папу, как про Эфроса Анатолия Васильевича, мой папа никогда в такой одежде и такой шляпе не ходил, мама вообще не так выглядела, они никогда не танцевали, во всяком случае я никогда этого не видел... Ничего подобного не было. Кто-то из моих друзей сказал: “Как хорошо, что ты не сделал документальный спектакль. Этот пахнет молодостью”. Наверно, как-то интуитивно меня это больше интересовало. Когда Маша Смольникова надела парик Нонны, я ужаснулся. Передо мной стояла Нонна. Это был какой-то гиперреализм. Это уже слишком. Говорить ее голосом можно, а внешне не надо приближаться. Это художественно неправильно. Может быть, поэтому и я там - не я?

- Мне понравилась цитата из Льва Рубинштейна: “И мой сурок со мною”. Это что, привет любимому автору?

- Да, он мой любимый писатель. Он писал специальные тексты к двум моим спектаклям. А сурок - один из моих любимых текстов. Из стихотворения “Мама мыла раму”.

- Мне запомнилось его недавнее: “Последние годы я не подвожу итоги - итоги подводят меня”.

- Лева - грандиозный человек.

- Какова судьба ваших московских спектаклей? Я знаю, что по доносу Певцова “Борис” больше не идет. А остальные?

- Да, “Борису Годунову” как-то места не нашлось нигде. Не берут его по мановению палочки какой-то... Остальные идут. Какие-то - реже, другие - чаще. Реже, потому что идут давно. Я благодарен, что театры держат их. Надеюсь, не из жалости, а потому что они неплохие. Даже “Му-Му” иногда идет в Театре Наций - мой первый спектакль, который я поставил, начав уходить из театра Васильева. 

- Мне хочется верить, что среди ваших актеров нет Певцовых и Дюжевых...

- Нет. Конечно, нет.

- Ваши актеры чудесным образом умудряются балансировать на грани трагедии и фарса. Эта граница вами как-то проговаривается или актерам все понятно и без дополнительных слов?

- Понимают не все, но те, кто понимают, делают это в процессе репетиций. Не так, что я говорю: “Ребята, значит так, работаем по правилу “трагедия-фарс”. Здесь заканчивается одно и начинается другое”. Есть люди, которые на это не клюют. Я ведь работаю в разных театрах с разными группами... Работал... Сейчас, если буду продолжать, буду делать то же самое. Актеры новые. Почти все, кроме Маши. Среди новых попадаются удивительные актеры одной группы крови, которые понимают такой стиль. Это находки человеческие и багаж.

- С чего начинается для вас работа с актерами? С застольного периода?

- Нет, такого “сядем-поговорим” у меня нет. Мы можем поговорить по дороге, уже куда-то идя, а вначале - нет. Как-то не в моем характере. Для меня это трата времени. “У кого толчковая левая, А у меня толчковая - правая!”. Здесь даже дело не вкуса, а удобства, привычки, веры в то, что хочется поговорить. Нет, один раз было. Помню, давным-давно мы стали читать пьесу Островского. Я пригласил педагога по актерскому мастерству. Это были мои студенты. Они начали делать этюды, мы стали разговаривать, пока я не ужаснулся и не подумал, что надо с этим заканчивать и просто ставить спектакль. Все это хлам, но переработка этого хлама может дать что-то хорошее. Законов нет. В следующий раз мне, может быть, захочется поговорить. Надо прислушиваться к тому, как хочется работать с этими людьми, этим материалом... Тон спектакля, который Немирович призывал найти во время застольного периода, у нас рождается из самого процесса репетиций.

- У вас в спектаклях собирается команда умных актеров. Актер должен быть умным, или ему достаточно быть “пластилином” в ваших руках?

- Одно другого не исключает. Быть умным актером - значит понимать, что ты хороший “пластилин” и верить в “скульптора”, добавляя что-то свое. Но не надо заменять умом органику и детское удовольствие от того, что ты делаешь, и готовность к прыжкам направо и налево. Готовность, как ребенок, прыгать в песочницу под руководством режиссера.

- Вы принимаете актерскую импровизацию?

- Абсолютно. Есть большой кусок работы, когда именно она и нужна. Мне нужно завести механизм, чтобы каждый импровизировал.

- Это свободная или отрепетированная импровизация в рамках вашей режиссерской концепции?

- Она отрепетирована как игра, а в любой игре возможны неожиданности. Футбол ведь нельзя отрепетировать. Есть жесткие правила и понятная цель, а вот как добиться этой цели... Но в футболе каждая игра сильно отличается от другой, а здесь работают более тонкие механизмы различия. Они есть каждый раз. Должна быть жизнь, а не заученное что-то. Иначе это не игра, а ее имитация. Это как у музыкантов. Ойстрах на скрипке играет по нотам. Он вживается в эти ноты, живет в них, выражается ими. Эта заученность уже входит в его кровь и становится им, но дальше включаются индивидуальность, свобода и понимание целей игры, которая выше, чем заученность. Кто-то может соскользнуть. Например, Михаил Чехов позволял себе такое: раз - и по-другому сделать прямо на спектакле. Это опасный путь, но истинное творчество.

- Ваши спектакли всегда разные, их можно пересматривать по несколько раз...

