31 мар. 2014 г.

Риккардо Мути и Чикагский симфонический оркестр


На прошлой неделе закончились весенние концерты Чикагского симфонического оркестра (далее - ЧСО) под управлением музыкального руководителя Риккардо Мути. Следующий раз он появится за дирижерским пультом оркестра в середине июня. А мартовские дни Мути в Чикаго запомнились поистине выдающимся исполнением Большой, Неоконченной и Второй симфониями Ф.Шуберта, совместным музицированием с замечательной японской пианисткой Митсуко Учида и концертмейстером группы виолончелей ЧСО Джоном Шарпом, блистательной репетицией с Civic Orchestra of Chicago. На этот раз маэстро нашел время и для вашего корреспондента. Сейчас я готовлю для печати полную версию нашей беседы. А пока – несколько известных и малоизвестных фактов из его биографии.

Гордость Италии, один из самых выдающихся дирижеров современности Риккардо Мути родился в Неаполе 28 июля 1941 года. Отец – врач и музыкант-любитель. В семье рождались только мальчики: Риккардо был одним из пяти, и только он стал профессиональным музыкантом. (Остальные братья получили “нормальные” специальности: экономист, инженер, социолог, психиатр. Все братья живут в Италии.) Музыкальные способности проявились у Риккардо рано. Он легко поступил и с отличием окончил консерваторию Сан Пьетро а Маелла по классу фортепиано, дирижирования и композиции. Размышляя над тем, стоит ли ему становиться музыкантом-профессионалом, Мути изучал философию в университете Неаполя. Отдав предпочтение музыке, он решил, что одной консерватории ему недостаточно. Мути переезжает в Милан и поступает в консерваторию имени Джузеппе Верди, где учится под руководством Бруно Беттинелли по классу композиции и Антонино Вотто по классу дирижирования. Кроме них, своим учителем Мути называет друга и соратника Федерико Феллини, композитора Нино Роту. 
Впервые Мути привлек внимание критиков и публики в 1967 году, когда жюри дирижерского конкурса Гвидо Кантелли в Милане единодушно присудило ему первую премию. С этого момента карьера молодого музыканта стремительно пошла вверх. На следующий год он был назначен главным дирижером оркестра “
Maggio Musicale Fiorentino” (этот пост дирижер занимал до 1980 года). В 1971 году Герберт фон Караян пригласил маэстро на Зальцбургский музыкальный фестиваль. Это выступление положило начало постоянному сотрудничеству Мути с этим фестивалем, которое продолжается и сегодня.

Для Америки дирижера открыл великий Юджин Орманди. Побывав на репетиции молодого итальянца, мэтр пригласил его отобедать с ним, а позднее предложил выступить с Филадельфийским симфоническим оркестром в качестве приглашенного дирижера. Американский дебют Риккардо Мути состоялся 27 октября 1972 года. Дебют Мути в качестве дирижера ЧСО прошел на фестивале в Равинии летом 1973 года. Потом, в марте 1975 года, он всего один раз появился на сцене Чикагского симфонического центра. После этого – перерыв длиной в тридцать два года! Так что теперь, оглядываясь назад, можно сказать, что любовь у ЧСО с Мути стала возможной “со второго взгляда”.

Впечатляет список оркестров, которыми руководил Риккардо Мути: Оркестр "Филармония" (Philharmonia Orchestra, Лондон, 1972-1982 годы; итальянский виртуоз сменил на этом посту Отто Клемперера), Филадельфийский симфонический оркестр (1980-1992 годы; этот оркестр достался ему из рук Юджина Орманди), оркестр “Filarmonica della Scala” театра Ла Скала (1986-2005 годы).

Когда 7 декабря 1986 года Мути впервые появился за дирижерским пультом миланского оперного театра (это была опера Дж.Верди “Набукко”), успех был так велик, что публика заставила повторить на бис знаменитый хор “Va, pensiero”, почитаемый в Италии как неофициальный гимн страны. Подобного не случалось в Ла Скала со времен Артуро Тосканини, полвека назад строго запретившего бисы. Казалось, Мути ждет в Ла Скала безоблачная жизнь. Он принялся последовательно преобразовывать репертуар, вернул в театр самые популярные оперы Верди: “Риголетто”, “Травиата”, “Сила судьбы”. Одновременно с ними в Ла Скала шли оперы Моцарта, Бетховена, Глюка, до сих пор не приживавшиеся в итальянских театрах. Мути совершил настоящую революцию, открыв миланской публике оперы Вагнера, считавшегося ранее чуть ли не антагонистом итальянской музыки. Мути познакомил аудиторию со многими редко исполняемыми шедеврами, среди которых оперы К.Ф.Глюка, Луиджи Керубини, Гаспаре Спонтини. За постановку “Диалогов кармелиток” Ф.Пуленка дирижер был удостоен престижной итальянской музыкальной премии “Abbiati”.

