“Евгений Онегин” в Лирик-опере

Вторую неделю на сцене чикагской Лирик-оперы идет шедевр Пушкина и Чайковского, опера “Евгений Онегин” – спектакль яркий, живой, необычайно сильный по эмоциональному воздействию. Для постановки Роберта Карсена сцена Лирик-оперы кажется слишком большой – спектакль в полном соответствии с замыслом композитора получился камерным. Кленовые листья, одинокие фигуры героев, мечты о счастье, которое “было так возможно”, и щемящая тоска, присутствующая в музыке Чайковского с первой ноты... Давно в Лирик-опере мы не видели такого сильного состава участников. Мне повезло: во время репетиций и после премьеры я встретился с исполнителями главных партий. Перед вами – фрагменты наших бесед.

Дина Кузнецова - Татьяна

Главная героиня “Евгения Онегина” – Татьяна Ларина. Чайковский мог бы назвать оперу ее именем, поскольку именно ей отданы лучшие, вдохновеннейшие страницы музыки. Партия Татьяны стала настоящим триумфом замечательной певицы и актрисы Дины Кузнецовой. Редкий по красоте и тембру звучания, взволнованный голос певицы полон эмоциональных контрастов, достигая в финале высокой степени драматизма. В партии Татьяны Кузнецова демонстрирует не только прекрасный голос, но и огромный драматический талант. На протяжении трех часов спектакля она проживает целую жизнь, превращаясь от мечтательной девочки и любящей девушки, наделенной “воображением мятежным” и “сердцем пламенным и нежным”, до умудренной опытом и разочарованной в любви верной жены. В каких-то моментах героиня Кузнецовой кажется мягче, нежнее, беззащитнее ее предшественниц-исполнительниц этой партии, в каких-то - решительней. Как хорошо передает Кузнецова смятение Татьяны, ее робость и вместе с тем отчаянную решимость в сцене письма, а ведь передать всю гамму чувств, обуревающих Татьяну, - это подвластно далеко не всем! Как разнообразно показывает певица переходы от задумчивости к веселью, от сомнения к безудержной решимости испытать судьбу и открыться Онегину! К концу спектакля неузнаваемо меняется пластика актрисы, ее прическа, манера поведения, выражение лица, глаз. Мне кажется, именно игра Кузнецовой задала высокую драматическую планку для остальных участников спектакля.
На встречу с певицей я пришел с книгой Вишневской “Галина. История жизни“. Для Вишневской Татьяна всегда была “самым верным и преданным другом”. Реакция Дины Кузнецовой была мгновенной:
- Я эту книжку знаю наизусть! Я штудировала ее, когда только начинала заниматься вокалом. Вишневская – великая женщина! Королева!
- Помните, как ее учил Борис Покровский: “...письмо Татьяны: не рассуждая, села в санки, да с высокой, крутой горы – вниз! А опомнилась уже внизу... Вот так Татьяна написала письмо, отправила Онегину и только тогда поняла, что она сделала...”. У вас в сцене письма возникало именно это чувство?
- Я старалась. (Смеется.) Я помню слова Покровского, как надо двигаться. В спектакле много движения. Постановка Карсена простая, стильная и вместе с тем не совсем современная.
- Расскажите, пожалуйста, о ваших коллегах по сцене.
- Единственный, с кем я пела раньше, - Франк (Исполнитель партии Ленского Франк Лопардо. – Прим. автора.). Мы пели с ним в “Риголетто”. Франк - замечательный коллега. Я его очень люблю. Перед Ленским он усердно трудился над русским языком, и у него прекрасно получилось. С остальными певцами я впервые встретилась в Чикаго. Более приятного, вдохновляющего состава трудно себе представить! Замечательно работается с Эндрю Дэвисом. С ним очень удобно петь. Он дирижировал этой оперой, прекрасно ее знает, и у него нет шаблона – вот только так и никак иначе. Мне кажется, он очень свежо читает оркестровый текст.
- Как вы готовились к партии Татьяны?
- Прежде всего прочитала “Евгения Онегина” и поразилась, насколько все-таки гениальные стихи. Опять же, пыталась избавиться от шаблонов. Зато это такой кайф – петь на русском языке! Я романсы пою на русском довольно много, а с русской оперой сталкиваюсь впервые.
- Дебют удался. Мне кажется, вы – идеальная Татьяна и идеальная пара с Хворостовским. Вы делаете нескучную Татьяну. Сколько мы видели престарелых Татьян, которым не веришь. А вашей Татьяне веришь.
- Спасибо. Это очень важная для меня партия.
Дина Кузнецова родилась и выросла в Москве. C детства будущая певица играла на фортепиано. Закончила Мерзляковское училище, но поступать в Московскую консерваторию не стала. Говорит, что хотела быть музыкантом, но не пианисткой. После года работы аккомпаниатором в Щукинском училище Дина приехала в Америку и... поступила в консерваторию Оберлин в Кливленде. Так началась ее новая жизнь.
- Слушая вас, хочется сказать: “Так не бывает!” Все так просто... Сколько вам было лет, когда вы приехали в Америку?
- Девятнадцать. Я приехала погостить у родственников, и они устроили мне прослушивание в консерватории. Я поехала в Оберлин, сдала экзамены, получила стипендию и стала учиться.
- Почему такой неожиданный поворот судьбы – от фортепиано к вокалу?
- Я всегда любила вокальную музыку. Ходила в Гоголевскую библиотеку, слушала “Аиду”... Я немного пела и играла чуть-чуть под гитару, и никаких мыслей, что когда-нибудь стану вокалисткой, у меня не было. На третьем курсе консерватории в Оберлине параллельно с фортепиано начала брать уроки вокала у замечательного педагога Мэри Шиллер – она сейчас преподает в Кливленде. Когда на третьем курсе стало что-то получаться, сразу забросила рояль и решила, что вокальное пение - единственное, что я люблю, хочу и буду делать. Вот тогда я как раз штудировала Вишневскую, обливаясь по ночам слезами...
- А как вы оказались в Школе оперного пения при Лирик-опере?
- Как все молодые певцы, ходила, прослушивалась. Мне повезло: выдающаяся певица Мерилин Хорн пригласила меня на летнюю программу в Музыкальную академию в Санта-Барбару. Там меня услышал руководитель Центра оперного пения при Лирик-опере Ричард Перлман. Он пригласил меня прослушиваться в Чикаго. Я приехала. Меня взяли. Так я оказалась в Чикаго.
- С тех пор вас считают здесь своей.
- И я считаю себя здесь своей.
Первой главной партией на сцене чикагского театра у Кузнецовой была партия Лисички в “Приключениях лисички-плутовки” Л.Яначека. В прошлых сезонах она пела Джильду в “Риголетто” Дж.Верди и Джульетту в “Ромео и Джульетте” Ш.Гуно. Дебют певицы в партии Татьяны знаменует новый поворот в ее карьере – овладение русским оперным репертуаром. Надеюсь, в будущем она предстанет перед зрителями в новых ярких образах.

