Екатерина Губанова: “В опере я ничего не боюсь!” Разговор с певицей на фоне музыки Бизе

В эти дни на сцене Лирик-оперы Чикаго кипят нешуточные страсти - в театре идет шедевр Жоржа Бизе опера “Кармен“. В роли непокорной и гордой цыганки - блистательная Екатерина Губанова. Она опрокидывает все привычные представления о репертуаре, поет все, ничего не боится, работает без педагога и не согласна с тем, что певицы сопрано всегда должны быть первыми.

• Приветствую вас, Екатерина, в стенах Лирик-оперы! Ваш дебют в Чикаго состоялся в партии Княжны в “Русалке“ Дворжака, а сейчас вы поете свою первую Кармен. Почему только сейчас?
• Спеть Кармен не трудно – ее нужно сыграть. Я – перфекционистка. Когда я вижу молодую девчонку, которой еще совсем нечего сказать и уже поющую Кармен, я ей не верю. Кармен – это прежде всего Женщина. Для Кармен нужен жизненный опыт. Сейчас я чувствую, что созрела для Кармен.

“Так честнее“

• Кармен – мечта любой меццо-сопрано?
• Я не скажу, что очень мечтала о Кармен. Я обожаю Верди, Вагнера, все эти длинные ноты, длинные фразы... Совсем другая стихия. А Кармен важнее не петь, а играть.
• По темпераменту вам близка Кармен?
• Мне близка ее горячая кровь. У меня дедушка - грузин. До сих пор, когда я слышу эту музыку, у меня все внутри трепещет. Одна Цыганская песня из второго акта чего стоит!
• Сами вы взрывная женщина?
• Я очень взрывная и эмоциональная, когда дело касается положительных эмоций. Меня не удержать, если я хочу хохотать, пищать и радоваться жизни. Но если мне что-то не нравится – я молчу.
• Готовясь к Кармен, вы слушали записи ваших великих предшественниц?
• Я стараюсь не слушать других. Я, как губка, впитываю их голоса. Один-единственный раз сделала такую ошибку: готовила Марину Мнишек и наслушалась одну прекрасную меццо-сопрано. Великолепное исполнение, но у меня-то голос другой! Понадобилось две недели, чтобы вернуться к себе. Я не могу петь, как другие, - только, как Катя Губанова. Мне лучше никого не слушать. Это касается не только Кармен, но и всех ролей, которые я готовила. К тому же, это мне помогает привнести в роль что-то свежее. Дирижерам нравится точность... Я просто следую указаниям композитора и, особенно на начальном этапе, даже не рассматриваю традиционные изменения, сделанные не автором. Не думаю, что это плохо. Так честнее.
• Как вам работается с дирижером Гарри Бикетом, партнерами?
• Замечательно! Я чувствую в Бикете колоссальный опыт в работе с певцами, оркестром, умение все связать, построить сцену музыкально. Для меня это очень важно. Он слушает и слышит певцов, понимает их и помогает им. Мой Хозе - Джозеф Каллейя. Он не раз пел эту партию, и у меня с ним прекрасный контакт. Мы с ним еще в “Сказках Гофмана“ в МЕТ пели вместе и один раз - случайно - в Ковент-Гарден. Мне было двадцать три года. Я пела Флору – это был мой международный дебют в “Травиате“. Каллейя заменил заболевшего тенора, спел Альфреда и поразил всех. Я его помню еще с длинными волосами... С ним петь спокойно. У него стабильная техника. Я не волнуюсь абсолютно, когда он меня трясет за плечи и поет си бемоль. Обычно с тенорами думаешь: возьмет – не возьмет? Для него это не проблема. Он большой, сильный, крепкий. Я могу с ним драться по-настоящему. Ведь наше счастье длится двадцать минут - остальное время мы деремся. С ним не страшно... С Элеонорой Буратто у нас общие друзья, мы встречались на вечеринках, даже вместе пели один домашний концерт. Очень талантливая певица с красивейшим голосом. Партия Микаэлы - ее дебют в Лирик-опере.