- Важна публика. Разная публика дает разный воздух спектаклю. Иногда актеры борятся с публикой, иногда плавают в ее любви, иногда публика безразлична, и актеры не знают, что делать. Они выходят за кулисы, на них лица нет, как будто они делают что-то не то. Я их успокаиваю: “Вы все делаете правильно, но сегодня такая публика”. Один анекдот можно рассказывать человеку, который понимает юмор, или другому, который будет слушать с каменным лицом. Твой рассказ, конечно, будет зависеть от человека. Актеры видят зал и чувствуют публику. Хороший актер способен быть внутри роли и внутри своей импровизации, но одновременно видеть и чувствовать зал. Это очень сложная комбинация включенности в работу. Актер одновременно служит нескольким богам и при этом главному богу. Он служит мне, публике, себе и своему самолюбию, желанию понравиться и - самое главное - задаче, которая оговорена в самом начале и которую он железно выполняет. Когда на такое смотришь из-за кулис, чувствуешь восторг. Как в джиу-джитсу - высший, черный пояс.

- Спектакль сделан. Прошла премьера. Что дальше? Точка или многоточие?

- До некоторого периода многоточие. Потом я ставлю точку и спектакль никогда не смотрю. Но период многоточия длится какое-то время. Во-первых, я боюсь, что те законы, по которым все построено, недостаточно окрепли и их легко можно нарушить, даже нечаянно. Я должен за этим следить. Во-вторых, мне сразу просто невозможно покинуть актерскую компанию, где я провел столько времени. Поставил и ушел - это как-то пошловато. Я остаюсь с ними из чувства братства.

- Но после какого-то момента перестаете вносить изменения?

- Изменения я вообще очень редко вношу после премьеры. Это другое. Спектакль может “хромать”, “заболеть”. Мне главное, чтобы он встал на ноги. К Америке это не относится. Там все очень четко, даже следить не нужно. Выпустил спектакль, и он пошел, и очень быстро сходит. Прошло двадцать “Вишневых садов” и все. У нас после десятого-пятнадцатого спектакля ты наконец успокаиваешься, что он как-то идет, а тут все. Вообще все! Как-то это странно. На спектакль же ходили, декорации стоят. Продавайте билеты и играйте. Какие-то другие законы действуют, которые мне непонятны. Я другими временными категориями привык мыслить. Мои спектакли в Москве шли долгие годы. Мой самый древний спектакль “Донкий Хот” (полное название - “Сэр Вантес. Донкий Хот”. - Прим. автора.) шел лет десять! Не раз, а лет.

- Какова судьба вашего фильма “Все нормально”?

- Он закончен, сейчас идет post-production период. Что будет потом, я не знаю. Сейчас ни один фестиваль русских фильмов не берет. Мы думаем с Пашей Лунгиным на эту тему. (Режиссер Павел Лунгин - продюсер фильма. - Прим. автора.) Будем стоять у супермаркетов и втюривать кассеты.

- Может все-таки для вас сделают исключение? Вот фильм Кирилла Серебренникова только что в Каннах прошел...

- Я не думаю. У Кирилла давнишние связи... Я сам не пошел бы на такую раскаленную сковородку. Я был бы рад, если бы фильм увидели. Мой первый фильм. Я был заворожен самим производством. Похоже на то, что я могу это делать. Паша посмотрел, как я склеил и смонтировал фильм, остался под впечатлением, сказал: “Давай озвучивать и на фестиваль”. Но тут же все съежилось. Мне интересно было бы его показать. А чтобы на это наслоилось русское искусство - “принимают - не принимают”, чтобы на моем примере это обсуждалось - мне как-то не очень интересно. Мне бы хотелось, чтобы фильм посмотрели и сказали что-то вроде: “Ребята, что мы за глупости говорим. Как можно русское искусство сметать со стола, когда это ж хорошо?” Но так как даже Пушкин и Гоголь сейчас не аргумент, то такой сценарий не предвидится, поэтому чего соваться в печку? Мне просто хотелось бы, чтобы фильм не лежал, как “Комиссар” Аскольдова, десятки лет на полке.

- Вы хотели бы дальше что-нибудь еще снять?

- Конечно, очень хотел бы. Не представляю, как. Сейчас я, честно говоря, физической возможности для продолжения этой деятельности не вижу. Во всяком случае, связанной с Россией. А на Западе кто меня возьмет? “Два мира - два Шапиро.”

- Как вы относитесь к киноверсиям своих спектаклей?

- Театр - это другое прикосновение. С другой стороны... Как я отношусь к репродукциям картин Ван Гога? Хорошо или плохо? Как можно относиться плохо? Картины Ван Гога не все могут посмотреть, в музее я их увидел значительно позже. Шагала я полюбил по репродукциям задолго до того, как увидел в реальности его картины. Значит, хорошо. Значит, нужно. Вопрос - как? Есть плохая и хорошая репродукции. Есть репродукции, которые имитируют мазок кисти. Печать очень сложная. Есть даже несколько разновидностей такой печати. В моем фильме есть куски спектакля “Сережа” по “Анне Карениной”. У меня не было задачи восстановить спектакль, поэтому я был абсолютно свободен. Я понял, что способ восприятия спектакля через кино другой. Другие условия достижения эффекта. Я сделал три или четыре сцены. Так бы никто никогда не сделал. Просто не осмелился бы, потому что только я могу так переиначить свое же. Это такой “рыбий глаз”. Есть хороший монтаж и плохой монтаж, но это не становится другим искусством. Это фиксация предыдущего. Если ты делаешь сам, ты начинаешь оперировать параметрами другого вида искусства - киноискусства. Это просто не передает многого. Если бы старинному художнику сказали: “А давайте мы вашу картину напечатаем, перерисуем и пустим в народ”. Что бы он сказал? С ума сошли? Я тут с богом разговариваю, а вы что хотите - кому-то пересказывать своими словами... Я многие киноверсии спектаклей не смотрел, но “Борис Годунов” мне понравилось, как сняли. Незнакомый человек снял на три камеры. Он менял кадры очень быстро. Больше трех секунд кадр не длился. Создалось интересное ощущение. Недавно кто-то хотел снять еще один мой спектакль. Я предложил позвонить этому человеку, но выяснилось, что он умер... Недавно спектакль “Дон Жуан.” Генеральная репетиция” снимали для фестиваля “Золотая маска”. Я договорился с режиссером, что за Цыгановым (Евгений Цыганов - исполнитель главной роли. - Прим. автора.) будет постоянно ходить оператор. Он на сцену, и камера за ним. Если он попадает в камеру - ничего страшного, такая эстетика... Получилось очень живо. Не так, как обычно.