Однако годы, проведенные в миланском театре, не были легкими для дирижера. То и дело вспыхивали разногласия между ним и политиками, между ним и профсоюзом оркестра. На открытии сезона 1999-2000 годов в Ла Скала Мути отказался играть гимн Италии, справедливо посчитав премьеру оперы “Фиделио” Л. ван Бетховена более значимым событием, чем присутствие президента страны, которого по протоколу полагается встречать национальным гимном. И ничего, президент Италии пережил нарушение протокола. В другой раз Мути пожурил министра культуры за то, что он не пришел на премьеру “Гибели богов” Вагнера: “Посещение театра, который открывает сезон оперой Вагнера, могло бы помочь министру многое понять в работе и проблемах такого сложного организма, как оперный театр. Культуру не делают, ограничиваясь разговором в офисе”. И ничего, министр культуры “проглотил” эти слова.

В 1998 году оркестр взял да и забастовал на премьере “Травиаты”, и бедному Мути ничего не оставалось, как, извинившись перед публикой, самому сесть к роялю. Певцы допевали оперу под аккомпанемент рояля. В 2001 году ситуация повторилась на премьере “Фальстафа”. Спектакль был в последний момент отменен.

На посту музыкального руководителя Ла Скалы Мути провел девятнадцать лет – самый большой срок в истории легендарного миланского оперного театра. Однако обстоятельства сложились так, что дирижер вынужден был уйти. “Чтобы рассказать об этой истории, не хватит и трех часов, - смеется Мути. – Причина моего ухода не была связана с музыкой и творчеством, конфликт лежал не в сфере искусства. Для меня стало невозможно продолжать работать в театре. Я провел там девятнадцать прекрасных лет, но потом наши пути разошлись.”

Скандальная отставка дирижера с поста руководителя Ла Скала в 2005 году лишь добавила популярности Мути. За ним стояли в очереди менеджеры крупнейших оркестров, а сам маэстро, упиваясь славой, наслаждался свободой. Так было почти три года. Все это время Мути категорически опровергал любые предположения о возможности его назначения на пост музыкального руководителя не только Чикагского, но и любого другого американского оркестра. Он гордо заявлял журналистам: “Я на ноль процентов американец, на сто процентов европеец и на тысячу процентов итальянец”. Его тон изменился после месяца, проведенного с Чикагским оркестром. Уже первая репетиция показала, что между дирижером и оркестром установились дружеские взаимоотношения. На первой встрече с ЧСО он сказал: “Тридцать лет назад вы видели энергию молодого человека. Я надеюсь, сегодня вы не увидите руин”. (Позднее он добавил: “Я, конечно, шутил. Я, как отборное итальянское вино, с каждым годом становлюсь лучше”.) Мути пел отрывки из музыкальных произведений, чтобы показать музыкантам, как они должны звучать, а музыканты, смеясь, аплодировали теплому, южно-итальянскому баритональному голосу дирижера. “Весь мир знает, что вы – самый мощный оркестр в мире. Теперь давайте покажем миру, что вы можете звучать мягче всех”, - говорил дирижер оркестру на репетиции увертюры из “Силы судьбы” Дж.Верди. А в начальных тактах Второй сюиты из балета Мануэля де Фальи “Треуголка” дирижер остановил оркестр со словами: “Вы звучите так, как будто слишком плотно пообедали. Даже для испанской музыки это слишком. Испанцы, конечно, ленивый народ, но не до такой же степени?!” После репетиции ассистент концертмейстера Дэвид Тейлор сказал: “У меня было такое чувство, что я знал Риккардо Мути всю жизнь. Он четко знает, чего он хочет добиться от оркестра, и не тратит время впустую”. Две недели Мути дирижировал концертами в Симфоническом центре и две недели провел с оркестром в Европе.

Уже потом президент ЧСО Дебора Раттер рассказала журналистам, что, оказывается, она впервые встретилась с маэстро в начале 2005 года. Речь тогда шла о появлении дирижера на подиуме Чикагского оркестра в качестве гостя. “Мы не можем говорить ни о чем, прежде чем маэстро не поработает с оркестром”, - сказала тогда Раттер. После этого переговоры, которые гобоист Майкл Хенок назвал “соблазнением маэстро”, продолжались еще в нескольких городах, куда упрямая и настырная президентша приезжала встречаться с Мути. Когда в сентябре 2006 года итальянский дирижер отменил запланированные концерты с ЧСО, согласившись в это же время продолжить свое сотрудничество с Нью-Йорком, стало казаться, что из затеи “соблазнения” ничего не выйдет. Но Раттер не оставляла своих попыток и сумела убедить дирижера приехать в начале следующего сезона. И тут возникла, как говорят все музыканты в один голос, “любовь со второго взгляда”. Президент ЧСО сказала, что все разговоры о высокомерии Мути и его нежелании занимать какой-либо пост оказались не соответствующими действительности. Приехав в Чикаго, Мути был очарован радушным приемом, который ему устроили музыканты, члены администрации и спонсоры оркестра. Но и тогда многие в коллективе не верили, что Мути согласится возглавить ЧСО. Сам дирижер признается: “Мое согласие возглавить оркестр пришло не сразу. Но Чикаго смог растопить мое черствое сердце”.