• Постановка вас устраивает? Режиссер Роб Эшфорд известен своими бродвейскими мюзиклами...
• Постановка Эшфорда в меру традиционная, в меру современная. Очень понятная, логичная. Никаких странностей. Мы все одеты подобающим образом. Много танцев, красивые костюмы, свет... Для первого опыта с партией это важно.
• На самом деле в Лирик-опере вам должно быть скучно! Вы в таких сумасшедших постановках участвуете в Европе!
• Не всегда. У меня хорошо сбалансированное расписание. “Замок Герцога Синяя Борода“ в Париже – театральная, модерновая постановка, которую я обожаю, и пышная “Аида“ в Вероне, современная “Тристан и Изольда“ и историческая “Аида“ в МЕТ. У меня в работе идеальный баланс. Мне нравится контраст. Традиционные постановки выигрывают за счет моего опыта в современных спектаклях.
• Красота голоса может быть достаточным условием для успеха или все-таки важно быть драматической актрисой?
• Конечно, надо сыграть, а не только спеть. Где сейчас в нашем театральном мире достаточно голоса? Нигде. Везде нужно играть.
• Бывало, что вас “заносило” и вы увлекались артистизмом, забывая о вокальной стороне?
• Естественно. Когда дело доходит до драматической партии, такой, как Эболи или Амнерис, тут нужен “глаз да глаз“ за темпераментом. Как только темперамент “сходит с рельс“, тут же “сходит с рельс“ и вокальная часть.
• Как вы контролируете темперамент?
• Абсолютно сознательно. Когда я чувствую, например, что все в горле пересохло и я забываю, что мне нужно вдыхать носом, я говорю себе: “Так, Катюша, заигралась. Спокойно. Отвернись. Подергай плечами”. Публика думает, что я, например, плачу, а я лишь спокойно дышу, “стержень“ возвращаю. В первую очередь – контроль над голосом, контроль над собой. Но этого никто не видит. Все только внутри.

“Я - везунчик невозможный“

• Я родилась и выросла в Москве. Моя мама заметила музыкальность во мне с раннего детства. Когда она поняла, что ребенок в детском саду уже подбирает мелодии, хорошо слышит и что-то напевает, она тут же отвела меня к хорошему учителю. Так все и пошло.
• Был человек, который открыл ваш голос?
• Мой первый педагог - Лариса Александровна Никитина. Мне было восемнадцать, когда я пришла к ней. Она очень мудро поступила. Сказала: “Давай не будем вешать на тебя этикетку – меццо-сопрано или сопрано. Ты еще слишком молода”. И мы стали заниматься... В последние годы мой голос идет наверх. Я не говорю, что стану сопрано, но “пограничные“ партии мне подойдут.
• Я посмотрел на ваш репертуар и понял, что вы поете все! Верди, Барток, Беллини, Доницетти, Берлиоз, Оффенбах, Вагнер... Не боитесь ни Вагнера, ни belcanto?
• В опере я ничего не боюсь! Мой Верди выигрывает, потому что я пою Вагнера. Выигрывает “Кармен“, которая “берет“ немного от Верди, немного от Вагнера, немного от Бартока. От этого голос только богаче становится!
• А как же теория, согласно которой певица должна дорасти до Вагнера?
• Смотря с каким дирижером и какие роли. До Фрики я доросла. Я начала петь Вагнера с Гергиевым, продолжила с Баренбоймом. Это не опасно. Они не заставляют “бороться“ с оркестром, “нажимать“ на голос, они “выносят тебя на блюдечке с голубой каемочкой“. У меня были все условия для “безопасного” Вагнера. Я - везунчик невозможный, работаю с величайшими дирижерами!
• Расскажите, пожалуйста, о встречах с одним из них – маэстро Риккардо Мути.
• Я начала с ним работать в 2004 году, делала “Волшебную флейту“ в Зальцбурге. Боялась его, конечно. Это же сам “Господь Бог“! Лицо с обложки диска рядом со мной... Он меня подозвал, сказал густым басом, что хочет услышать весь мой голос, и пригласил на прослушивание. Я ему спела фрагмент из “Реквиема“ Верди. Это был мой важнейший с ним дебют - “Реквием“ Верди в Токио. Первый в жизни - и сразу с Мути, Барбарой Фриттоли и Ильдебрандо Д’Арканджело! Этот опыт запомнился на всю жизнь. Для молодой меццо-сопрано это очень сложная партия... Мути своей рукой управлял моим голосом. Он делал diminuendo в таких местах, в каких без его волшебной руки я бы не справилась. Он держал в руке мой звук и делал с ним, что хотел. С тех пор я с ним перепела огромное количество “Реквиемов“.
• Он с вами сам репетировал?
• Он сидит за роялем сам, играет всегда по партитуре и всегда с точностью до миллиметра знает, что конкретно ему нужно от певца. Мути - властный дирижер. Но я не возражаю против такой власти, потому что у него безупречный музыкальный вкус. Я готова “расшибиться в лепешку“, чтобы сделать, как он хочет. Когда-то давно я сказала маэстро, что хочу петь в “Дон Карлосе“. Спросила, позволит ли. Он треснул меня хорошенько по лбу (он так привык, любя, шмякнуть) и сказал: “Да”... В прошлом сезоне я пела с ним в Чикаго с Чикагским симфоническим оркестром “Ромео и Джульетту” Берлиоза. В июне 2018 года мы будем с ним в Чикаго петь “Stabat mater“ Россини.
• Вам нравится работать с ЧСО?
• Еще бы! Величайший оркестр, да еще под управлением Мути! Качество звучания невозможно сравнить ни с чем. Я пела с ними все тот же “Реквием“ в венском Musikverein. Это был один из самых запоминающихся концертов во всей моей карьере.