- Ваш папа дважды работал в театре Гатри (Guthrie Theater, Миннеаполис). В сезоне 1978-79 годов он ставил гоголевскую “Женитьбу”, в следующем сезоне - “Мольера” Булгакова. Для вас “Вишневый сад” тоже стал вторым опытом работы в Америке. Первым был Йельский университет шесть лет назад. Как вам работалось с американскими актерами?

- Мой папа был под большим впечатлением. Второй спектакль был как-то сложнее, а первый - это просто счастье. Взаимное счастье. И мне в Филадельфии работалось прекрасно. Там очень хорошие люди и актеры очень хорошие: сочувствующие и теме спектакля, и мне - человеку, который переживает происходящее острее, чем они. У них есть дар сочувствия и сопереживания.

- Есть различия в подходе к ролям у русских и американских актеров?

- Никаких. По-моему, никакой сложности для них не было понять, что я им предлагаю, а мне было приятно, что они так откликаются и мы вместе куда-то движемся. У них удивительная быстрота реакции и сила отдачи. Как кран, который открывается не постепенно, а сразу на полную катушку. Это удивительно. Сколько бы мы раз не пробовали, не повторяли, не успеваешь заскорузнуть в надежде, что это хорошо. Тебе сразу показывают, что это не очень хорошо. Или же хорошо. Понимаешь быстро, а быстрота - это свежесть. Сказали-попробовали, да-нет-хорошо, еще как-то видоизменили, на сегодня хватит, завтра продолжим... Если бы не общий тонус драматичности ситуации, то это было весело.

- Как вы думаете, ваше сотрудничество продолжится?

- Я не знаю. Я бы с удовольствием к ним пришел еще. Там замечательная атмосфера. Помощник режиссера Пэт Адамс - сказка! Женщина-капитан корабля. Дисциплину вела железной рукой. И добрая, и строгая, и ласковая... Вся команда была очень хорошая... Я готов в будущем поработать в американских театрах. Вопрос, где и с кем. Два опыта, которые были, вызывают у меня уважение и восторг. При такой подготовке актеров, их включенности в работу можно выпускать спектакль. Не в такие сроки, конечно, как они выпускают, но все равно это возможно. Все то, что меня так смешило и пугало - перерывы делать, актеров нельзя задерживать, - в работе не раздражало. Актерам после перерыва не надо раскачиваться. Сразу бросаются в плавание. Меньше теряешь время на раскачку.

- Вы были когда-нибудь в Чикаго?

- Был, но не с работой. У меня там приятель жил и женщина замечательная - Бетти Иосифовна Шварц.

- Я прекрасно ее знал, уговаривал записать воспоминания, но она не хотела. У нее дома висели три портрета: Эфроса, Фоменко и Шостаковича. Три гения, которые сопровождали всю ее жизнь, как она говорила.

- Она была замечательным редактором папиных спектаклей и передач на телевидении.

- Вы как-то говорили в интервью, что не очень любите выражение “политический театр”. При этом для меня спектакль “Борис” - яркое политическое высказывание по поводу власти, а в “Вишневом саде” вы прямо говорите о войне России с Украиной. В чем разница между политическим и просто спектаклем?

- Я не против политического театра. Просто это не мой стиль... Это все слова. У Шостаковича есть “Антиформалистический раек” - политическое произведение, которое он написал в стол будучи в гневе и ярости от того, что происходит. Конечно, исполнить его при жизни было нельзя. Пародия на Сталина, Кагановича, Молотова, Жданова. А есть Тринадцатая симфония Бабий Яр - “Над Бабьим Яром памятника нет...”. Потрясающая симфония. Политическая? Да нет. А Седьмая симфония, которая написана на псалмы Давида, - политическая? Нет. А с другой стороны, конечно, политическая. Воздух настолько пропитан политикой, которая, к сожалению, диктует нашу жизнь. Это тесто, которое нужно переварить, и иногда в фарше попадаются косточки. Это как бы не специально - такая мясорубка была. Я как-то сделал спектакль, мои знакомые посмотрели и говорят: “Это не твой стиль. Ты обычно добрый, а тут какой-то злой”. Слушайте, я разный: могу быть и злым, и добрым. Я сделал спектакль, когда я очень злился, и я это знаю, и не скрываю. Так же и с политикой. Политика, к сожалению, всегда в русской жизни. Даже без катаклизма, который сейчас происходит. Это генетически впитано в нас, как впитался в нас Пушкин. Это все равно тот воздух, где происходит все, что происходит в литературе, театре, кино. Это глина зачерпывается из глиняного горшка русской жизни... Настоящее искусство всегда было против. Даже если за. Например, Платонов никогда не был против, он был за. Одно время он был даже патологически за, писал ужасающие тексты. Но своим стилем он настолько был против политики, которая предполагала рабство в языке... А Мейерхольд? Кто ходил в кожанке с револьвером арестовывать буржуя Станиславского?

