27 февр. 2017 г.

Екатерина Губанова: “В опере я ничего не боюсь!” Разговор с певицей на фоне музыки Бизе

В эти дни на сцене Лирик-оперы Чикаго кипят нешуточные страсти - в театре идет шедевр Жоржа Бизе опера “Кармен“. В роли непокорной и гордой цыганки - блистательная Екатерина Губанова. Она опрокидывает все привычные представления о репертуаре, поет все, ничего не боится, работает без педагога и не согласна с тем, что певицы сопрано всегда должны быть первыми.

  • Приветствую вас, Екатерина, в стенах Лирик-оперы! Ваш дебют в Чикаго состоялся в партии Княжны в “Русалке“ Дворжака, а сейчас вы поете свою первую Кармен. Почему только сейчас?
  • Спеть Кармен не трудно – ее нужно сыграть. Я – перфекционистка. Когда я вижу молодую девчонку, которой еще совсем нечего сказать и уже поющую Кармен, я ей не верю. Кармен – это прежде всего Женщина. Для Кармен нужен жизненный опыт. Сейчас я чувствую, что созрела для Кармен.

Так честнее

  • Кармен – мечта любой меццо-сопрано?
  • Я не скажу, что очень мечтала о Кармен. Я обожаю Верди, Вагнера, все эти длинные ноты, длинные фразы... Совсем другая стихия. А Кармен важнее не петь, а играть.
  • По темпераменту вам близка Кармен?
  • Мне близка ее горячая кровь. У меня дедушка - грузин. До сих пор, когда я слышу эту музыку, у меня все внутри трепещет. Одна Цыганская песня из второго акта чего стоит!
  • Сами вы взрывная женщина?
  • Я очень взрывная и эмоциональная, когда дело касается положительных эмоций. Меня не удержать, если я хочу хохотать, пищать и радоваться жизни. Но если мне что-то не нравится – я молчу.
  • Готовясь к Кармен, вы слушали записи ваших великих предшественниц?
  • Я стараюсь не слушать других. Я, как губка, впитываю их голоса. Один-единственный раз сделала такую ошибку: готовила Марину Мнишек и наслушалась одну прекрасную меццо-сопрано. Великолепное исполнение, но у меня-то голос другой! Понадобилось две недели, чтобы вернуться к себе. Я не могу петь, как другие, - только, как Катя Губанова. Мне лучше никого не слушать. Это касается не только Кармен, но и всех ролей, которые я готовила. К тому же, это мне помогает привнести в роль что-то свежее. Дирижерам нравится точность... Я просто следую указаниям композитора и, особенно на начальном этапе, даже не рассматриваю традиционные изменения, сделанные не автором. Не думаю, что это плохо. Так честнее.
  • Как вам работается с дирижером Гарри Бикетом, партнерами?
  • Замечательно! Я чувствую в Бикете колоссальный опыт в работе с певцами, оркестром, умение все связать, построить сцену музыкально. Для меня это очень важно. Он слушает и слышит певцов, понимает их и помогает им. Мой Хозе - Джозеф Каллейя. Он не раз пел эту партию, и у меня с ним прекрасный контакт. Мы с ним еще в “Сказках Гофмана“ в МЕТ пели вместе и один раз - случайно - в Ковент-Гарден. Мне было двадцать три года. Я пела Флору – это был мой международный дебют в “Травиате“. Каллейя заменил заболевшего тенора, спел Альфреда и поразил всех. Я его помню еще с длинными волосами... С ним петь спокойно. У него стабильная техника. Я не волнуюсь абсолютно, когда он меня трясет за плечи и поет си бемоль. Обычно с тенорами думаешь: возьмет – не возьмет? Для него это не проблема. Он большой, сильный, крепкий. Я могу с ним драться по-настоящему. Ведь наше счастье длится двадцать минут - остальное время мы деремся. С ним не страшно... С Элеонорой Буратто у нас общие друзья, мы встречались на вечеринках, даже вместе пели один домашний концерт. Очень талантливая певица с красивейшим голосом. Партия Микаэлы - ее дебют в Лирик-опере.

  • Постановка вас устраивает? Режиссер Роб Эшфорд известен своими бродвейскими мюзиклами...
  • Постановка Эшфорда в меру традиционная, в меру современная. Очень понятная, логичная. Никаких странностей. Мы все одеты подобающим образом. Много танцев, красивые костюмы, свет... Для первого опыта с партией это важно.
  • На самом деле в Лирик-опере вам должно быть скучно! Вы в таких сумасшедших постановках участвуете в Европе!
  • Не всегда. У меня хорошо сбалансированное расписание. “Замок Герцога Синяя Борода“ в Париже – театральная, модерновая постановка, которую я обожаю, и пышная “Аида“ в Вероне, современная “Тристан и Изольда“ и историческая “Аида“ в МЕТ. У меня в работе идеальный баланс. Мне нравится контраст. Традиционные постановки выигрывают за счет моего опыта в современных спектаклях.
  • Красота голоса может быть достаточным условием для успеха или все-таки важно быть драматической актрисой?
  • Конечно, надо сыграть, а не только спеть. Где сейчас в нашем театральном мире достаточно голоса? Нигде. Везде нужно играть.
  • Бывало, что вас “заносило” и вы увлекались артистизмом, забывая о вокальной стороне?
  • Естественно. Когда дело доходит до драматической партии, такой, как Эболи или Амнерис, тут нужен “глаз да глаз“ за темпераментом. Как только темперамент “сходит с рельс“, тут же “сходит с рельс“ и вокальная часть.
  • Как вы контролируете темперамент?
  • Абсолютно сознательно. Когда я чувствую, например, что все в горле пересохло и я забываю, что мне нужно вдыхать носом, я говорю себе: “Так, Катюша, заигралась. Спокойно. Отвернись. Подергай плечами”. Публика думает, что я, например, плачу, а я лишь спокойно дышу, “стержень“ возвращаю. В первую очередь – контроль над голосом, контроль над собой. Но этого никто не видит. Все только внутри.

Я - везунчик невозможный

  • Я родилась и выросла в Москве. Моя мама заметила музыкальность во мне с раннего детства. Когда она поняла, что ребенок в детском саду уже подбирает мелодии, хорошо слышит и что-то напевает, она тут же отвела меня к хорошему учителю. Так все и пошло.
  • Был человек, который открыл ваш голос?
  • Мой первый педагог - Лариса Александровна Никитина. Мне было восемнадцать, когда я пришла к ней. Она очень мудро поступила. Сказала: “Давай не будем вешать на тебя этикетку – меццо-сопрано или сопрано. Ты еще слишком молода”. И мы стали заниматься... В последние годы мой голос идет наверх. Я не говорю, что стану сопрано, но “пограничные“ партии мне подойдут.
  • Я посмотрел на ваш репертуар и понял, что вы поете все! Верди, Барток, Беллини, Доницетти, Берлиоз, Оффенбах, Вагнер... Не боитесь ни Вагнера, ни belcanto?
  • В опере я ничего не боюсь! Мой Верди выигрывает, потому что я пою Вагнера. Выигрывает “Кармен“, которая “берет“ немного от Верди, немного от Вагнера, немного от Бартока. От этого голос только богаче становится!
  • А как же теория, согласно которой певица должна дорасти до Вагнера?
  • Смотря с каким дирижером и какие роли. До Фрики я доросла. Я начала петь Вагнера с Гергиевым, продолжила с Баренбоймом. Это не опасно. Они не заставляют “бороться“ с оркестром, “нажимать“ на голос, они “выносят тебя на блюдечке с голубой каемочкой“. У меня были все условия для “безопасного” Вагнера. Я - везунчик невозможный, работаю с величайшими дирижерами!
  • Расскажите, пожалуйста, о встречах с одним из них – маэстро Риккардо Мути.
  • Я начала с ним работать в 2004 году, делала “Волшебную флейту“ в Зальцбурге. Боялась его, конечно. Это же сам “Господь Бог“! Лицо с обложки диска рядом со мной... Он меня подозвал, сказал густым басом, что хочет услышать весь мой голос, и пригласил на прослушивание. Я ему спела фрагмент из “Реквиема“ Верди. Это был мой важнейший с ним дебют - “Реквием“ Верди в Токио. Первый в жизни - и сразу с Мути, Барбарой Фриттоли и Ильдебрандо Д’Арканджело! Этот опыт запомнился на всю жизнь. Для молодой меццо-сопрано это очень сложная партия... Мути своей рукой управлял моим голосом. Он делал diminuendo в таких местах, в каких без его волшебной руки я бы не справилась. Он держал в руке мой звук и делал с ним, что хотел. С тех пор я с ним перепела огромное количество “Реквиемов“.
  • Он с вами сам репетировал?
  • Он сидит за роялем сам, играет всегда по партитуре и всегда с точностью до миллиметра знает, что конкретно ему нужно от певца. Мути - властный дирижер. Но я не возражаю против такой власти, потому что у него безупречный музыкальный вкус. Я готова “расшибиться в лепешку“, чтобы сделать, как он хочет. Когда-то давно я сказала маэстро, что хочу петь в “Дон Карлосе“. Спросила, позволит ли. Он треснул меня хорошенько по лбу (он так привык, любя, шмякнуть) и сказал: “Да”... В прошлом сезоне я пела с ним в Чикаго с Чикагским симфоническим оркестром “Ромео и Джульетту” Берлиоза. В июне 2018 года мы будем с ним в Чикаго петь “Stabat mater“ Россини.
  • Вам нравится работать с ЧСО?
  • Еще бы! Величайший оркестр, да еще под управлением Мути! Качество звучания невозможно сравнить ни с чем. Я пела с ними все тот же “Реквием“ в венском Musikverein. Это был один из самых запоминающихся концертов во всей моей карьере.