“Я есть и всегда останусь русской певицей“

• Почему после Москвы вы продолжили учебу в Академии Сибелиуса в Хельсинки?
• После Московской консерватории я прослушивалась в Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. Меня не взяли, и я уехала.
• А если бы взяли?
• Осталась бы и все равно сделала международную карьеру. В некоторых интервью прошлых лет прозвучало, что я не хочу быть русской певицей. Это не так. Я есть и всегда останусь русской певицей. Но я хочу быть русской певицей, имеющей разнообразный репертуар. Я хотела получить от Академии Сибелиуса уроки языков, стиля, всего того, чего тогда не было в Москве. Я получила то, что хотела, стала певицей, владеющей разными стилями.
• С языками проблем нет?
• Я - хорошая обезьяна. Отлично повторяю. У меня мама – педагог английского языка. Она меня научила главному: не надо бояться! Я говорю на финском, английском, итальянском, немного на немецком и французском.
• Зачем вам понадобилось после Хельсинки еще программа при Ковент-Гарден?
• Это был мудрый совет моего первого агента. Она сказала, что учиться музыке, как таковой, уже нет смысла, дирижерского образования достаточно, но нужно переждать опасный момент, когда хочется всего и сразу. Ведь очень часто молодые певцы начинают петь партии, которые петь рановато, а мне агент посоветовала еще пару лет подождать. В Ковент-Гарден, помимо стандартного набора дисциплин певца, я получила еще и огромную школу, как работать в театре, общаться с коллегами, узнала, как работает “машина бизнеса“ - выучила все те важные мелочи, которым не учат в консерваториях.
• Какую партию и в каком театре вы считаете вашим первым международным успехом?
• Брангена в “Тристане и Изольде” с Гергиевым в Опера Бастилии. Спасибо Жерару Мартье, царствие ему небесное. Он подписал со мной контракт, когда мне было двадцать три с половиной года, и я спела Вагнера в двадцать пять! Вот такая у него была интуиция. После этого все завертелось...
• Если бы вас на визитке попросили написать одну фирменную партию, какое имя вы бы назвали?
• Самая любимая партия – та, которую поешь в данный момент... Если серьезно, я обожаю Вагнера.
• То есть три партии: Фрика в “Кольце нибелунга”, Вальтраута в “Гибели богов”, Брангена в “Тристане и Изольде”?
• Выбрать что-то одно невозможно. Меня завораживает музыкальный язык Вагнера, его глубина, значимость слова. В двух тактах с пятью словами в каждом спектакле можно каждое слово “раскрасить“ иначе. Я не думаю, что это возможно в обожаемом мною Верди.
• Что бы вы сказали тем критикам, которые говорят, что Вагнер безумно скучен?
• Я не знаю, что сказать. Я не смотрю оперы - я нахожусь внутри них. Например, в качестве Брангены я провела на сцене много спектаклей, слушая монолог короля Марка. Я никогда не уставала от него. Правда, я имела счастье практически всегда слушать непревзойденного Рене Папе... Вагнера, как и всех остальных, нужно слушать на хорошем уровне.