Контракт с Мути был подписан в Зальцбурге во второй половине дня 5 мая 2008 года. Дебора Кард со смехом рассказывала музыкантам оркестра, как она не могла дождаться окончания обеда. Пока не принесли счет, Мути отказывался даже смотреть на контракт. Вот уж точно – итальянец на тысячу процентов! Ужин в Италии – дело серьезное, серьезнее любого контракта будет! (Кстати, Мути предпочитает итальянскую кухню любой другой, а в числе любимых ресторанов называет “Сан Пьетро” в Нью-Йорке и “Spiaggia” в Чикаго. То же и с машинами. Самые любимые – итальянские спортивные. Ну а про футбольный клуб и говорить не приходится – конечно, итальянский: “Наполи”.)

Мути назвал ЧСО “идеальной машиной, с одинаковым мастерством исполняющей масштабные произведения, такие, как Третья симфония Прокофьева или “Поэма экстаза” Скрябина, и камерные интимные сочинения Шуберта”. “Когда я покинул Ла Скала, - говорит дирижер, - я думал, что для меня настало время абсолютной свободы. Как птица, я наслаждался этим чувством и был счастлив. Но и птица, бывает, после полета находит дерево и задерживается на нем, не думая об остальных деревьях. Это не значит, что одно дерево лучше другого. Просто так получилось.” А одно из интервью после подписания контракта он заключил шуткой: “Вы знаете, что означает мой приход в Чикаго? Неожиданный брак!”

Музыканты ЧСО узнали о назначении Мути в тот же день. Их собрали в актовом зале Симфонического центра и объявили о подписанном накануне в Зальцбурге контракте. “Аплодисменты были бурными”, - поделился с корреспондентом “Нью-Йорк таймс” Евгений Изотов. Контрабасист Роб Кэссинджер добавил: “Всего несколько человек на планете можно назвать гигантами дирижирования. Риккардо Мути – один из них. Для меня будет огромной радостью работа с ним”.

В своем выступлении Риккардо Мути сказал: “Я уверен, что мы сможем работать вместе и сделать музыкальную жизнь Чикаго интереснее и разнообразнее... Мне не надо делать карьеру. Мне не надо никому доказывать, кто такой Мути. Я хочу посвятить себя музицированию с ЧСО и открыть глаза на музыку новому поколению слушателей. Имея за плечами сорокалетний опыт дирижирования, я знаю, что важно не количество проведенного с оркестром времени, а качество. Чикаго станет моей второй родиной. Мне бы очень хотелось, чтобы последняя в моей жизни “помолвка” с оркестром надолго запомнилась людям”.

Так в великий оркестр пришел великий дирижер. А 3 февраля 2014 года в Чикагском симфоническом центре состоялась пресс-конференция, посвященная объявлению нового (2014-15 годов), сто двадцать четвертого сезона ЧСО. За несколько часов до начала встречи с журналистами Мути подписал новый контракт с администрацией оркестра. Он остается руководить оркестром до 2020 года. Эта новость вызвала небывалый ажиотаж журналистов. Таких бурных продолжительных аплодисментов я здесь еще не встречал.

Это действительно любовь. ЧСО влюблен в Мути, и дирижер отвечает оркестру взаимностью. С каждым годом он говорит о нем во все более возвышенных тонах, называя его “национальным сокровищем” и “послом США в мире”. Любовь к оркестру Мути перенес на любовь к Чикаго. Сейчас он часто называет его своим “вторым родным городом”.

Риккардо Мути придирчив, требователен и строг во всем, что касается работы. Он готов часами сидеть над одной музыкальной фразой, добиваясь совершенства. Иногда его называют тираном, но это не так. “В моем возрасте мне не нужно уже бороться за власть или успех. Я просто хочу профессионально заниматься любимым делом,” - подчеркивает дирижер. А вот что говорит о нем Мария Гулегина: “Мути для меня - идеальный маэстро. Он не только разбирает с певцами партию, но и учит жизни. Он никогда не выпячивает себя - просто делает все для музыки и для композитора. Я ему верю”.

Риккардо Мути дирижирует по-разному: иногда довольствуясь лаконичными жестами, иногда широко, энергично, танцуя и приседая за пультом. Риккардо Мути - не только прекрасный дирижер, но и актер. За ним интересно наблюдать: позы, жесты, театральные движения – все тщательно отрепетировано и великолепно сыграно. И сам он – артистичный, изысканный, аристократичный...

Мути сам готовит партии с солистами, не жалея времени на отделку мельчайших фраз, пока не добьется стилистической точности. Он является одним из главных популяризаторов музыки, часто выступает в университетах и по телевидению с лекциями. Он доводит публику до гомерического хохота ироничными пересказами и комментариями старинных либретто, а попутно в доступной форме разъясняет проблемы стиля и драматургии классических произведений.