Я есть и всегда останусь русской певицей

  • Почему после Москвы вы продолжили учебу в Академии Сибелиуса в Хельсинки?
  • После Московской консерватории я прослушивалась в Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. Меня не взяли, и я уехала.
  • А если бы взяли?
  • Осталась бы и все равно сделала международную карьеру. В некоторых интервью прошлых лет прозвучало, что я не хочу быть русской певицей. Это не так. Я есть и всегда останусь русской певицей. Но я хочу быть русской певицей, имеющей разнообразный репертуар. Я хотела получить от Академии Сибелиуса уроки языков, стиля, всего того, чего тогда не было в Москве. Я получила то, что хотела, стала певицей, владеющей разными стилями.
  • С языками проблем нет?
  • Я - хорошая обезьяна. Отлично повторяю. У меня мама – педагог английского языка. Она меня научила главному: не надо бояться! Я говорю на финском, английском, итальянском, немного на немецком и французском.
  • Зачем вам понадобилось после Хельсинки еще программа при Ковент-Гарден?
  • Это был мудрый совет моего первого агента. Она сказала, что учиться музыке, как таковой, уже нет смысла, дирижерского образования достаточно, но нужно переждать опасный момент, когда хочется всего и сразу. Ведь очень часто молодые певцы начинают петь партии, которые петь рановато, а мне агент посоветовала еще пару лет подождать. В Ковент-Гарден, помимо стандартного набора дисциплин певца, я получила еще и огромную школу, как работать в театре, общаться с коллегами, узнала, как работает “машина бизнеса“ - выучила все те важные мелочи, которым не учат в консерваториях.
  • Какую партию и в каком театре вы считаете вашим первым международным успехом?
  • Брангена в “Тристане и Изольде” с Гергиевым в Опера Бастилии. Спасибо Жерару Мартье, царствие ему небесное. Он подписал со мной контракт, когда мне было двадцать три с половиной года, и я спела Вагнера в двадцать пять! Вот такая у него была интуиция. После этого все завертелось...
  • Если бы вас на визитке попросили написать одну фирменную партию, какое имя вы бы назвали?
  • Самая любимая партия – та, которую поешь в данный момент... Если серьезно, я обожаю Вагнера.
  • То есть три партии: Фрика в “Кольце нибелунга”, Вальтраута в “Гибели богов”, Брангена в “Тристане и Изольде”?
  • Выбрать что-то одно невозможно. Меня завораживает музыкальный язык Вагнера, его глубина, значимость слова. В двух тактах с пятью словами в каждом спектакле можно каждое слово “раскрасить“ иначе. Я не думаю, что это возможно в обожаемом мною Верди.
  • Что бы вы сказали тем критикам, которые говорят, что Вагнер безумно скучен?
  • Я не знаю, что сказать. Я не смотрю оперы - я нахожусь внутри них. Например, в качестве Брангены я провела на сцене много спектаклей, слушая монолог короля Марка. Я никогда не уставала от него. Правда, я имела счастье практически всегда слушать непревзойденного Рене Папе... Вагнера, как и всех остальных, нужно слушать на хорошем уровне.

Это стереотип, что главные партии в операх, в основном, принадлежат сопрано

  • Как часто вы пели в Большом театре?
  • Первый раз я приехала в Большой с театром Ла Скала и спела все тот же “Реквием“ Верди. Позже я спела два спектакля “Борис Годунов” в старой постановке.
  • Про эту постановку мне с восторгом рассказывал Ферруччо Фурланетто.
  • Еще бы, я как будто попала в машину времени. На мне были туфли Архиповой и платье Синявской. Можете себе представить мои ощущения?! А в декабре прошлого года я спела в Большом театре “Дона Карлоса“ с Ильдаром Абдразаковым и Хиблой Герзмава.
  • Давайте поговорим о русском репертуаре. Вы поете Любашу в “Царской невесте“?
  • Конечно, чудесная партия. К сожалению, эта опера мало где идет. Спела постановку в Ковент-Гарден. Из русского, опять же, Марина Мнишек в “Борисе Годунове“. Тоже мало идет. “...Годунова“ теперь любят ставить без польского акта. Так дешевле. Все упирается в деньги. Если бы ставили почаще, я бы с удовольствием пела эти оперы.
  • Вы несколько раз пели Ольгу в “...Онегине“...
  • У меня был один спектакль в Мариинке тысячу лет назад (кажется, в 2005 году) и одна постановка в Зальцбурге. Партия Ольги мне совсем не нравится. Смешно, конечно, так говорить, но я всегда шучу, что Чайковский должен был поменять местами Татьяну и Ольгу. Веселой и шаловливой Ольге больше бы подошло колоратурное сопрано, а задумчивой и не похожей на других Татьяне - меццо. Это стереотип, что главные партии в операх, в основном, принадлежат сопрано. Мы - певицы меццо - заслуживаем больше главных партий!
  • Есть роли, за которые вам браться не хочется?
  • Есть такие, которые и хочется, и колется! Очень хочу спеть Изольду. Дай Бог Баренбойму и Гергиеву здоровья. Если делать первую Изольду, то только с одним из них... Их обоих, как и Мути, я считаю своими музыкальными “родителями“. И все же за роли я не боюсь. Боюсь войны, боюсь за здоровье мамы, боюсь за мужа... Остальное поправимо.
  • Вокальных проблем у вас не бывает?
  • Конечно, бывают. Но хитрость в том, чтобы их не было слышно! Это мои проблемы. Постоянный контроль, постоянное подчищение, работа по нотам дома... С годами голос приходится перестраивать. Замечу у себя какое-то отклонение от нормы – тут же придумаю упражнение, чтобы избавиться. Я же без педагога работаю. Все сама.
  • Почему?
  • Во-первых, хороших педагогов сейчас очень мало.. Меня к тому же пугает зависимость от них. Лучше потихоньку, но самой. У меня ухо хорошо связано с голосом. Бывает так, что оперные певцы не могут без внешнего контроля, а я, вот, пожалуйста, сижу перед вами – учу себя сама.
  • Это большая редкость.
  • Горжусь!
  • Сейчас опера превратилась в режиссерский театр. Доводилось ли вам участвовать в постановках, которые вам не нравились?
  • Моя первая “Аида“ была ужасная. Бессмысленная, эгоистичная, построенная на болезненных фантазиях режиссера. Сейчас, слава Богу, я вольна отказываться от подобных постановок. Я знаю режиссеров, с которыми работать не хочу и не буду. С другой стороны, работая с отличным режиссером, даже в самой безумной постановке певец может найти себя. У меня был сложнейший – и по движению, и по мизансценам - спектакль “Замок Герцога Синяя Борода“ в Парижской опере, но я нашла там для себя все, что возможно. Я обожаю эту оперу и очень рада, что снова буду петь ее в Парижской опере в следующем сезоне.
  • Нашел, что вы не поете, - современные оперы!
  • Вы правы, в свеженаписанной опере я никогда еще не участвовала. Для этого нужно много времени. Это ужасно сложно. Для меня гораздо лучше иметь несколько рабочих “коней“ - “Дон Карлос“, “Аида“, “Тристан, “Норма“, “Кольцо Нибелунга“... Я на них “езжу“. Есть певцы, которые специализируются на современных постановках. Там все другое. Другой мир. Как помидор и огурец. Вроде, оба овощи, но какая между ними разница!
  • Какой оперный театр вам особенно дорог?
  • Каждый театр чем-то дорог. Мариинка дорога тем, что это был первый театр, который после Запада меня принял, как свою. Приезжаю туда каждый раз как домой, хоть я и из Москвы! Очень люблю Берлинскую Штатсоперу, Метрополитен-оперу, Парижскую оперу, Мадридский оперный театр, Чикагскую оперу...
  • Публика в Америке благодарная, никто “бу“ не закричит. А в Италии как?
  • Я не знаю, каким чудом четыре года назад спела семь спектаклей “Дон Карлос” в Скала. Ни разу не “букнули“. За точность исполнения и внимание к языку они мне простили молодость и отсутствие низов. Они прежде всего за музыку!
  • Вы считаете, они справедливо “букают“?
  • Мне не нравится эта “культура буканья“. Не нравится - не хлопай, но уважай чужой труд!
  • Где ваш дом?
  • В Берлине и в Италии, в городе Сан-Джинезио, откуда родом мой муж.