- Вы вспомнили Платонова. Как вам кажется, его романы сценичны? Хотели бы поработать с его прозой?

- Я ставил Платонова, но не романы, а маленький рассказ “Корова”. У меня есть идеи поставить спектакль еще по нескольким рассказам Платонова. У Платонова революция не в сюжете, а в языке. А как язык перевести на театральную сцену? Очень трудно. Так же с Гоголем... А с большой литературой я работал. Не знаю, соответствовали ли мои спектакли большой литературе, но я ставил “Анну Каренину” Толстого, “Записки охотника” Тургенева, “Демон” Лермонтова, “Темные аллеи” Бунина (даже два раза), Сервантеса, Хемингуэя. Во всяком случае, проза никогда не останавливала.

- Тем более, что вы ведь создаете спектакль-настроение, спектакль по идеям, а не по деталям и тем более не по словам... Для вас текст - пьесы ли, повести или романа - не истина в последней инстанции, а отправная точка к созданию некоего нового самостоятельного произведения, имя которому - спектакль. Я прав?

- Так и есть. Ни прибавить, ни убавить в вашей формулировке.

- От большой прозы - назад к Чехову. С “Вишневым садом” все ясно, но для меня и “Все тут” - очень чеховский спектакль. Антон Павлович собственной персоной, другие герои, настроение, даже кресло дедушки Анатолия Ивановича с вырезанной на ножке аббревиатурой ВКПБ. Цитирую Ведущего: “Под ним когда-то стоял чемодан с детскими игрушками”. Это же “дорогой, многоуважаемый шкаф” Гаева из “Вишневого сада”...

- Я не думал про это, но конечно, конечно... Торнтон Уайлдер - это такой американский Чехов. Все правильно, люди “обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни”...

- Вот мы и закольцевали наш разговор. И вы окунаетесь в былое, как Эмили из “Нашего городка”, и как чеховские герои. И снова мы спотыкаемся о тему войны. Можно ли сделать прошлое настоящим? Будет ли все так после войны, как было до?

- Ответов у меня, к сожалению, нет, но вера есть, что будет.

- Помните строчки Шпаликова: “Никогда не возвращайся в прежние места. Даже если пепелище Выглядит вполне, Не найти того, что ищем, Ни тебе, ни мне”? Спектакль “Все тут” проверяет на себе эту шпаликовскую формулу, а скоро все мы столкнемся с ней. Можно ли вернуться в прежнюю жизнь, в ту, что была до 24 февраля? Как говорит уайлдеровская Эмили: “Ты будешь не только жить, но и смотреть на себя со стороны”...

- Чехов и Уайлдер коснулись каких-то базовых жизненных нитей, которые лежат на поверхности (Чехова ведь обвиняли в бытописательстве), но при этом революционны. Чехов - один из самых крупных революционеров в искусстве. Поэтому все время тянешься к нему. В его четырех основных пьесах - наверно, в “Иванове” тоже, но просто мне эта пьеса как-то менее близка, - мы видим разрушение жизни. Жизнь разрушается, как песочный замок на берегу моря. Тем не менее люди хотят жить, хотят уюта, хотят пить чай. Пусть даже в это время решаются их судьбы... Сейчас даже кощунственно говорить, что это пройдет, но - затянется... Затянется... Если кто-то выживет... Если даже десять человек выживут, все равно на каком-нибудь острове появится стол и люди станут пить чай, и опять начнется жизнь. Новая жизнь.

Nota bene! Киноверсия спектакля Дмитрия Крымова “Все тут” доступна онлайн во время специальной всемирной презентации с 24 июня по 3 июля ($9,99). Дополнительная информация и/или заказ фильма - на сайте www.artseenfilms.com/everyone.

Фотографии к статье:

Фото 1. Дмитрий Крымов. Фото - Марина Левицкая

Фото 2. Дмитрий Крымов. Фото - Марина Левицкая

Фото 3-5. Сцены из спектакля “Вишневый сад” (театр Вилма, Филадельфия, апрель 2022 года). Все фото - Марина Левицкая

“Бал-маскарад” Риккардо Мути. Чикагский симфонический центр, 23 июня - 16 июля 2022 года