Риккардо Мути - очень самокритичный человек. Он говорит: “Я всегда себя критикую и всегда недоволен своей работой. Меня удивляют ответы моих коллег на вопрос: “Что вы чувствуете на подиуме?” Они отвечают: “Счастье”. Для меня всю жизнь дирижирование было огромной ответственностью. Одно дело - думать и планировать что-то, и совсем другое – реализовывать свои замыслы и планы... Каждый раз, когда заканчивается концерт, я знаю все, что не было сделано. Но в целом, несмотря на мое отношение к себе, я стараюсь быть открытым и щедрым. Я всегда готов похвалить коллег, певцов, но не себя. Когда Сару Бернар спросили, каких артистов она ищет для своей труппы, она ответила: “Людей, которые никогда не удовлетворены”. И еще одна цитата из Мути: Рутина всегда злит. Когда на репетициях с некоторыми оркестрами все превращается в рутину, у меня кровь начинает кипеть. Я чувствую это на физическом уровне. Нельзя мириться с рутиной”.

Жена Мути Кристина Маццавилани – певица, создатель и руководитель музыкального фестиваля в Равенне (Италия). У них трое детей. Сыновья не пошли по стопам родителей: Франческо стал архитектором, Доменико – юристом. Зато дочь – красавица Чара - актриса и певица. Пять лет назад Мути стал дедушкой – у Франческо и Сюзанны появился первенец. В честь деда его назвали Риккардо. Мути с женой живут в Равенне и на вилле в Анифе – маленьком австрийском городке недалеко от Зальцбурга.

С Риккардо Мути я не прощаюсь. На следующей неделе читайте эксклюзивное интервью с дирижером. Не уходите!

Фотографии к статье:
Фото 1-5. Риккардо Мути дирижирует Чикагским симфоническим оркестром. Фото – Тодд Розенберг

28 мар. 2014 г.

Беата Пилч: “Мой дом я нашла в театре”. Интервью с руководителем Trap Door Theatre (Чикаго)


Двадцать лет в уютном доме на Кортланд авеню находится один из самых непредсказуемых и оригинальных театров Чикаго – “Trap Door” (“Ловушка”). Основатель и бессменный руководитель театра - замечательная актриса и режиссер, обаятельная женщина Беата Пилч. В эксклюзивном интервью нашей газете она рассказывает о своей жизни, вспоминает о прошлом, делится планами на будущее.

 

-        Я родилась в Чикаго в польской семье. До пяти лет говорила только на польском языке. По-английски я училась говорить в детском саду. Каждое лето с раннего детства мама отправляла меня в Польшу к родственникам.

-        Ваши первые театральные впечатления связаны с Чикаго?

-        Нет. Спектакли в Чикаго меня не тронули. Первые настоящие театральные впечатления связаны у меня с Театром имени Виткевича в городе Закопане, на юге Польши. Я влюбилась в спектакли театра еще девчонкой и слежу за его жизнью тридцать лет. Театр находится в дивном месте, в горах. Каждый раз, когда я оказываюсь там с моими американскими актерами, я беру их с собой, чтобы показать величайшие спектакли на Земле. В течение дня мы гуляем по горам, а вечером идем в театр. Что может быть лучше этого? Я счастлива, что осенью к нам приезжает художественный руководитель театра Анджей Джук. Он будет ставить у нас пьесу обожаемого мною Станислава Виткевича. Это - мой подарок самой себе к двадцатилетию театра.

-        Ваши родители связаны с театром?

-        Нет. Мои родители – представители рабочего класса. Первое послевоенное поколение - тогда было не до театра. Я не помню отца – родители развелись, когда я была очень маленькой. Они не поддержали моего желания заниматься искусством. Они хотели, чтобы я пошла в университет и получила хорошую специальность врача или адвоката. Вместо этого я оказалась в компании хиппи, пошла на театральный факультет. Моя мама была очень разочарована. Она не хотела, чтобы я становилась “революционеркой”... Я просто убежала. Убежала заниматься театром. Никто и ничто не могли остановить меня. У меня есть старшие сестры, они воспитали детей, все реально стоят на ногах. Я одна оказалась плохим ребенком!

-        Вы создали театр и доказали, что это возможно – заниматься искусством!

-        Но у меня до сих пор нет денег, а для многих этим определяется успех и состоятельность.

В восемнадцать лет Беата Пилч поехала учиться в Калифорнию. Сначала - в United States International University в Сан-Диего, потом в California Institute of Arts в Валенсии. Там же она создала свою первую театральную компанию Juventas. Было это так...

 

-        В институте в Валенсии я сблизилась со студенткой из Швеции. Она придумала театр Juventas и предложила мне присоединиться к нему. Все три года учебы мы “играли” в этот театр. Каждое лето студенты театральных факультетов ищут практику в театрах по стране, а мы каждый год уезжали в Европу. У подруги была семья в Швеции, и там мы жили на ферме, пекли хлеб, питались овощами, репетировали... Подруга научила меня, как работать продюсером. Потом мы купили миниавтобус и поехали по стране. Выступали на Стокгольмском водном фестивале, в Берлине, в других городах Германии, в Амстердаме, играли на сцене Театра Виткевича.

-        У вас была постоянная труппа?