Воздух, вода, тишина, природа...

К нашему разговору подключается муж певицы Витторио Джентилоцци. Я спросил его, каково это – жить с примадонной? Витторио ответил:
  • Мы живем вместе с октября 2015 года. Когда я рядом с Катей, я не чувствую, что она - Дива. Я сначала не знал, что она – оперная певица. Я говорю искренне. Мне она просто понравилась. Мы встретились в Италии, подружились, я пригласил ее на ужин, начал ухаживать...
  • Как у всякого итальянца, у вас музыкальный слух и вы наверняка любите оперу?
  • Я не любитель оперы. Был несколько раз ради любопытства. Мне нравятся оперы Моцарта. Вагнер, например, это не для меня. Я очень люблю музыку, но другую – поп-, рок-, традиционную итальянскую музыку.
  • (ЕГ) Витторио коллекционирует классические машины. Одна из них была частью постановки “Богемы” в Оперном театре. Театр взял у него машину напрокат! Это было задолго до нашей встречи, но как символично...
  • (ВД) В районе, где мы живем, произошло землетрясение. Наш дом не пострадал, но рядом много повреждений. Город практически разрушен. Мы думаем о другом жилье.
  • Тоже в Италии?
  • (ЕГ) Конечно, у Витторио огромная семья и мы все хотим быть поближе.
  • Вас не пугает, что это далеко от крупнейших оперных театров Европы, где вы поете?
  • (ЕГ) Все правильно, это далековато. Зато, если у меня пять свободных дней и я уезжаю в маленький итальянский городок, я отдыхаю гораздо лучше, чем в крупной европейской столице, кишащей машинами и толпами людей. Свежий воздух, тишина, природа... - вот что нужно замотавшейся певице.

  •  (ВД) А еще ей нравится быть домохозяйкой!
  • (ЕГ) Да, я обожаю всяческую домашнюю работу. Готовлю, глажу, навожу порядок – прекрасный способ расслабиться. У Витторио три сестры, и все они прекрасно готовят. Очень хочу поучиться у них!
  • (ВД) Когда мы в Италии, обязательно навещаем их. Делаем кулинарный тур.
  • (ЕГ) Русская солянка всем нравится. Я была очень удивлена, поскольку мне казалось, что это слишком простая еда.
  • Что дальше, Екатерина? От контрактов отбоя нет?
  • (ВД) Катя составляет уже 2020 год.
  • (ЕГ) После Чикаго у меня будет первый отпуск за два года. Отправляемся на остров Маврикий. После этого я пою в Париже цикл “Des KnabenWunderhorn” - такой прыжок в Малера после Кармен. Потом – “Дон Карлос“ с Зубином Мета, “Аида“ с Пласидо Доминго в рамках проекта “The Stadium World Tour“ (Вена-Париж-Гельзенкирхен)...
  • Надеюсь, Лирик-опера тоже не останется в стороне.
  • С удовольствием вернусь в Чикаго! О Лирик-опере среди коллег легенды ходят. Приятный коллектив, администрация, технический персонал... Мне здесь очень нравится.
Фотографии к статье:
Фото 1. Екатерина Губанова. Фото - Гела Мегрелидзе, стиль и макияж - Сузанн Кюшлер (Фото для обложки)
Фото 2. Екатерина Губанова. Фото - Гела Мегрелидзе, стиль и макияж - Сузанн Кюшлер
Фото 3. Екатерина Губанова. Фото - Александр Карнаушенко, стиль - Татьяна Николаева
Фото 4-5. Екатерина Губанова в опере “Кармен” (Лирик-опера Чикаго, февраль 2017 года). Фото – Тодд Розенберг
Фото 6. Екатерина Губанова. Фото - Александр Карнаушенко, стиль - Татьяна Николаева
Фото 7. Екатерина Губанова и Витторио Джентилоцци в парке “Миллениум” (Чикаго, февраль 2017)
Фото 8. Гордость коллекции Витторио – Citroen DS

26 февр. 2017 г.