“Это стереотип, что главные партии в операх, в основном, принадлежат сопрано“

• Как часто вы пели в Большом театре?
• Первый раз я приехала в Большой с театром Ла Скала и спела все тот же “Реквием“ Верди. Позже я спела два спектакля “Борис Годунов” в старой постановке.
• Про эту постановку мне с восторгом рассказывал Ферруччо Фурланетто.
• Еще бы, я как будто попала в машину времени. На мне были туфли Архиповой и платье Синявской. Можете себе представить мои ощущения?! А в декабре прошлого года я спела в Большом театре “Дона Карлоса“ с Ильдаром Абдразаковым и Хиблой Герзмава.
• Давайте поговорим о русском репертуаре. Вы поете Любашу в “Царской невесте“?
• Конечно, чудесная партия. К сожалению, эта опера мало где идет. Спела постановку в Ковент-Гарден. Из русского, опять же, Марина Мнишек в “Борисе Годунове“. Тоже мало идет. “...Годунова“ теперь любят ставить без польского акта. Так дешевле. Все упирается в деньги. Если бы ставили почаще, я бы с удовольствием пела эти оперы.
• Вы несколько раз пели Ольгу в “...Онегине“...
• У меня был один спектакль в Мариинке тысячу лет назад (кажется, в 2005 году) и одна постановка в Зальцбурге. Партия Ольги мне совсем не нравится. Смешно, конечно, так говорить, но я всегда шучу, что Чайковский должен был поменять местами Татьяну и Ольгу. Веселой и шаловливой Ольге больше бы подошло колоратурное сопрано, а задумчивой и не похожей на других Татьяне - меццо. Это стереотип, что главные партии в операх, в основном, принадлежат сопрано. Мы - певицы меццо - заслуживаем больше главных партий!
• Есть роли, за которые вам браться не хочется?
• Есть такие, которые и хочется, и колется! Очень хочу спеть Изольду. Дай Бог Баренбойму и Гергиеву здоровья. Если делать первую Изольду, то только с одним из них... Их обоих, как и Мути, я считаю своими музыкальными “родителями“. И все же за роли я не боюсь. Боюсь войны, боюсь за здоровье мамы, боюсь за мужа... Остальное поправимо.
• Вокальных проблем у вас не бывает?
• Конечно, бывают. Но хитрость в том, чтобы их не было слышно! Это мои проблемы. Постоянный контроль, постоянное подчищение, работа по нотам дома... С годами голос приходится перестраивать. Замечу у себя какое-то отклонение от нормы – тут же придумаю упражнение, чтобы избавиться. Я же без педагога работаю. Все сама.
• Почему?
• Во-первых, хороших педагогов сейчас очень мало.. Меня к тому же пугает зависимость от них. Лучше потихоньку, но самой. У меня ухо хорошо связано с голосом. Бывает так, что оперные певцы не могут без внешнего контроля, а я, вот, пожалуйста, сижу перед вами – учу себя сама.
• Это большая редкость.
• Горжусь!
• Сейчас опера превратилась в режиссерский театр. Доводилось ли вам участвовать в постановках, которые вам не нравились?
• Моя первая “Аида“ была ужасная. Бессмысленная, эгоистичная, построенная на болезненных фантазиях режиссера. Сейчас, слава Богу, я вольна отказываться от подобных постановок. Я знаю режиссеров, с которыми работать не хочу и не буду. С другой стороны, работая с отличным режиссером, даже в самой безумной постановке певец может найти себя. У меня был сложнейший – и по движению, и по мизансценам - спектакль “Замок Герцога Синяя Борода“ в Парижской опере, но я нашла там для себя все, что возможно. Я обожаю эту оперу и очень рада, что снова буду петь ее в Парижской опере в следующем сезоне.
• Нашел, что вы не поете, - современные оперы!
• Вы правы, в свеженаписанной опере я никогда еще не участвовала. Для этого нужно много времени. Это ужасно сложно. Для меня гораздо лучше иметь несколько рабочих “коней“ - “Дон Карлос“, “Аида“, “Тристан, “Норма“, “Кольцо Нибелунга“... Я на них “езжу“. Есть певцы, которые специализируются на современных постановках. Там все другое. Другой мир. Как помидор и огурец. Вроде, оба овощи, но какая между ними разница!
• Какой оперный театр вам особенно дорог?
• Каждый театр чем-то дорог. Мариинка дорога тем, что это был первый театр, который после Запада меня принял, как свою. Приезжаю туда каждый раз как домой, хоть я и из Москвы! Очень люблю Берлинскую Штатсоперу, Метрополитен-оперу, Парижскую оперу, Мадридский оперный театр, Чикагскую оперу...
• Публика в Америке благодарная, никто “бу“ не закричит. А в Италии как?
• Я не знаю, каким чудом четыре года назад спела семь спектаклей “Дон Карлос” в Скала. Ни разу не “букнули“. За точность исполнения и внимание к языку они мне простили молодость и отсутствие низов. Они прежде всего за музыку!
• Вы считаете, они справедливо “букают“?
• Мне не нравится эта “культура буканья“. Не нравится - не хлопай, но уважай чужой труд!
• Где ваш дом?
• В Берлине и в Италии, в городе Сан-Джинезио, откуда родом мой муж.