-        Нет, каждый год мы набирали новых актеров: от шести до десяти. Моя подруга была режиссером, я – актрисой. Я ведь по первой специальности актриса!.. Это были доинтернетовские времена, устроиться в театр было невероятно трудно. Особенно, когда ты никого не знаешь. Надо было вставать в четыре утра и рассылать кучу писем с резюме.

-        Так вы хотели остаться в Европе?

-        Это длинная и сумасшедшая история. Я путешествовала по Европе, моей подругой была шведка, моим парнем - испанец. На какое-то время я поехала в Испанию, чтобы быть с ним... Я наслаждалась красотами, смотрела на людей, впитывала в себя европейский театральный опыт. Потом вернулась в Чикаго, пошла в театр и не могла понять, почему он совсем не похож на европейский, почему такой психологический и... “безопасный”. Здесь нет стремления к новизне. В авангарде идут университетские театры, и все. В год выпуска из университета у меня был последний тур с театром Juventas. Я была молода, беззаботна и хотела иметь время, чтобы обдумать дальнейшую жизнь. Сама себе дала на это один год. Думала, что не вернусь в Америку, останусь в Европе. Это ведь была моя мечта с юношества! Я поселилась в Восточном Берлине. Было это сразу после падения Стены. Я кое-где подрабатывала, у меня появились друзья, я сняла квартиру. В Берлине все бурлило, Польша была рядом... Как-то я получила открытку от моего университетского друга и любимого артиста. У него были какие-то неприятности, и он захотел приехать ко мне в гости. А еще один мой друг, с которым мы учились в одной школе, превратился в “мистера Бактауна” (Bucktown – район в Чикаго, где находится Trap Door Theatre. – Прим. автора). Он был первым, кто приехал в этот район, начал покупать здания, перестраивать, перепродавать... Он предложил мне помощь в покупке здания. В моем детстве Bucktown был плохой район. Когда моя мама узнала, что я купила здание в этом районе, она вскричала: “Тебя убьют!” Но тогда до покупки было еще далеко. Мы сидели в Берлине и фантазировали, что будет, когда мы откроем театр в Чикаго. Так продолжалось шесть месяцев! Работы не было, зато творческих идей – хоть отбавляй! Мы написали манифест и создали план построения театра на пять лет вперед! С этим багажом мы приехали покорять Чикаго. Мой друг показал мне подходящие помещения, в том числе то, в котором мы с вами сейчас находимся. Здесь был полный бардак: крыша обваливалась, задняя стенка отсутствовала. Тем не менее я почему-то сразу решила: здесь будет наш театр! А работала я официанткой в польском ресторане моей мамы “Поло” (пересечение улиц Милуоки и Демпстер). Надо же было зарабатывать на оплату счетов... Мама продала ресторан десять лет назад, незадолго до смерти.

-        О чем же вы договорились в Берлине?

-        Мы решили, что будем фокусироваться на европейской, почти не известной в Америке драматургии. Для меня европейский театр был лучшим, и я всегда стремилась показать пьесы европейских драматургов в США. До сих пор не могу поверить, что наш маленький театр в одиночку открывает для американского зрителя целый пласт новой драматургии. Никто даже не слышал о наших гениальных авторах! Есть компании, которые иногда показывают европейские пьесы, но мы это делаем на регулярной основе.

 
В разные годы на сцене театра ставились пьесы Святослава Виткевича и Фернандо Аррабаля, Жана Жене и Петера Хандке, Витольда Гомбровича и Хайнера Мюллера, Януша Гловацкого и Макса Фриша. Только за последние несколько лет Trap Door Theatre представил спектакль “Президентши” (“The First Ladies”) по пьесе австрийского драматурга, одного из лидеров немецкой “новой волны” Вернера Шваба (режиссер – Желько Дюкич), показал северо-американскую премьеру спектакля с длинным названием “The Word Progress on My Mothers Lips Doesnt Ring True” (сокращенно - “Прогресс...”) по пьесе французского поэта, драматурга и публициста румынского происхождения Матея Вишнеча в постановке румынского театрального режиссера Иштвана Сабо (не путайте с однофамильцем - венгерским кинорежиссером!). В прошлом году в театре “давали” “Вернисаж” (английское название почему-то совсем другое – “The Unveiling”) по одноименной пьесе Вацлава Гавела – демократа, великого Гражданина, первого Президента Чешской республики и блистательного драматурга. Две последние премьеры театра – спектакли “Кровь на шее...” по пьесе Райнера Вернера Фассбиндера (режиссер – Беата Пилч) и “Юдифь” по пьесе английского драматурга Говарда Баркера “Юдифь: прощание с телом” (режиссер – Желько Дюкич).

За двадцать лет существования “Trap Door” Беата Пилч выступила продюсером, режиссером, актрисой в более чем пятидесяти спектаклях. Я спросил, помнит ли она первую постановку театра.