Адольф Шапиро: “Выбор есть всегда!“ Продолжение разговора

В эти дни на экранах Америки с большим успехом идет спектакль Московского Художественного театра “Вишневый сад“ в постановке Адольфа Шапиро. Новый, 2017 год Адольф Яковлевич встретил в Америке. Со студентами Гарвардского университета он ставит спектакль по произведениям Бертольта Брехта. В перерыве между репетициями мне удалось встретиться с режиссером. Наша беседа вышла далеко за рамки будущего спектакля.
  • Прошлый раз мы встречались с вами в августе 2016 года. В Летней театральной школе Гарвардского университета вы читали лекции о Станиславском. Январь вы снова проводите в Гарварде, репетируете Брехта. Расскажите, пожалуйста, о будущем спектакле.
  • Может быть, он будет называться “Вечер Брехта”. Но скорее вынесу в заголовок брехтовские слова: “Все начинается с объективности“. Это сцены из разных пьес (“Страх и отчаяние Третьей империи”, “Мамаша Кураж”, “Трехгрошовая опера”), объединенные темой борьбы с тоталитаризмом. До конца января репетирую в Гарварде, в конце февраля артисты приедут в Москву. Премьера - в марте, в Москве, на английском языке.
  • Вы сами общаетесь со студентами или работаете с переводчиком?
  • Какие-то элементарные вещи могу объяснить сам, в других случаях – через переводчика. У меня есть некоторый опыт репетиций в разных странах. Особых проблем с общением нет. Есть театральный язык. Через неделю – десять дней репетиций актеры хорошо все понимают даже без слов.
  • Как рождаются у вас спектакли, Адольф Яковлевич? Что первично при рождении сцен? “Из какого сора растут стихи, не ведая стыда?..”
  • Процитированные вами стихи Анны Ахматовой начинаются словами “Когда б вы знали...“ По-разному случается. Сочинение спектакля - не больно контролируемое дело.  Часто отдаешься на волю воображения и, извините, интуции.  Но, наверное, первично то, что меня волнует сегодня в себе и окружающих, и то, что я считаю или чувствую художественным. При этом в пьесе обязательно должна быть загадка,  Если я точно знаю, как ее надо поставить, тогда остается только сделать хорошую упаковку. Спектакль рождается от удивления перед жизнью. Мне вообще кажется, что замысел – это не начало, а конец пути. Замысел рождается в процессе, даже в конце работы. Когда начинаешь работу, порой видишь, как сейчас, отдельные отдельные сцены, блоки. Как они будут расположены, какие между ними связки и какой монтаж – пока не знаю. Монтировать я начинаю, когда чувствую, чем заканчивается одна сцена и начинается следующая. Точного сценария нет. Он рождается в процессе работы.
  • Вы раньше работали с драматургией Брехта?
  • Да, много. Я ставил “Страх и отчаяние Третьей империи” в Риге. Это был очень известный спектакль. Его играли в Берлине на девяностолетии Брехта, в Мюнхене, Колумбии, Венесуэле. И над “...Кураж“ работал, и “Трехгрошовую оперу“ пытался разгадать.  Одна из моих последних премьер - “Мефисто” по роману Клауса Манна в МХТ. У Брехта и Манна было сильно предощущение “смутного“ времени. Вот как сейчас в мире.
  • Я общаюсь со многими театральными деятелями Чикаго. Они в полном шоке после победы Трампа. Какие настроения в студенческой среде такого оплота либерализма, как Гарвард?
  • Не люблю обобщений, но, похоже, такие же, как в Чикаго. Когда мы начали разбирать пьесы, студенты то и дело упоминали Трампа. Я попросил их не слишком этим увлекаться, поскольку я приехал из другой страны и мне лучше говорить о своем президенте, чем об американском, тем более только что избранном. Но определенные настроения чувствуются по вещам, о которых они говорили.
  • Эти настроения должны быть созвучны с вашим спектаклем, у Брехта ведь в пьесах тоже присутствуют прямые политические высказывания...
  • Конечно, политика будет преломляться в спектакле, но не прямо. Мне было бы скучно ставить спектакль против какого-то одного человека. Интереснее понять суть. Как рождается тоталитаризм? Каковы его истоки? Если говорить о пьесе “Страх и отчаяние...”, она написана в эмиграции. Брехт хотел показать западным людям, что такое фашизм. Они этого не понимали, не верили, не представляли. Наша задача - показать, как эта раковая опухоль проникает во все поры жизни: в семью, школу, суд, как пропитывается этим частная жизнь людей. В спектакле речь идет не только о тоталитаризме как о социально-политическом явлении, а о том, что происходит с людьми, которые с ним сталкиваются. Как метастазы тоталитаризма проникают во все части общества.
  • Вы как-то сказали, что традиция русского актера – быть адвокатом своего персонажа.
  • Да, чаще всего бывает именно так.
  • А как выступать адвокатом дьявола?
  • В этом и дело, что это мне кажется неверным, устаревшим подходом актера к роли. Меня не интересует правда шекспировских Розенкранца и Гильдестерна. Актер может быть, должен быть не только адвокатом, но и судьей, и свидетелем, и прокурором. Он может выполнять разные функции в спектакле в зависимости от отношения к тому материалу, с которым работает. Традиция быть адвокатом персонажа узка для современной жизни и театра.
  • Как вы думаете, ваши студенты останутся служить театру, или пройдет несколько лет и они уйдут в другие сферы?
  • Вы знаете, мне все равно. Мне важно, чтобы они любили театр, приблизились к постижению профессии. Я не огорчусь, если кто-то из них станет врачом. Театральный опыт все равно пригодится. Но я уверен, большинство из них станут артистами. Курс талантливый, ребята способные, живые, сообразительные, музыкальные. Они мне очень нравятся.
  • Вы же знаете специфику американской жизни. Театральные актеры не могут заработать на жизнь. Им всем приходится идти куда-то “на сторону”.
  • Все зависит от их упорства и терпения. Конечно, это жесткие условия, но кто сказал, что театр - легкое дело? Иногда легкие условия портят артиста. Я думаю, целое поколение русских артистов, как и западных, испорчено участием в низкопробных сериалах, за которые хорошо платят. Возникает соблазн не напрягаться. Я никого не осуждаю - жизнь полна соблазнов. Заработал на квартиру - хочется квартиру больше, есть одна машина - хочется новую и получше, и т.д. Потом уже непонятно, кто кого крутит: белка колесо или колесо белку...
  • То же самое происходит в Америке. За один фильм в Голливуде (независимо от его качества) платят больше, чем за год работы в театре.
  • Это порочность современного мира. Любой молодой футболист зарабатывает за год больше, чем нобелевский лауреат, двигающий вперед человечество, за десятилетия. Я люблю спорт, но это безобразие, которому нет оправдания. В наше время, да и, наверное, не только в наше, людям мыслящим во всех отношениях тяжелее.
  • И вам? Вам сегодня работается тяжелее, чем в советские времена?
  • Я констатирую факт, но не жалуюсь.
  • Разве это не связано с политической ситуацией в стране?
  • Связано... Однако! Глупо говорить: мне работается тяжело, потому что такова политическая ситуация.  Как-то пошло даже... Как у Чехова в “Иванове”: “Среда заела”. Надо вопросы обращать к себе. Конечно, когда политическая ситуация в стране острая, а в России она всегда такая, обостряются нервные окончания, обостряется реакция. Что же, театру это на пользу.
  • В прошлом году российскую театральную общественность взорвало выступление Константина Райкина на коллегии Министерства культуры, когда он заявил о цензуре и вмешательстве чиновников в работу Творца в широком смысле этого слова. Вы чувствуете на себе давление министра и чиновников, которые ничего не понимают в культуре, но пытаются ею руководить?
  • Во-первых, это явление частое. За долгие годы работы в советском театре я к этому привык. Во-вторых, я выбрал положение свободного художника. Меня не могут никуда позвать и спросить, почему я сделал то-то и то-то. Я служу только сам себе и своему зрителю. Несколько лет тому назад в России мне предлагали возглавить несколько больших, известных, популярных театров. Я отказался, чтобы быть свободным от всех официальных должностей. Как меня позовут в Министерство? Что мне там скажут?.. Жесткой театральной цензуры сейчас нет. Есть другое - психологическое давление. О нем Райкин и говорил... Но должен заметить. После того, как развалился Советский Союз, многие стали говорить, что вот, мол, в то время не было выбора. Врут! Это конформизм. Люди так говорят для того, чтобы оправдать собственное поведение. У человека всегда есть выбор, только, делая этот выбор, ты чего-то лишаешься. Я не был членом партии и руководил театром тридцать лет (без одного месяца). Да, я лишался каких-то благ, но я сознательно от них отказывался.
  • В отказе возглавить театры тоже ваш выбор? Выбор уже сегодняшнего дня?
  • Конечно. Выбор есть всегда!
  • У вас уникальная судьба, Адольф Яковлевич. В советские времена вы тридцать лет руководили театром, а когда настала перестройка, вас выгнали. Осталось чувство обиды?
  • Нет. Есть чувство горечи, но не обиды. А на кого обижаться?
  • На власть, глупость руководителей...
  • Разваливалась империя, происходила революция. Это тайфун, землетрясение.
  • Нельзя же злиться на землетрясение. Что делает японец после землетрясения? Начинает отстраивать свой дом или находит путь, как построить новый. Обида ни к чему не приводит. В театре очень многие актеры сами виноваты в своей судьбе. Они “съедают” самих себя, а потом становятся “людоедами“.
  • Если бы вас сегодня позвали назад в Рижский театр, вернулись бы?
  • Никогда. Меня приглашали все латышские театры, наградили орденом, премией за вклад в развитие театра, издали книгу по истории театра... Назад не надо возвращаться. Как говорил Бродский, когда его спрашивали, почему он не возвращается: “Там теперь не те трамваи”. На этот вопрос многие отвечали по-разному, но я думаю, что за всеми ответами, даже самыми изящными, скрыт инстинкт самосохранения... Недавно у меня был большой вечер в Риге. Битком набитый большой зал: люди пришли встретиться с режиссером, который пятнадцать лет назад уехал из города. Знаете, театр умирает со смертью его последнего зрителя. Пока люди помнят его спектакли, театр жив. А потом приходит новое качество, мифологическое, и театр уходит в легенды.
  • На ваших спектаклях выросло не одно поколение...
  • Поколения три, наверно, или больше, если считать, что поколения меняются каждые семь-восемь лет, а сейчас еще быстрее. Все-таки тридцать лет... Как я приеду в Ригу репетировать? Каждый дом мне что-то напоминает, а для репетиции нужно свободное состояние.
  • Поэтому вы, как “летучий голландец”, летаете из страны в страну?
  • Да, теперь в рамках спектакля я создаю группу людей, с которыми начинаю работать. Мой театр - спектакль, который я ставлю.
  • Судя по списку ваших спектаклей, вы гораздо чаще обращаетесь к классике, чем к современной драматургии.
  • Это правда.
  • Почему? Молодые драматурги не сочиняют ничего интересного?
  • Нет, сейчас есть интересные драматурги. Но я считаю, что молодых драматургов должны открывать молодые режиссеры. Так и было, когда я был молод. Я ставил много современных пьес. Больше, чем классики. Человек в определенном возрасте хочет говорить о самом важном, существенном. Есть так называемые вечные проблемы. Меня волнует проблема наркомании, но я никогда не буду об этом ставить спектакль. Я лучше поставлю “Гамлет” или “Мефисто”. А о проблеме наркомании спектакль поставят другие люди. Я через это прошел. Искусство должно заниматься тремя вещами, говорить о любви, смерти и вере. Любовь не только к ближнему, а как жизненная установка, любовь к своей земле, другим странам, миру. Вера тоже не только в религиозном смысле, а вера в людей. В конце концов мир стоит того, чтобы в нем жить. Режимы сменяют друг друга: вверх-вниз, тепло-холодно, жарко-тепло-опять холодно; режимы приходят и уходят, а проблемы, которые меня сейчас волнуют, остаются... Я хотел поставить современную пьесу. Искал, много читал, но самым современным оказался Бредбери и его “451 градус по Фаренгейту”.
  • Как вы относитесь к документальному театру? Вам не кажется, что самая хорошая современная пьеса – пьеса, которая рождается из жизни?
  • Так ведь все пьесы рождаются из жизни... Я с огромным интересом и уважением отношусь к документальному театру и в частности к московскому Театру.doc. Они делают замечательное дело. Я им низко кланяюсь. Просто это не мое. Мне интересен поэтический, метафорический театр.
  • Каким будет следующий спектакль Театра Адольфа Шапиро?
  • Сложный вопрос. Много предложений, но я не решил пока, что делать.  Чувствую завершение какого-то этапа. Последний спектакль - опера “Манон Леско” в Большом театре с Анной Нетребко - заставил об этом задуматься. Обычно заканчиваю один спектакль и начинаю следующий, но тут - музыкальный спектакль, огромное напряжение, каждый день - шесть-семь часов музыки... После премьеры провел в Израиле очередное занятие моей Лаборатории, в которой принимают участие режиссеры из разных российских городов. Мы, как правило, куда-то выезжаем, чтобы удалиться от суеты. Несколько раз ездили в Грецию, были на Кипре, в Египте, Германии... Сейчас работаю в Гарварде, а потом хотел бы уделить время завершению книги, которую пишу. Я уже напечатал в журнале несколько глав с подзаголовком: “из книги, которую я надеюсь когда-нибудь закончить“.
Фотографии к статье:
Фото 1. Адольф Шапиро
Фото 2-4. Адольф Шапиро со своими студентами