“Воздух, вода, тишина, природа...“

К нашему разговору подключается муж певицы Витторио Джентилоцци. Я спросил его, каково это – жить с примадонной? Витторио ответил:

• Мы живем вместе с октября 2015 года. Когда я рядом с Катей, я не чувствую, что она - Дива. Я сначала не знал, что она – оперная певица. Я говорю искренне. Мне она просто понравилась. Мы встретились в Италии, подружились, я пригласил ее на ужин, начал ухаживать...
• Как у всякого итальянца, у вас музыкальный слух и вы наверняка любите оперу?
• Я не любитель оперы. Был несколько раз ради любопытства. Мне нравятся оперы Моцарта. Вагнер, например, это не для меня. Я очень люблю музыку, но другую – поп-, рок-, традиционную итальянскую музыку.
• (ЕГ) Витторио коллекционирует классические машины. Одна из них была частью постановки “Богемы” в Оперном театре. Театр взял у него машину напрокат! Это было задолго до нашей встречи, но как символично...
• (ВД) В районе, где мы живем, произошло землетрясение. Наш дом не пострадал, но рядом много повреждений. Город практически разрушен. Мы думаем о другом жилье.
• Тоже в Италии?
• (ЕГ) Конечно, у Витторио огромная семья и мы все хотим быть поближе.
• Вас не пугает, что это далеко от крупнейших оперных театров Европы, где вы поете?
• (ЕГ) Все правильно, это далековато. Зато, если у меня пять свободных дней и я уезжаю в маленький итальянский городок, я отдыхаю гораздо лучше, чем в крупной европейской столице, кишащей машинами и толпами людей. Свежий воздух, тишина, природа... - вот что нужно замотавшейся певице.

•  (ВД) А еще ей нравится быть домохозяйкой!
• (ЕГ) Да, я обожаю всяческую домашнюю работу. Готовлю, глажу, навожу порядок – прекрасный способ расслабиться. У Витторио три сестры, и все они прекрасно готовят. Очень хочу поучиться у них!
• (ВД) Когда мы в Италии, обязательно навещаем их. Делаем кулинарный тур.
• (ЕГ) Русская солянка всем нравится. Я была очень удивлена, поскольку мне казалось, что это слишком простая еда.
• Что дальше, Екатерина? От контрактов отбоя нет?
• (ВД) Катя составляет уже 2020 год.
• (ЕГ) После Чикаго у меня будет первый отпуск за два года. Отправляемся на остров Маврикий. После этого я пою в Париже цикл “Des KnabenWunderhorn” - такой прыжок в Малера после Кармен. Потом – “Дон Карлос“ с Зубином Мета, “Аида“ с Пласидо Доминго в рамках проекта “The Stadium World Tour“ (Вена-Париж-Гельзенкирхен)...
• Надеюсь, Лирик-опера тоже не останется в стороне.
• С удовольствием вернусь в Чикаго! О Лирик-опере среди коллег легенды ходят. Приятный коллектив, администрация, технический персонал... Мне здесь очень нравится.

Фотографии к статье:

Фото 1. Екатерина Губанова. Фото - Гела Мегрелидзе, стиль и макияж - Сузанн Кюшлер (Фото для обложки)

Фото 2. Екатерина Губанова. Фото - Гела Мегрелидзе, стиль и макияж - Сузанн Кюшлер

Фото 3. Екатерина Губанова. Фото - Александр Карнаушенко, стиль - Татьяна Николаева

Фото 4-5. Екатерина Губанова в опере “Кармен” (Лирик-опера Чикаго, февраль 2017 года). Фото – Тодд Розенберг

Фото 6. Екатерина Губанова. Фото - Александр Карнаушенко, стиль - Татьяна Николаева

Фото 7. Екатерина Губанова и Витторио Джентилоцци в парке “Миллениум” (Чикаго, февраль 2017)

Фото 8. Гордость коллекции Витторио – Citroen DS