 

-        Конечно. Мы хотели открыть театр в нашем здании, но к тому времени оно не было достроено. Зиги (Зигмунд Дыркаш – создатель и владелец Chopin Theatre Чикаго. – Прим. автора.) из театра “Шопен” предложил мне сыграть первый спектакль у них. Театр открылся в январе 1994 года пьесой Станислава Виткевича “Безумец и монахиня”. Актер Шон Марлоу исполнял роль Безумца, я играла роль доктора Грюна. Этот спектакль сразу заложил принципы нашего театра. Ниже опускать планку было уже нельзя. Мы старались идти только вперед... Мне с самого начала хотелось сделать что-то необычное. В противном случае нам пришлось бы лишь повторяться. “Грязные” пьесы Сэма Шепарда, Дэвида Мэмета – вот чем силен Чикаго. Экспериментальным театрам приходится тяжело. В Европе абсолютно другая ситуация. Я работала во Франции и знаю, как устроен, например, Авиньонский театральный фестиваль. Все театры – участники фестиваля - разделены на две части: большой и маленькой формы. Театры малой формы всегда идут по пути эксперимента. Им выделяются гранты, их спонсируют. Сумасшедший, авангардный театр – вот куда идут все деньги! Мольер никому не нужен...

-        Как же вы выживаете все эти годы?

-        Мы получаем гранты от штата, города и европейских культурных институтов. Некоторые посольства – например, посольство Франции – выделяют гранты на поддержку театров. Третий год мы получаем гранты на развитие восточно-европейского театра. Благодаря этим грантам мы получили возможность пригласить режиссеров из Румынии, Польши...

-        Почему такое название – “Trap Door”?

-        Это была наша общая идея. Мы перебрали много названий, даже сделали список. Мне хотелось дать театру европейское имя. Например, “Шоколадная фабрика” – есть такой театр в Берлине. Но потом я испугалась, что американский зритель не пойдет в театр с необычным именем. Я стала искать название, которое звучало бы по-театральному. “Trap Door” (“Ловушка”) - что-то есть в этом интригующее, правда? У нас появилось это название до того, как возникло помещение рядом с рестораном. А теперь, когда ресторан расширился и вход в наш театр оказался зажатым, получилась настоящая ловушка!

-        Вы возглавляете театр двадцать лет, и все эти годы вы занимаетесь всем, даже бытовыми мелочами...

-        Я не хочу, но мне приходится. (Смеется.)

-        Для режиссера все актеры – дети. Для вас тоже?

 
-        Для меня это правда в наибольшей степени. Я никогда не чувствовала себя в семье, как дома. У меня всегда было ощущение потерянного ребенка. Мой дом я нашла в театре. Только в театре с близкими мне людьми я хочу обсуждать насущные проблемы бытия, вопросы политики, здоровья, любви. Не с адвокатом или психиатром – я могу обсуждать эти вопросы только в театре. Мои друзья в театре умнее меня, они каждый день открывают мне что-то новое.

-        Правда, что многие из ваших актеров учились у вас? Например, Николь Виснер...

-        Николь не была моей ученицей. Она пришла в театр, когда ей было девятнадцать лет, с дипломом Columbia College со специальностью “Актриса театра”. Стеснительная до ужаса. Она только закончила колледж. Мы сейчас смеемся, вспоминая, как я ее каждый раз не узнавала, когда она появлялась в театре. А вскоре она стала моей ведущей актрисой. Мы с ней работаем семнадцать лет. Она никогда не была моей ученицей, но она многое взяла из наших многолетних репетиций. Она доверяет мне и отвечает согласием на любое мое предложение. Ее первым спектаклем был материал Виткевича “Сумасшедший поезд”. Я заставляла ее проделывать такие вещи, которые она бы сама даже не вообразила. Все вышло замечательно, спектакль прошел с полным аншлагом, а Николь приобрела уверенность в себе. Она лучшая, потому что никогда не останавливается на достигнутом. И за последний спектакль “Юдифь” она заслуживает приза за лучшую женскую роль.

-        Каков ваш критерий выбора актеров?

-        Каждый актер нашего театра уникален и неповторим. Мне не нужны вторые Николь Виснер или Джон Грэй, потому что они у нас уже есть. Мне нужны актеры независимые, актеры, не боящиеся риска, актеры думающие, актеры синтетические. Например, Алжан Пелезик. Мы знали его много лет. Он из Боснии. Жил в Чикаго, вернулся в Боснию, потом снова приехал в Чикаго. Сейчас он в составе театра... Мы недавно провели кастинг, и у нас появились молодые актеры. Компания стареет, актеры начинают сниматься в кино, переезжают в другие города... Нам всегда нужны свежие силы.

-        Во время репетиций вы показываете актерам, как надо играть?

-        Худший сценарий – когда я сама показываю. Я стараюсь не делать этого. Репетировать – это все равно, что дирижировать симфоническим оркестром. Иногда достаточно намекнуть, показать нужное направление...

-        Характеры обсуждаете с актерами?

-        По-разному бывает. Когда мы работаем над пьесами Виткевича или Вернера Шваба, необходим застольный период как минимум неделю, чтобы понять характеры и поведение героев. Работая с подобной драматургией, надо иметь концепцию, надо знать, чего ты хочешь. С нами работает драматург Милан Прибисик. Он родом из Белграда и помогает нам понять восточноевропейскую драматургию. Я не люблю долго сидеть за столом - люблю репетировать. Многое открывается прямо на сцене. Иногда я прихожу с готовыми решениями, иногда экспериментирую на репетиции. Понимаете, я работаю с людьми, которые давно меня знают. Это упрощает работу...