24 февр. 2017 г.

Лирик-опера Чикаго представляет: “Евгений Онегин“ П.Чайковского

Действующие лица и исполнители:
Евгений Онегин - Мариуш Квечень,
Татьяна – Анна Мария Мартинес,
Ольга – Алиса Колосова (дебют на оперной сцене США),
Ленский - Чарльз Кастроново,
Князь Гремин – Дмитрий Белосельский,
Ларина - Кэтрин Голднер,
Филиппьевна - Джилл Гров,
Трике - Кейт Джеймесон.
Дирижер – Алехо Перес (дебют на сцене Лирик-оперы).
Режиссер-постановщик – Роберт Карсен. Хореограф - Серж Беннатан.
Постановка сделана для Метрополитен-оперы, принадлежит Канадской оперной компании.
26 февраля - 20 марта 2017 года (восемь спектаклей).
Продолжительность спектакля - 3 часа 10 минут с одним антрактом.
Опера исполняется на русском языке с английскими субтитрами.
Через десять лет Лирик-опера повторяет шедевр Пушкина и Чайковского в постановке Роберта Карсена - спектакль яркий, живой, необычайно сильный по эмоциональному воздействию. Сцена Лирик-оперы кажется слишком большой - спектакль в полном соответствии с замыслом композитора получился камерным. Кленовые листья, одинокие фигуры героев, мечты о счастье, которое “было так возможно”, и щемящая тоска, присутствующая в музыке Чайковского с первой ноты...
В партии Онегина в Лирик-оперу возвращается блестящий польский баритон Мариуш Квечень. Он родился в Кракове, учился в Варшавской академии, оперную карьеру начал в Краковском оперном театре. До сих пор в каждом своем интервью он с неизменной любовью говорит о родном городе. Мы слышали Мариуша в партии Онегина десять лет назад, а в сезоне 2014-15 годов он исполнил партию Дон Жуана в новой постановке Роберта Фоллса (где Донной Анной была замечательная латышская певица Марина Ребека).
В партии Татьяны дебютирует любимица Лирик-оперы, певица из Пуэрто-Рико Анна Мария Мартинес. За последние годы она спела множество самых разных партий на сцене театра, в том числе - Недды (“Паяцы” Р.Леонкавалло, сезон 2008-09 годов, с Владимиром Галузиным), Маргариты (“Фауст” Ш.Гуно, сезон 2009-10 годов), Мими (“Богема” Дж.Пуччини, сезон 2012-13 годов), Русалки в одноименной опере А.Дворжака (сезон 2013-14 годов) и Дездемоны (“Отелло“ Дж.Верди, сезон 2013-14 годов). Мартинес - выпускница Джульярдской школы музыки и студии при Хьюстонской опере.
Чудесная Алиса Колосова - мы ее слышали в концертах Чикагского симфонического оркестра под управлением Риккардо Мути - дебютирует не только в Лирик-опере. Для нее партия Ольги - дебют на оперной сцене США. Среди самых ярких достижений певицы - партии Судзуки в “Мадам Баттерфляй“ Дж.Пуччини в Венской опере и Розины в опере Дж.Россини “Магомед“, а также исполнение двух партий в “Магнификате“ А.Вивальди с Чикагским симфоническим оркестром под управлением Риккардо Мути. Обычно партии исполняют две певицы (сопрано и контральто), но для голоса Колосовой маэстро Мути сделал исключение. После премьеры итальянская пресса сравнивала голос Колосовой с голосом великой Терезы Берганци. Пожелаем певице успеха в партии Ольги и будем ждать новых встреч!
Американский лирический тенор Чарльз Кастроново дебютировал в Лирик-опере в сезоне 2010-11 годов в партии Тамино (“Волшебная флейта” В.А.Моцарта). Он говорит на русском языке, его жена - российская оперная певица Екатерина Сюрина.
После блестящего дебюта в партии Захарии (“Набукко“ Дж.Верди, сезон 2015-16 годов) российский бас-баритон Дмитрий Белосельский возвращается в Лирик-оперу с небольшой, но очень яркой партией князя Гремина. Белосельский родился в 1975 году в городе Павлограде (Украина). Выпускник Российской академии музыки имени Гнесиных. В течение нескольких сезонов исполнял сольные партии в постановках оперного фестиваля в Брегенце (Австрия). Лауреат Второй премии XIII Международного конкурса имени П.Чайковского (2007 год). Он был солистом Московского камерного хора В.Минина, с 2005 года пел в Мужском хоре Московского Сретенского монастыря, а сейчас выступает на лучших оперных сценах мира, присоединяясь к хору на гастролях в качестве солиста. Так, Белосельский солировал в единственном выступлении хора в Чикаго 11 октября 2012 года. С 2010 года Белосельский – солист Большого театра. Он исполнял партию Банко в концертном исполнении “Макбета” Дж.Верди с Чикагским симфоническим оркестром под управлением Риккардо Мути (сезон 2013-14 годов).
В партии няни Филиппьевны - американская певица Джилл Гров. Начиная с сезона 2003-04 годов, мы слышали ее в десяти партиях, среди которых - Амнерис (“Аида“ Дж.Верди, сезон 2011-12 годов), Клитемнестра (“Электра” Р.Штрауса, сезон 2012-13 годов), Ведьма (“Гензель и Гретель” Э.Хумпердинка, сезон 2012-13 годов), Баба-яга (“Русалка” А.Дворжака, сезон 2013-14 годов). А мне больше всего Гров запомнилась в премьере клезмер-оперы “Недвижимость” живущего в Лос-Анджелесе польского композитора Влада Мархулеца (сезон 2014-15 годов). Она замечательно исполнила партию бабушки Реджины Сигал, бежавшей из родной Польши, когда страну оккупировали нацисты.
С “...Онегиным“ в Чикаго дебютирует аргентинский дирижер Алехо Перез. Два года подряд он выступал на Зальцбургском музыкальном фестивале: в 2015 году дирижировал оперой Ж.Массне “Вертер“, летом прошлого года впервые дирижировал Венским филармоническим оркестром с новой постановкой “Фауста“ с Петром Бечала в главной партии. В планах у Переза - “Лулу“ А.Берга в Римской опере и “Кавалер розы“ Р.Штрауса в театре “Колон“ в родном Буэнос-Айресе.
26 февраля в 1.45 pm опера “Евгений Онегин“ будет транслироваться в прямом эфире на радиостанции 98.7WFMT Чикаго и на сайте wfmt.com.
Nota bene! Билеты на оперу ”Евгений Онегин” и другие спектакли сезона 2016-17 годов, а также абонементы на спектакли сезона 2017-18 годов Лирик-оперы Чикаго можно заказать по телефону 312-827-5600, на сайте https://www.lyricopera.org/, а также приобрести в кассе театра по адресу: 20 North Wacker DriveChicagoIL 60606.
Фотографии к статье:
Фото 1-11. Сцены из спектакля "Евгений Онегин". Фото - Тодд Розенберг

23 февр. 2017 г.