23 июня, 7.30 pm; 25 июня, 8.00 pm; 28 июня, 7.30 pm. Апофеоз сто тридцать первого сезона Чикагского симфонического оркестра (далее - ЧСО) - первое в его истории концертное исполнение оперы “Бал-маскарад” (“Un ballo in maschera”) Дж.Верди. Исполнители: Ричард - Франческо Мели, тенор; Амелия - Джойс Эль-Хури, сопрано (дебют с ЧСО); Ренато - Лука Салси, баритон; Ульрика - Юлия Маточкина, меццо-сопрано (дебют с ЧСО); Оскар - Дамиана Мицци, сопрано (дебют с ЧСО); Судья - Лунга Эрик Халлам (дебют с ЧСО); Сэмюэль - Альфред Уолкер, бас-баритон (дебют с ЧСО); Сильван - Рикардо Хосе Ривера, баритон; Том - Кевин Шорт, бас-баритон (дебют с ЧСО). Дирижер - Риккардо Мути. Чикагский симфонический хор. Хормейстер - Дональд Палумбо. Его возвращение в Чикаго - событие исключительной важности. Пятнадцать лет он работал хормейстером Лирик-оперы, а с сезона 2007-2008 годов занял аналогичный пост в нью-йоркской Метрополитен-опере. За годы работы в Чикаго Палумбо подготовил около ста спектаклей, превратив хор Лирик-оперы в выдающийся суперпрофессиональный коллектив. Мы могли критиковать постановки, голоса солистов, оркестр... - все что угодно, только не уровень хора, который всегда оставался на высочайшем уровне. Дональд Палумбо пришел в чикагский театр после стажировки в Ла Скала и работы в крупнейших оперных театрах Европы и Америки. Он стал первым американцем, занимавшим пост руководителя хора на престижном Зальцбургском музыкальном фестивале (1999-2001 годы). Тогдашний генеральный директор Лирик-оперы Уильям Мэйсон, комментируя уход Палумбо, был краток: “МЕТ получил лучшего”. И вот Лучший возвращается в Чикаго. На этот раз - для новой для него работы с Чикагским симфоническим хором.

Маэстро Риккардо Мути боготворит Джузеппе Верди. Он говорит: “Я посвятил свою жизнь изучению творчества Верди. Мне кажется, правда у меня в кармане. Тем не менее, если существует загробная жизнь, я боюсь встретить там Верди. Если он скажет, что я был неправ, я умру второй раз. Но эта встреча невозможна. Верди, конечно, в раю, а я, наверно, попаду в ад... Я всегда подчеркиваю связь между Верди и Моцартом. Верди, как и Моцарт, - композитор будущего. Верди говорит с нами о нас, о нашей любви, зависти, желаниях, слабостях. Мир Верди отличается от мира Глюка или метафизического, идеологического мира супергероев Вагнера. Верди актуален сегодня и останется актуален всегда… Я много раз повторял слова, сказанные великим итальянским поэтом Габриэле д’Аннунцио: “Верди озвучил все наши надежды и печали. Он плакал и любил всех нас”.

Маэстро Мути давно и заслуженно считается лучшим интерпретатором творчества Верди. Карьеру оперного дирижера Мути начал в 1969 году с “Разбойников” Верди на флорентийском музыкальном фестивале “Maggio Musicale Fiorentino”. Мути интересовался не только популярными операми Верди, но и Verdi minore, то есть теми операми, которые не сильно интересовали оперные театры. Среди них - “Аттила”. Мути дирижировал этой оперой первый раз во Флоренции в 1972 году с Николаем Гяуровым (Аттила) и Лейлой Генсер (Одабелла). Маэстро говорит: “У меня сохранились прекрасные воспоминания об этой работе. Мне так нравилась “Аттила”, что когда театр Ла Скала искал музыкальную тему для телефонных операторов в кассе, я выбрал мелодию Увертюры к этой опере. Многие годы, когда вы звонили в Ла Скала, вы слышали эту мелодию”.

За девятнадцать лет руководства Ла Скала Риккардо Мути поставил около пятидесяти опер. Он говорит: “Самое важное - даже не то, что я повысил качество исполнения, а то, что вернул в Ла Скала трилогию Верди “Травиата”-“Риголетто”-“Трубадур”. Я бы хотел, чтобы мой период в Ла Скала запомнился именно этим”.

В 2001 году - столетнюю годовщину со дня смерти Верди - маэстро дирижировал в Ла Скала восемью (!) операми и отдельно провел специальный концерт с редкими сочинениями композитора. Одной из причин открытия Риккардо Мути Академии молодых дирижеров было желание передать новому поколению музыкантов секреты исполнения музыки Верди. Маэстро получил их от Антонино Вотто, ассистента Тосканини. А Тосканини знал Верди и исполнял его музыку при его жизни (первой была “Аида” в 1886 году). Прямая традиция, идущая от композитора.

“Бал-маскарад” у Джузеппе Верди получился случайно. По заказу театра Сан-Карло (Неаполь) композитор начал работу над “Королем Лиром”, но что-то пошло не так, а именно солисты не устроили Верди. Тогда и родился вариант с пьесой французского драматурга Эжена Скриба. Джузеппе Верди сказал: “Драма блестящая, всецело в нравах нашего времени”. Премьера оперы состоялась 17 февраля 1859 года в Риме. Спустя год опера начала триумфальное шествие по театрам мира, став одной из самых популярных в истории. Опера двенадцать раз (начиная с 1955 года) ставилась на сцене Лирик-оперы, но никогда прежде не звучала в Симфоническом центре.

“Бал-маскарад” - пятая опера Верди, которую маэстро Мути представляет в Чикаго в концертном исполнении. Исполнение оперы симфоническим оркестром Мути называет “фундаментом, на котором строится остальная музыка”. Каждый раз такие исполнения становились событиями. Апрель 2011 года - “Отелло” Дж.Верди; сентябрь-октябрь 2013 года - “Макбет” Дж.Верди; апрель 2016 года “Фальстаф” Дж.Верди; июнь 2019 года - “Аида” Дж.Верди; февраль 2020 года - “Сельская честь” П.Масканьи. Всякий раз маэстро Мути устраивал нам “открытый урок” на тему “Как исполнять оперу?”