-        Как бы вы охарактеризовали ваш идеальный театр?

-        Идеальный театр – тот, в котором я работала, учась в Калифорнии. Это - настоящий, экспериментальный, “черный ящик”, в котором возможно все. В моем театре постоянно бы менялось сценическое пространство и был бы репертуар – я обожаю репертуарный театр. В театре Виткевича в Закопане порядка сорока спектаклей! Когда мы ездим туда с театром, мы проводим там неделю, и каждый вечер мы смотрим разные спектакли.

-        Для Европы это – нормальная форма театрального существования...

-        Я люблю такую форму и хотела бы, чтобы то же самое было в Америке... Все упирается в деньги. Если бы у меня были деньги, я бы удержала всех актеров и все спектакли, которые мы сделали за эти годы.

-        У вас есть актерская “команда мечты”? Если бы у вас были деньги, кого бы вы пригласили к себе?

Беата задумалась и ответила так:

-        Во-первых, я бы вспомнила о многих замечательных актерах, которые по разным причинам – главным образом, материальным - ушли из театра. Я бы собрала мой первый состав и наконец предоставила бы им достойную зарплату. Во-вторых, я бы пригласила моих любимых режиссеров: Ричарда Формана, Филиппа Кэна... Иногда я пишу им письма. “Я понимаю, что вы заняты на годы вперед и у меня нет денег, чтобы заплатить вам, но я мечтаю поработать с вами... В моем театре собрались замечательные актеры...” Что-то в таком роде... Иногда я не получаю ответа, иногда мне пишут, что я сумасшедшая.

-        Вы по-прежнему волнуетесь перед премьерой?

-        Еще как! Режиссер волнуется перед премьерой больше актера. Актер волнуется только за свою роль, а я волнуюсь за всех и за все.

-        А рецензии читаете?

-        Конечно. Плохие выбрасываю, хорошие сохраняю. (Смеется.)

-        Плохих много?

-        Немного, потому что мы ставим неизвестные пьесы. Когда критики смотрят “Мою прекрасную леди” двадцатый раз, они могут сказать, что прошлая постановка была интереснее, или что-нибудь типа: “Я видел этот спектакль на Бродвее, было гораздо лучше”. В нашем случае им не с чем сравнивать.

-        Как вы считаете, Чикаго – хороший город для существования театра?

-        По крайней мере, в Чикаго есть возможность для творчества. В Нью-Йорке и Лос-Анджелесе каждый заработанный пенни надо складывать, чтобы потом заплатить за жилье. Вам некогда думать о творчестве! Плюс огромная конкуренция. А в Чикаго есть свобода... Чикаго – мультикультурный мегаполис. Мне нравится, что к нам приходят выходцы из Восточной Европы, в том числе из стран бывшего Советского Союза. Мы работаем с национальными общинами города и пригородов, и это тоже делает наш театр уникальным!

-        Вы конкурируете с другими чикагскими театрами?

-        Мне интересны другие театры, я слежу за тем, как они развиваются, но конкуренции я не чувствую. У каждого свой путь. После двадцати лет занятия театром мне кажется, что мы живем на каком-то острове. Мы ставим все новое. Даже если спектакль нашего театра будет ужасным, по крайней мере вы всегда сможете сказать, что такого вы еще никогда не видели и никогда не увидите. Часто, приходя в театр, через пять минут я уже знаю, чем дело закончится. Психологические драмы о неблагополучных семьях – ведущая тема американского театра. Но даже их ставят одинаково. Иногда мы видим американские пьесы в Европе, например, в Румынии и Польше, и не можем поверить, что это одни и те же пьесы. Мы смотрим Теннесси Уильямса и не верим своим глазам - настолько это свежо, оригинально, интересно! К сожалению, здесь это встречается редко. Американскому театру мне не хватает воображения.

-        Что вы думаете о будущем вашего театра?

-        Моей мечтой является создание международной театральной компании, которая бы гастролировала по разным странам. Мы идем по этому пути. За последние семь лет мы несколько раз гастролировали в Румынии, были в Польше, Венгрии, Франции. На гастролях нам предоставляют условия, которые, как мне кажется, должны быть у актеров повсюду. Мне нравится путешествовать, обмениваться идеями, смотреть спектакли друзей. Мир шире и разнообразнее одной страны, даже такой, как Америка.

Вот такая она – эмоциональная, всегда независимая, идущая своим путем, ни на кого не похожая актриса, режиссер, продюсер Беата Пилч: “плохой ребенок”, одержимый театром. От всей души поздравляю ее с двадцатилетием родного театра! Какое счастье, что в Чикаго есть такие подвижники! Благодаря им наша жизнь становится ярче и разнообразней. Новых творческих успехов, Trap Door Theatre! Так держать, Беата!