Bluebird Arts (Чикаго) представляет: “Королева красоты из Линена” (“The Beauty Queen of Leenane“)

Радостная новость пришла из Bluebird Arts. Единственный в Чикаго театр, играющий спектакли двумя составами на двух языках (английском и русском), впервые в своей истории обращается к драматургии Мартина Макдонаха и ставит спектакль по его ранней пьесе Королева красоты из Линена (TheBeauty Queen of Leenane).
Маленький городок в графстве Голуэй, Ирландия.Здесь в одном доме живут Мэг и ее одинокая сорокалетняя дочь Морин. Деспотичная мать вечно болеет, жалуется на жизнь, требует внимания; дочь одинока, ухаживает за матерью и ненавидит всех, в первую очередь - себя. В их доме, казалось бы, навсегда поселились страхи, проблемы, боязнь одиночества, разочарование. Все меняется в тот день, когда в доме появляется Он - старинный друг, давно влюбленный в Морин и готовый уехать с ней в Америку...
Макдонах родился в 1970 году в Лондоне в ирландской семье. Отец - строитель, мать - уборщица. Писать он стал в юности, но его первые литературные опыты - пьесы для радио и сценарии - отвергались редакторами. Первый успех пришел к нему в 1997 году как раз с пьесой “Королева красоты из Линена“. Спектакль завоевал четыре премии “Тони” и премию “Evening Standard” в номинации “Самый многообещающий драматург“. У Макдонаха не было времени на церемонии и торжества - в этот период он писал пьесу за пьесой. 1997 годом датированы три его пьесы: “Череп из Коннемары” (“A Skull in Connemara”), “Сиротливый Запад” (“The Lonesome West”, премия “Тони“) и “Калека с острова Инишмаан” (“The Cripple of Inishmaan”). Из других пьес драматурга отмечу еще четыре: “Лейтенант с острова Инишмор” (“The Lieutenant of Inishmore”, 2001, премия “Тони“), “Человек-подушка” (“The Pillowman”, 2003, премия “Тони“ и премия имени Лоуренса Оливье), “Безрукий из Спокэна” (“A behanding in Spokane”, 2010), “Палачи“ (“Hangmen“, 2015).
Сегодня Макдонах обласкан вниманием зрителей. В какой-то период четыре его пьесы одновременно шли на сцене Лондонского Национального театра. Такой чести удостаивался только Шекспир!
Пьесы Макдонаха идут по всему миру, критики называют его лучшим драматургом нашего времени, а сам Макдонах говорит, что кино любит больше театра. Любимыми режиссерами называет Дэвида Линча, Квентина Тарантино, Мартина Скорсезе.
К кинематографу Макдонах обращался трижды и тоже успешно. В 2004 году написал сценарий и сам поставил фильм “Полная обойма“ (“Шестизарядник“, “Six Shooter“). Дебют получился замечательным - двадцатисемиминутная короткометражка получила премию “Оскар“ в номинации “Лучший короткометражный фильм года“. Спустя четыре года Макдонах снял полнометражную картину “Залечь на дно в Брюгге“ (“In Bruges“, 2008). Исполнитель главной роли в этом фильме Колин Фаррелл был удостоен “Золотого глобуса“. В 2012 году на экраны вышла еще одна работа Макдонаха - черная комедия “Семь психопатов“ (“Seven Psychopaths“). Сейчас Макдонах работает над монтажем картины “Три билборда за пределами Эббинга, штат Миссури“ (“Three Billboards Outside Ebbing, Missouri“), выходящей на экраны осенью этого года.
Режиссер чикагского спектакля - руководитель театра Людмила Лопатина-Соломон.
В ролях: Джемелин Грей (Морин Фолан), Кейт Харрис (Мэг Фолан), Джон Верман (Пато Дули), Коннор Бети (Рэй Дули).
Вторая, русскоязычная версия спектакля запланирована на май 2017 года. Актеры и творческая группа будут объявлены дополнительно.

Театр “Bluebird Arts” открылся в октябре 2014 года спектаклем “Чистый дом” (“The Clean House”) по пьесе американского драматурга Сары Рул. Второй постановкой инаугурационного сезона стал спектакль “Здравствуй и прощай” (“Hello and Goodbye”) по одноименной пьесе живущего в США драматурга из ЮАР Атола Фугарда. Наибольший успех сопутствовал комедии “Зойкина квартира” по одноименной пьесе М.Булгакова - третьей двуязычной постановки молодого театра.
Nota bene! Спектакль “Королева красоты из Линэна” идет с 23 февраля до 25 марта в помещении Athenaeum TheatreStudio One по адресу: 2936 North Southport AvenueChicagoIL 60000$18-$28. Вопросы - по телефону 773-526-3628 и по электронной почте jgray@bluebirdarts.org. Билеты - на сайте www.bluebirdarts.org. Там же вы найдете нформацию об истории создания и сегодняшнем дне театра.
Фотографии к статье:
Фото 1-7. Сцены из спектакля “Королева красоты из Линена”. Фото - Дэйв Марковски

22 февр. 2017 г.

TUTA Theatre представляет: “Кроткая” (“Gentle“)