В составе солистов “Бала-маскарада” много новых лиц. В партии Амелии с ЧСО дебютирует канадская певица ливанского происхождения Джойс Эль-Хури, в партии Ульрики - российская певица Юлия Маточкина. Основные солисты-мужчины - Франческо Мели и Лука Салси - известны нам по предыдущим выступлениям с маэстро Мути.

27 июня, 6.30 pm. Впервые с 2018 года Риккардо Мути и ЧСО проводят специальный бесплатный концерт для жителей Чикаго (Concert for Chicago). В программе: Фестивальная увертюра Д.Шостаковича, Четвертая симфония П.Чайковского.

Концерт состоится в павильоне Джей Притцкер парка “Миллениум” по адресу: 205 East Randolph Drive, Chicago, Il 60601.

30 июня, 1 и 2 июля, 7.30 pm. Последний в этом сезоне “эпизод” популярной серии “CSO at the Movies”. На огромном, почти десятиметровом экране - фильм “Звездные войны. Эпизод VI: Возвращение джедая” (“Star Wars: Return of the Jedi”, 1983, 131 мин.) Стивена Спилберга, на сцене - ЧСО под управлением Ричарда Кауфмана с музыкой пятикратного лауреата премии “Оскар” и 25-кратного (!) лауреата премии “Грэмми”, американского композитора и дирижера Джона Уильямса.

15 и 16 июля, 8.00 pm. Весь вечер на арене - Странный Эл Янкович (“Weird Al” Yankovic)! Самый популярный пародист в американской истории, обладатель четырнадцати номинаций и пяти премий “Грэмми”, легендарный певец, композитор, музыкант-мультиинструменталист работает в своем привычном жанре пародии.

Nota bene! Билеты на концерты Чикагского симфонического центра - на сайте cso.org или в кассе по адресу: 220 South Michigan Avenue, Chicago, Il 60604.

Фотографии к статье:

Фото 1. Франческо Мели и Крассимира Стоянова в концертном исполнении оперы “Аида” Дж.Верди (Чикаго, 21 июня 2019 года). Фото - Тодд Розенберг

Фото 2. Роза Феола, Чикагский симфонический хор и ЧСО под управлением Р.Мути в концертном исполнении оперы “Фальстаф” Дж.Верди (Чикаго, 21 апреля 2016 года). Фото - Тодд Розенберг

Фото 3. Лука Салси и Анита Рачвелишвили в концертном исполнении оперы “Сельская честь” П.Масканьи (Чикаго, 6 февраля 2020 года). Фото - Тодд Розенберг

Джазовый квинтет и семейный дуэт. Ravinia Festival 2022: концерты 21-26 июня

21 июня, 7.30 pm. Театр “Мартин”. Камерный концерт артистического директора и руководителя отделения фортепиано и струнных инструментов Музыкального института при фестивале Равиния Мириам Фрид и пианиста Джонатана Бисса. В программе: Скрипичные сонаты до мажор и ля мажор В.А.Моцарта, Скрипичные сонаты Л.Яначека и К.Дебюсси, Вторая скрипичная соната Б.Бартока.

Мириам Фрид родилась в музыкальной семье в Румынии. Ее мать - педагог по фортепиано. Когда девочке исполнилось два года, семья переехала в Израиль. В раннем возрасте Мириам начала заниматься на фортепиано, но в восемь лет сделала свой выбор в пользу скрипки. Училась в Академии музыки и танца Рубина в Иерусалиме, в Женеве, Индианском университете и Джульярдской школе музыки. В ее послужном списке - победы на престижнейших международных конкурсах скрипачей имени Н.Паганини в Генуе (1968 год) и королевы Елизаветы в Брюсселе (1971 год). Фрид стала первой женщиной, победившей на конкурсе в столице Бельгии. В качестве концертмейстера струнного квартета Ф.Мендельсона выступала по всему миру с лучшими симфоническими оркестрами. Сегодня она дает сольные и камерные концерты, занимается педагогической деятельностью. Фрид - профессор музыки Индианского университета, преподавательница New England Conservatory. Музыкальным институтом в Равинии руководит двадцать восемь лет. Играет на скрипке Страдивари работы 1718 года. Муж Мириам - скрипач и альтист Пол Бисс, сын русской виолончелистки Раи Гарбузовой. Музыкальная династия семьи Гарбузовой-Бисса-Фрид продолжается. Их сын - талантливый пианист Джонатан Бисс, в течение трех лет представлявший в Равинии полный цикл фортепианных сонат Л.ван Бетховена. 21 июня мать и сын выступят вместе.

22 июня, 7.30 pm. Театр “Мартин”. Концерт джазового квинтета Мэтью Уитакера. Лидер квинтета - известный всему миру слепой с рождения музыкант. Он родился 3 апреля 2001 года в городке Хакенсак (штат Нью-Джерси). В три года сыграл на игрушечном пианино песню “Twinkle, Twinkle Little Star”. Вскоре стал учиться играть на фортепиано. Талант мальчика оценили сразу. В девять лет он получил грант от Американского джазового фонда, с одиннадцати стал активно концертировать. Учился в Гарлемской школе искусств и на Джазовой программе Манхэттенской школы музыки. Кроме фортепиано, играет на органе, ударных инструментах, кларнете и бас-гитаре. Самый молодой в истории артист двух крупнейших производителей музыкальных инструментов - Hammond и Yamaha. Подробности биографии и фрагменты музыкальных композиций - на сайте www.matthewwhitaker.net/.