Nota bene! Адрес The Trap Door Theatre: 1655 West Cortland Avenue, Chicago, IL 60622. Сейчас в театре идут репетиции нового спектакля. Справки и заказ билетов по телефону 773-384-0494 и на сайте театра www.trapdoortheatre.com.
 
Фотографии к статье:
Фото 1. Беата Пилч с актерами Trap Door Theatre
Фото 2. Сцена из спектакля “Сумасшедший поезд” (2005 год). Фото - Михал Яники
Фото 3. Сцена из спектакля “Горькие слезы Петры фон Кант” (2006 год). Фото – Михал Яники
Фото 4. Сцена из спектакля “Лошади у окна” (2009 год). Фото – Дэвид Мокой
Фото 5-6. Сцены из спектакля “Прогресс...” (2011 год). Courtesy of MacArthur Foundation

 

 

26 мар. 2014 г.

Чикагский симфонический центр представляет... Концерты 2 - 6 апреля


 
2 апреля, 8.00 pm. Камерный концерт замечательного дуэта скрипача и альтиста Пинхаса Цукермана и пианиста Ефима Бронфмана. Друг Цукермана Даниэль Баренбойм говорит о нем: “Пинхас знает всю мировую камерную музыку наизусть, причем, ему все равно, какую партию исполнять: скрипичную или альтовую”.
В программе: Соната для скрипки и фортепиано ля минор Ф.Шуберта, Соната для скрипки и фортепиано до минор Л.ван Бетховена, Альтовая соната фа минор И.Брамса.

3 и 5 апреля, 8.00 pm; 8 апреля, 7.30 pm. “Салонен дирижирует музыкой Сибелиуса” - так называется программа, в которой Чикагский симфонический оркестр (далее – ЧСО) под управлением финского дирижера Эсы-Пекки Салонена исполнит Четыре симфонические легенды из эпоса “Калевала” Я.Сибелиуса. В программе также: пьеса композитора-резидента ЧСО Анны Кляйн “<<rewind>>” и Сюита из балета Б.Бартока “Чудесный мандарин”.

Современную музыку Салонен исполняет не для “галочки” – он глубоко чувствует и понимает ее. В недавнем интервью газете “Нью-Йорк таймс” он сказал: “Толпы людей приходят на выставки современной живописи, смотрят новые фильмы и театральные постановки, однако они не посещают концерты классической музыки. Они не воспринимают симфонический оркестр как часть современного искусства”. Свою миссию Салонен видит как раз в том, чтобы ввести современную музыку в общий ряд, в общий контекст современного искусства.

4 апреля, 8.00 pm. Вечер выдающегося индийского музыканта, виртуоза игры на табле Закира Хуссейна и его Ансамбля перкуссионистов.

6 апреля, 2.00 pm. Концерт музыкантов ЧСО в Арт-институте. В программе: Струнный квартет N2 (“Шутка”) Й.Гайдна, Соната для скрипки N2 И.С.Баха, Фортепианное трио N1 Ф.Шуберта. Исполнители: сестры-скрипачки Лей и Куинг Хью; Лоуренс Нойман, альт; Карен Басрак, виолончель. 

Китайские скрипачки Лей и Куинг Хью служат в ЧСО с 1997 года. Лей до Чикаго играла в Национальном и Кливлендском симфонических оркестрах, а Куинг была в составе Симфонического оркестра Сан-Франциско. Лоуренс Нойман в составе ЧСО с 1991 года. Самый молодой музыкант ЧСО - виолончелистка Карен Басрак. Она родилась в пригороде Чикаго Арлингтон Хайтс. С 2005 по 2012 годы была концертмейстером группы виолончелей Симфонического оркестра Форт-Уэрта (штат Техас). К ЧСО присоединилась в 2012 году.

Nota bene! Концерт состоится в помещении Арт-института (Fullerton Hall) по адресу: 111 South Michigan Avenue, Chicago, IL 60603.

6 апреля, 3.00 pm. Концерт французских пианисток, сестер Кати и Мариэль Лабек. Первые уроки музыки они получили от мамы. Вместе учились в музыкальной школе, вместе с отличием закончили Парижскую консерваторию. Сестры Лабек давно и успешно гастролируют по всему миру. У них огромный репертуар - от Баха и музыки XVIII века до современной электронной музыки. В программе будущего концерта: Три прелюдии Дж.Гершвина (обработка Косталя), Четыре фрагмента Ф.Гласса для двух фортепиано, музыка из мюзикла “Вестсайдская история” Л.Бернстайна. В концерте принимают участие перкуссионисты Гонзало Грау и Рафаэль Сегинир.

Nota bene! Билеты на все концерты Чикагского симфонического центра этого сезона, а также абонементы на следующий сезон можно заказать на сайте http://cso.org/, по телефону 312-294-3000, а также приобрести в кассе по адресу: 220 South Michigan Avenue, Chicago, IL 60604.

Фотографии к статье:
Фото 1. Логотип Чикасгкого симфонического оркестра
Фото 2. Эса-Пекка Салонен. Фото – Нико Седлинг
Фото 3. Сестры Катя и Мариэль Лабек