На этой неделе я с нетерпением жду премьеру TUTA Theatre: инсценировку фантастического (так написано у автора) рассказа Федора Достоевского Кроткая (Gentle). Автор инсценировки и режиссер-постановщик - основатель театра Желько Дюкич. В ролях: Том Дейси Карр, Даниелла Такер и Лорен Демерат. В спектакле звучит оригинальная музыка Наташи Богоевич. Дизайн костюмов - Наташа Дюкич.
Рассказ Достоевского о противоречивости человеческой природы, толкающей обычных людей к диким поступкам, показан режиссером в виде истории, происходящей сегодня. Собственно говоря, все “достоевские“ темы рассказа - желание любви и неспособность любить, столкновение женского и мужского миров, одиночество вдвоем, уязвленные самолюбия - звучат актуально в любое время.
В истории театра существуют произведения, неразрывно связанные с конкретной постановкой. Говоря о “Маскараде“ Лермонтова, не уйти от спектакля Мейерхольда, “Принцесса Турандот“ - это, конечно же, Вахтангов, “Женитьба“ - Эфрос, “История лошади“ - Товстоногов, “Мастер и Маргарита“ - Любимов. Говоря о “Кроткой“, в памяти всплывает в первую очередь великий спектакль Льва Додина с гениальным Олегом Борисовым и Татьяной Шестаковой. Его играли сначала на сцене ленинградского БДТ (премьера - 1980 год), а потом - после переезда Борисова в Москву - на сцене МХТ имени Горького (премьера - июнь 1985 года). Я согласен с театральным критиком Ольгой Егошиной: “Кроткая“ действовала на своих зрителей как ожог, врезаясь в память на десятилетия. Вместе с актером зрители ныряли на самое дно душевного колодца, постигая ночную, потаенную природу человеческих чувств. Гипернатуралистичность каждой детали складывалась в мозаику сюрреалистического мира, который выстраивает вокруг себя герой “Кроткой“. Предельная плотность существования, физиологичность проживания “умственной“ роли, соединение аналитической выверенности с оголенностью нерва. Герой Олега Борисова жил в непрерывном мыслительном, увлекающем его потоке“.
Нелегко после Додина браться за “Кроткую“. “Стучит маятник бесчувственно, противно. Два часа ночи. Ботиночки ее стоят у кроватки, точно ждут ее... Нет, серьезно, когда ее завтра унесут, что ж я буду?“ Как ЭТО сыграть, как ТАКИЕ слова произнести после Борисова? Желько Дюкич не побоялся - рискнул...
Желько Дюкич родился и вырос в боснийском городе Дервента. Закончив школу, поехал в Белград получать театральное образование. Учился в Академии драматического искусства, а потом там же преподавал актерское мастерство. Его театральным педагогом все четыре года учебы была ученица Г.А.Товстоногова Борьяна Праданович. В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов она ставила спектакли в Москве. На третьем курсе Академии Дюкич поставил свой первый спектакль - “Филоктет” по пьесе Хайнера Мюллера. На этом спектакле он встретился с дизайнером по костюмам и будущей женой Наташей. С тех пор они работают вместе. С югославскими актерами Дюкич работал недолго – всего полтора года. На Родине он поставил две пьесы: “Укрощение строптивой” У.Шекспира и “Конец игры” С.Беккета. В 1990 году режиссер поехал учиться в университет Мэриленда, потом стал там преподавать. Какое-то время они с Наташей жили в Вашингтоне, однако потом сменили место жительства. Желько Дюкич рассказывает: “Театр TUTA мы начали создавать в Вашингтоне, но потом нам захотелось жить в театральном городе, то есть там, где есть подготовленная аудитория и актеры. В Чикаго есть и то, и другое. Я считаю Чикаго уникальным городом благодаря его мультикультурализму. В Америке множество городов не являются таковыми. Например, Лос-Анджелес, Майами - огромные города, в которых люди не живут, как городские жители. Там есть лишь иллюзия города. А Чикаго – настоящий город... Здесь мы нашли гораздо более благоприятную почву для театральной жизни”.
Желько Дюкич любит обращаться к современной европейской драматургии. Среди работ режиссера – спектакли по пьесам “Следы” Милены Маркович и “Хаддерсфилд” Углеши Сайтинач. Трижды Дюкич обращался к творчеству французского актера, режиссера, драматурга Жана-Люка Лагарса. В 2004 в TUTA Theatre Дюкич впервые в США поставил спектакль по пьесе Лагарса “Правила поведения в современном обществе”, в 2007 году в театре состоялась американская премьера спектакля по пьесе Лагарса “Это единственный конец света”, в сезоне 2014-15 годов - американская премьера спектакля по пьесе Лагарса “Мюзик-холл”. После премьеры в Чикаго спектакль показали в Нью-Йорке на сцене “59E59Theaters” - одного из лучших театров офф-Бродвея.
Среди запомнившихся спектаклей Дюкича - “Свадьба“ и “Баал“ по произведениям Б.Брехта, “Кухонный лифт“ Г.Пинтера, “Ромео и Джульетта“ У.Шекспира.
После десяти лет работы с театром TUTA Желько Дюкич получил образовательный грант по программе Фулбрайта и в течение 2012-13 академического года вел курс “Современный американский театр” в Белградской школе драматических искусств (Сербия). После возвращения в Чикаго режиссер поработал в Trap Door Theatre, поставив спектакль “Юдифь” по пьесе английского драматурга Говарда Баркера “Юдифь: прощание с телом”. В этом же театре он создал еще один яркий спектакль - “Президентши“ по пьесе В.Шваба.
Работал Дюкич и с русской драматургией. Вместе с режиссером Людмилой Лопатиной-Соломон он впервые в США поставил спектакль по пьесе драматурга из Екатеринбурга Олега Богаева “Марьино поле”. Крупным событием театральной жизни Чикаго был его “Дядя Ваня“ сезона 2008-09 годов. В том спектакле Астров, Войницкий и Телегин распевают песни Боба Дилана “I'll Be Your Baby Tonight” и блюзового музыканта из Миссисипи Джона Харта “Let the Mermaids Flirt with Me”. Казалось бы, какое это имеет отношение к Чехову? Спектакль при этом получился тонкий, нежный, бережный к авторскому слову, полный психологизма и проникновения в мир чеховских героев. В беседе после премьеры режиссер сказал, что пытался выразить неспособность героев к диалогу, их непонимание друг друга. Мне кажется, это ему удалось. (В эти дни свой вариант Дяди Вани представляет Роберт Фоллс в Goodman Theatre, но это уже другая история.)
“Кроткая“ - юбилейная, двадцать пятая постановка Желько Дюкича в TUTA Theatre. Кроме занятия режиссурой он преподает актерское и режиссерское мастерство в UIC (University of Illinois at Chicago).
С момента создания в TUTA Theatre прошли шесть мировых и пять американских премьер, практически все пьесы ставятся в Чикаго впервые. Семь раз за последние десять лет спектакли театра попадали в список лучших постановок года. Конечно, все успехи театра связаны с именем его основателя.
Я знаю Желько Дюкича с 2002 года, с момента его (и театра TUTA) приезда в Чикаго. Знаю, как создателя одного из самых интересных театральных коллективов города, как высочайшего профессионала, режиссера-экспериментатора, любящего и понимающего актеров. Знаю, как остроумного собеседника, любопытного ко всему, что происходит в сфере культуры. Мы встречались не раз на его спектаклях и на спектаклях коллег, обсуждали новинки, несколько раз я делал интервью с режиссером. В одной из бесед со мной Желько сказал: “Я принадлежу к двум культурам, и когда я ставлю спектакли, это мне помогает. Я как бы ощущаю себя на перекрестке культур, и их взаимопроникновение приводит подчас к неожиданным и интересным результатам... Я не показываю актерам, как надо играть. Я вижу препятствия, которые мешают им выразить себя. Моя работа – помочь актерам устранить эти препятствия, направить их усилия в нужное русло”.
Великий текст Достоевского в сочетании с изобретательностью режиссера, я уверен, помогут актерам “направить их усилия в нужное русло“ и создать глубокий интересный спектакль. Удачи, Желько!
Nota bene. Спектакль “Кроткая” идет с 23 февраля до 26 марта в помещении Den Theatre по адресу: 1333 North Milwaukee Avenue, Chicago, IL 60622. $25-$40 для взрослых, $20-$35 студентов и пожилых людей. Билеты - по телефону 1-800-838-3006 (Brown Paper Tickets) или на сайте www.brownpapertickets.com. Театр убедительно просит резервировать билеты заранее. Информация об истории создания и сегодняшнем дне театра - на сайте www.tutato.com.
Фотографии к статье:
Фото 1-5. Сцены из спектакля "Кроткая". Все фото - Austin D. Oie
Фото 6. Желько Дюкич

20 февр. 2017 г.

Прокофьев и Глиэр в Чикагском симфоническом центре. Концерты 23-28 февраля 2017 года