23 июня, 7.30 pm. Павильон. Весь вечер на “манеже” - The Steve Miller Band. Специальный гость вечера - четырехкратный лауреат премии “Грэмми” американский блюзовый гитарист Джимми Вон. Группа Стива Миллера была образована в 1966 году в Сан-Франциско. За более чем полвека выступлений и гастролей выпустила восемнадцать студийных, шесть “живых” альбомов и двадцать девять синглов, многие из которых стали хитами. Подробности создания и фрагменты музыкальных композиций группы - на сайте www.stevemillerband.com/.

24 июня, 2.00 pm. Беннетт Гордон холл. Мастер-класс американского пианиста Гилберта Калиша для студентов отделения фортепиано и струнных инструментов Музыкального института при фестивале Равиния. Вход свободный.

24 июня, 6.30 pm. Павильон. Шестнадцатикратный лауреат премии “Грэмми”, виртуоз игры на банджо Бела Флек представляет студийный альбом “My Bluegrass Heart”. В концерте участвуют американский мандолинист Сэм Буш и группа Джерри Дугласа (The Jerry Douglas Band). Вечер проходит под девизом: “блюграсс продолжается”.

...Его полное имя - Бела Антон Леош Флек. Родители - любители классической музыки - назвали сына в честь Белы Бартока, Антона Веберна и Леоша Яначека. Сын оправдал их надежды, хотя классическим музыкантом не стал. В детстве его поразил звук банджо, и он посвятил этому инструменту всю жизнь. Последний раз Флека мы слышали в октябре 2019 года в Симфоническом центре. Он выступал в составе трио с Закиром Хуссейном (табла) и Эдгаром Мейером (контрабас). Подробности биографии и фрагменты музыкальных композиций - на сайте www.belafleck.com/.

25 июня, 7.30 pm. Carousel Stage. Концерт американского ритм-энд-блюзового музыканта Аарона Ливингстона из Филадельфии, выступающего под сценическим псевдонимом Son Little. Подробности биографии и фрагменты музыкальных композиций - на сайте sonlittle.com/.

26 июня, 6.00 pm. Павильон. “Trombone Shorty’s Voodoo Threauxdown” - так называется концерт-объяснение в любви Новому Орлеану и его жителям в исполнении популярных музыкантов Trombone Shorty & Orleans Avenue, Tank & the Bangas, Big Freedia, Cyril Neville (The Uptown Ruler), George Porter Jr. and Dumpstaphunk, The Soul Rebels.

Впереди нас ждут концерты Струнного квартета “Эмерсон” (музыканты объявили о прекращении совместных выступлений в октябре 2023 года, так что, возможно, мы услышим их вместе последний раз), дуэта Беки Менци - Том Майкл, выступления студентов отделения фортепиано и струнных инструментов Музыкального института при фестивале Равиния, девятикратного лауреата премии “Грэмми” певицы и актрисы Шерил Кроу, певца и гитариста Джона Фогерти. Первый на фестивале концерт Чикагского симфонического оркестра состоится 15 июля. Обо всем этом и многом другом - в будущих выпусках Музыкального обозрения.

Nota bene! Программа Музыкального фестиваля Равиния и заказ билетов - на сайте www.ravinia.org/. Все концерты фестиваля пройдут по адресу: 200 Ravinia Park Rd, Highland Park, IL 60035.

Фотографии к статье:

Фото 1. Мириам Фрид. Фото - Ravinia Festival

Фото 2. Джонатан Бисс. Фото - Бенджамин Эловега

Фото 3. Мэтью Уитакер. Фото - Ravinia Festival

Фото 4. The Steve Miller Band. Фото - Ravinia Festival

Фото 5. Бела Флек с музыкантами. Фото - Алан Мессер

Grant Park Music Festival: первые концерты. Парк “Миллениум”, 15-22 июня 2022 года

На этой неделе в Чикаго открылся восемьдесят седьмой Grant Park Music Festival - крупнейший бесплатный летний музыкальный фестиваль в Америке. В семнадцатый раз фестиваль проходит в Павильоне Джей Притцкер парка “Миллениум” (Millennium Park’s Jay Pritzker Pavilion). Отсюда - некоторая путаница в названии. Фестиваль называется “Музыкальный фестиваль в Грант-парке”, но проходит он в парке “Миллениум”. Расскажу о первых концертах фестиваля.

15 июня, 6.30 pm. В первой программе - три произведения трех композиторов трех разных эпох: Тридцать пятая (“Хаффнеровская”) симфония В.А.Моцарта, Фортепианный концерт в одной части Ф.Прайс (солистка - Мишель Канн), фрагменты из оперы “Нюрнбергские мейстерзингеры” Р.Вагнера. Оркестром Грант-парка дирижирует Карлос Кальмар.

Моцарт сочинил свою Тридцать пятую симфонию для свадьбы дочери бургомистра Зальцбурга Зигмунда Хаффнера. Отсюда подзаголовок - Хаффнеровская. Впервые Симфония прозвучала в Вене 30 марта 1783 года.