23-25 февраля, 8.00 pm. Чикагский симфонический оркестр (далее - ЧСО) под управлением Риккардо Мути, Чикагский симфонический хор (хормейстер – Дуайн Волф). Чикагский детский хор (хормейстер – Джозефин Ли) исполняют симфоническую кантату С.Прокофьева “Иван Грозный”. Солисты: Саша Кук, меццо-сопрано; Михаил Петренко, бас. Чтец - Ясен Пеянков. Иван Грозный - Жерар Депардье. Юродивый - Майкл Браун.
“Иван Грозный” - апофеоз дружбы Прокофьева с Эйзенштейном, их последняя совместная работа. Прокофьев писал об Эйзеншейне: “Его уважение к музыке было так велико, что в иных случаях он готов был “подтянуть” пленку с изображением вперед или назад, лишь бы не нарушить целостности музыкального отрывка”. Эйзенштейн обсуждал с композитором каждую сцену и не начинал монтаж, пока не была закончена музыка. Как результат, музыка в фильме стала полноправным участником действия.
У Прокофьева был набор отдельных музыкальных моментов. Идея преобразовать фрагменты в ораторию для чтеца, хора и оркестра принадлежит дирижеру и композитору Абраму Стасевичу. Это было сделано через восемь лет после смерти Прокофьева, в 1961 году. Премьера оратории состоялась в год семидесятилетия со дня рождения композитора.
На музыку Прокофьева композитор Михаил Чулаки создал одноименный балет, поставленный Юрием Григоровичем в Большом театре в 1975 году и в Парижской опере в 1976 году.
Французский актер Жерар Депардье любит иногда уйти из привычного ему мира кино в мир классической музыки. В прошлом актер выступал в роли Чтеца в опере-оратории И.Стравинского “Царь Эдип“ в театре Сан-Карло в Неаполе и в опере Золтана Кодая “Хари Янош“ в Национальной опере Монпелье (Франция). Режиссером обоих спектаклей был Жан-Поль Скарпитта.
Жерар Депардье - любимчик Риккардо Мути. Успевший принять российское гражданство французский актер участвовал в постановке драмы Г.Берлиоза “Лелио, или Возвращение к жизни” в первых концертах сезона 2010-11 годов - первого сезона Мути в качестве музыкального руководителя ЧСО. Кроме Чикаго, он был участником постановки драмы Берлиоза в Театре на Елисейских полях и на Зальцбургском фестивале. Там же, в Зальцбурге, зрители с восторгом приняли кантату “Иван Грозный” с Депардье в роли Ивана Грозного. После премьеры музыкальный критик Вера Степановская писала: “Как же интересен был русский царь в интерпретации Депардье, каких противоречий исполнен! Никакой цельности в этом образе не было, Депрдье мог выкрикнуть хрипло: “На Казань!“, быть умоляющим и вкрадчивым, грозным и сомневающимся. И эта яркая индивидуальность актера как бы вступала в задуманный Мути контрапункт с концептуально жестким и четким музыкальным прочтением“.
На репетициях Депардье очень старался произносить русский текст как можно правильнее. Он говорит: “Я выучил текст фонетическим способом. Теперь мне осталось собраться с силами и выучить русский язык”. После премьеры Депардье заявил, что хотел бы сыграть в кино Ивана Грозного. Как он рассказал, образ царя ему “очень интересен”.
В роли Чтеца - известный актер Steppenwolf Theatre Ясен Пеянков.
За час перед началом концертов на втором этаже Симфонического центра (Grainger Ballroom) состоятся тридцатиминутные беседы профессора истории музыки Стивена Янесса об исполняемых произведениях.
26 февраля, 3.00 pm. Концерт ансамбля японских барабанщиков “Kodo DADAN: 2017”.
В переводе с японского “kodo” означает “биение сердца”. Тридцать девять лет назад группа из двадцати молодых музыкантов решила возродить старинную традицию японского барабанного боя “тайко”. Музыканты собрали коллекцию барабанов и стали осваивать старинные приемы игры. В японской игре на барабане требуются сила, выносливость и спортивная закалка – эта музыка не для слабых! Барабаны отличаются по форме, размерам, весу. Самые маленькие похожи на блюдца, самые большие - такие же массивные, как стволы деревьев. Слушать барабанную полифонию – само по себе очень любопытно, но еще лучше видеть это вживую! Наслаждаться виртуозным мастерством, с которым японские музыканты “расправляются” с барабанами, – зрелище абсолютно завораживающее! 
Музыканты живут на острове Садо в Японском море. В Европе о них узнали после триумфального дебюта в Берлинской филармонии в 1981 году. После этого вот уже более тридцати пяти лет ансамбль большую часть времени проводит на гастролях, объездив за это время более сорока пяти стран на пяти континентах.
28 февраля, 8.00 pm. Русская тема в Симфоническом центре продолжается концертом Civic Orchestra of Chicago под управлением концертмейстера секции тромбонов ЧСО Джея Фридмана. В программе: Третья симфония (“Илья Муромец“) Рейнгольда Глиэра.
Рейнгольд Морицевич Глиэр - российский композитор немецкого происхождения. Его отец, медных духовых инструментов мастер, переселился в Киев из немецкого города Клингенталь. Автор пяти опер, шести балетов, пяти симфонических концертов, пятнадцати симфонических произведений, около трехсот фортепианных пьес и романсов, Глиэр оказался недооцененным не современниками, а потомками - случай редкий (обычно бывает наоборот). При жизни он был трижды удостоен высшей музыкальной награды дореволюционной России - премии имени Глинки (третий раз эту премию он получил за Третью симфонию) и трижды - высшей советской наградой, Сталинской премией. До Октябрьского переворота он служил профессором Киевской консерватории, после - стал профессором Московской консерватории. В двадцатых годах Глиэр был председателем Всероссийского общества драматургов и композиторов, в сороковых - председателем оргкомитета Союза советских композиторов. До 1917 года он сочинил гимн Санкт-Петербурга, а в советское время - балет “Красный мак“, который долгие годы шел на сцене Большого театра. Он умер в 1956 году, был похоронен с почестями на Новодевичьем кладбище и... благополучно забыт. Сегодня его произведения почти не исполняются даже в России, так что его Третья симфония в Чикагском симфоническом центре - небольшое, но чудо.
Масштабная симфония написанная для ста музыкантов, состоит из четырех частей. Вот они: “Калики перехожие. Илья Муромец и Святогор“ (Andantesostenuto), “Соловей-разбойник“ (Andante), “У Владимира Красна Солнышка“ (Allegro), “Подвиги и окаменение Ильи Муромца“ (Allegro furioso).
Рассказывает музыковед Вера Валькова: “Третья симфония Глиэра - выдающееся явление в русской музыкальной культуре Серебряного века. Несчастливая судьба произведения в России – один из парадоксов истории. Отсылка к былинным образам богатырей – Ильи Муромца и Святогора – вызывала у современников невольные ассоциации с великими образцами русской музыкально-эпической традиции XIX века, в которых подобные темы уже нашли достаточно полное отражение. Сравнение с этими образцами было заведомо очень не выгодно для музыканта начала нового столетия. Имело значение еще и то, что историю Ильи Муромца Глиэр вписывает в рамки внешне традиционной большой симфонии, вызывая ощущение некоего “дубля“ знаменитой Богатырской симфонии Бородина. Однако реально композитор ставил в этом произведении абсолютно новую, беспрецедентно смелую для русской музыки задачу. Родственная эпическим сюжетам начала ХХ века апология древних стихийных истоков человеческой природы проявлялась в музыке в воскрешении обобщенных образов языческих радений (в “Весне священной“ Стравинского, “Скифской сюите“ Прокофьева) или в “неоварваризме“ инструментальных сочинений того же Прокофьева. В некотором роде симфонию Глиэра можно считать одним из первых симптомов обращения к этому типу мышления в русской музыке: над Третьей симфонией Глиэр начал работать почти одновременно с появлением пьесы “Наваждение“ своего бывшего ученика С.Прокофьева. Третья симфония Глиэра представляет собой едва ли не единственную в русской музыке и очень интересную попытку создать на основе национального мифа глобальную и остро современную концепцию, подобно тому, как это сделал на основе германской мифологии Рихард Вагнер. В музыкальном повествовании Глиэра былинные богатыри оказываются причастны к высшим началам бытия, решая судьбы мироздания. Эти образы служат не только эпическому прославлению русской богатырской силы, но и указывают на трагические ошибки героев и бесславное их единоборство с высшими силами“.
Восторженным почитателем и пропагандистом Третьей симфонии был Леопольд Стоковский. В сороковые-пятидесятые годы он дважды присылал Глиэру письма со словами восхищения и благодарности в связи с этой музыкой.
А теперь несколько слов о дирижере концерта. Джей Фридман учился в Йельском университете. Закончил отделение композиции Roosevelt University. После четырех лет работы в Civic Orchestra of Chicago и двух лет в Симфоническом оркестре Флориды в 1962 году стал членом ЧСО, а спустя два года – концертмейстером секции тромбонов. Выпустил сольный альбом The Singing Trombone”. Профессор отделения тромбона, руководитель отделения медных духовых инструментов в Roosevelt University. Артист-резидент Индианского университета. Музыкальный руководитель симфонических оркестров в Оук-парке и Ривер Форесте с 1995 года. Выступает в качестве солиста с симфоническими оркестрами США и Европы, ведет мастер-классы, дает частные уроки. Публикуется в журнале “The Instrumentalist”.
За полтора часа перед началом концертов на втором этаже Симфонического центра (Grainger Ballroom) состоится тридцатиминутная беседа об исполняемых произведениях. Фамилия лектора будет объявлена дополнительно.
Вход свободный, но требуются билеты.
Nota bene! Билеты на все концерты Чикагского симфонического центра сезона 2016-17 годов, а также абонементы на концерты сезона 2017-18 годов можно приобрести на сайте www.cso.org, по телефону 312-294-3000, по почте или в кассе по адресу: 220 South Michigan Ave., ChicagoIl 60604.
Фотографии к статье:
Фото 1. Сергей Прокофьев 
Фото 2. Рейнгольд Глиэр 
Фото 3-4. Риккардо Мути. Фото - Тодд Розенберг
Фото 5. Жерар Депардье. Фото – пресс-служба ЧСО
Фото 6. Саша Кук. Фото – Дарио Акоста
Фото 7. Михаил Петренко. Фото – Александра Бодрова