Из XVIII - в век XX. Снова в Чикаго мы слышим сочинения Флоренс Прайс (1887-1953). Она была одной из первых женщин, сочинявших в Америке классическую музыку, и первой женщиной-симфоническим композитором афроамериканского происхождения. В мае с огромным успехом Чикагский симфонический оркестр под управлением Риккардо Мути впервые исполнил ее Третью симфонию. До этого в Симфоническом центре звучали “Juba Dance” из Первой симфонии и Пять народных песен в контрапункте, а также пьеса Andante moderato. Маэстро Мути сказал о музыке Прайс: “Она написана искренне, она идет от сердца”. Фортепианный концерт в одной части написан Прайс в Чикаго в 1934 году. За роялем - выпускница Кливлендского института музыки и Института Кертиса, американская пианистка Мишель Канн. Она дебютировала с симфоническим оркестром в четырнадцать лет, с пятнадцати активно концертирует. Одна из лучших исполнительниц музыки Прайс. До Чикаго она с успехом исполняла Фортепианный концерт Прайс в Нью-Йорке и Филадельфии.

Из XX - в век XIX. Концерт завершится симфоническими фрагментами единственной комической оперы Рихарда Вагнера, посвященной поэтам средневекового Нюрнберга. Композитор сочинял ее на протяжении двадцати двух лет. Соответственно, то, что задумывалось, как одноактная комедия, превратилось в огромное трехчастное полотно, полное энергии и радости жизни. В этой опере, в отличие от “Кольца нибелунга”, Вагнер не “строил Вселенную”. Задача у него были скромнее: показать жизнь обычных горожан, бюргеров, ремесленников. В центре сюжета - состязание музыкантов, на котором побеждает молодой рыцарь-поэт и в качестве награды получает сплетенный из лавра и мирта венок.

17 июня, 6.30 pm; 18 июня, 7.30 pm. В программе: Пятая (“Реформационная”) симфония Ф.Мендельсона, пьеса “We Are Shadows” Д.Вейр, пьеса “Blue Matter” М.Зупко. Исполнители: Оркестр и хор Грант-парка. Детский хор “Anima” (Глен Эллин, штат Иллинойс). Дирижер - Карлос Кальмар. Хормейстер - Кристофер Белл. Поэт и оратор - Натали Роуз Ричардсон.

Современная музыка на фестивале начинается с пьесы британского композитора Джудит Вейр - первой женщины в истории с титулом Master of the Queen's Music, автора нескольких опер и множества симфонических произведений. Первая мировая премьера фестиваля - пьеса “Blue Matter” чикагского композитора Миши Зупко.

Как всегда, рядом с новой музыкой звучит проверенная классика. Пятая симфония Ф.Мендельсона вошла в историю под названием “Реформационная”. Она была написана к трехсотлетию установления лютеранства в Германии. Композитор предложил исполнить Симфонию оркестру в Париже, но французские музыканты отказались: “Слишком много фугато и слишком мало мелодий”. Мендельсон поверил, что Симфония неудачная, и в одном из писем заявил: “Я не могу больше выносить Реформационную симфонию. Я сжег бы ее охотнее, чем какое-либо другое свое сочинение”. К счастью для нас, Мендельсон не осуществил свое желание. Премьера Симфонии состоялась 15 ноября 1832 года в Берлине. Публиковать ее Мендельсон отказался, первое издание вышло через двадцать один год после смерти композитора.

22 июня, 6.30 pm. В программе: пьеса “This Midnight Hour” А.Кляйн, Восьмая (“Неоконченная”) симфония Ф.Шуберта, “Zofomorphosis” К.Вайна. Исполнители: фортепианный дуэт ZOFO и Оркестр Грант-парка под управлением Карлоса Кальмара.

Автор пьесы “This Midnight Hour” композитор Анна Кляйн родилась 9 марта 1980 года в Лондоне. Первое произведение сочинила в одиннадцать лет. Училась в Эдинбургском университете и Манхэттенской школе музыки. С 2008 по 2010 годы была директором программы “Сочинение музыки” при Нью-Йоркском молодежном оркестре, с 2010 до 2013 года - резидентом-композитором ЧСО. Ее выбрал и пригласил маэстро Мути. В течение четырех лет Анна жила в Чикаго и сочиняла музыку по заказу чикагского оркестра. В настоящее время является резидентом-композитором Камерного оркестра Шотландии. На Grant Park Music Festival прошлого года прозвучала ее пьеса “Шум и ярость”.

Вторая мировая премьера фестиваля - пьеса “Zofomorphosis” австралийского композитора Карла Вайна. Мировая премьера его Концерта для тромбона с оркестром состоялась в Чикаго в октябре 2016 года. Солист - тромбонист ЧСО Майкл Мулкахи, дирижер - Джеймс Гаффиган. Вайн живет в Сиднее, преподает в консерватории.

С пьесой Вайна на фестивале дебютирует номинант на премию “Грэмми” фортепианный дуэт ZOFO (Ева-Мария Зиммерман и Кейсуке Накагоши).

В окружении новой музыки - великая Восьмая (“Неоконченная”) симфония Ф.Шуберта.

Nota bene! Grant Park Music Festival проходит в павильоне Джей Притцкер парка “Миллениум” по адресу: 205 East Randolph Drive, Chicago, Il 60601. Все концерты фестиваля бесплатные. Все проходят без антракта. Предварительное резервирование мест не требуется. При этом если вы хотите сидеть в VIP-сезоне, билеты можно купить. Продаются абонементы как на весь сезон (Membership), так и на одиночные концерты (One Night Passes). Справки и резервирование билетов - на сайте gpmf.org или по телефону 312-742-7647.

Фотографии к статье:

Фото 1. Карлос Кальмар. Фото - Патрик Пышка

Фото 2. Мишель Канн. Фото - www.michellecann.com/

Фото 3. Кристофер Белл. Фото - Норман Тимонера

Фото 4. Анна Кляйн. Фото - Grant Park Music Festival