Дмитрий Хворостовский - Онегин

Подлинным событием чикагского спектакля стало участие в нем прекрасного русского баритона Дмитрия Хворостовского. Уникальный по тембру и энергетике голос, прекрасные внешние данные, актерские данные - Хворостовский обладает всеми необходимыми атрибутами настоящей звезды. Партия Онегина – фирменная партия баритона, он как будто создан для нее. Холеный и холодный денди – таким мы встречаем Хворостовского в первом акте “Онегина”. А вот в последнем певец абсолютно перевоплощается, и вместо избалованного аристократа, высокомерно читающего Татьяне проповеди, мы видим пылающего страстью влюбленного человека. Хворостовский хорошо отзывается о постановке Роберта Карсена:
- Это, пожалуй, одна из немногих западных постановок, которые отвечают нашим традиционным представлениям об Онегине Пушкина и Чайковского. В ней существует определенный баланс, в ней есть и простор, и театральная аура, где все внимание сконцентрировано на главных героях драмы.
- Может ли западный режиссер, пусть даже самый талантливый, в полной мере понять русскую душу?
- Нет, но этого и не нужно. Наоборот, западное прочтение того, что привычно нам, дает свежую струю, определенное направление для развития, для нового прочтения. Для меня, как для артиста ищущего, это благотворно сказывается на работе. Чем глубже работаешь над одной и той же ролью или партией, тем становится интересней, тем больше возникает вопросов. Сегодня мне в сто раз интереснее петь Онегина, чем это было двадцать лет назад.
- Можно ли сказать, что ваш образ Онегина сегодня ближе к пушкинскому?
- Мне хотелось бы, чтобы он был ближе. Пушкин изменился и в моих глазах, в моем представлении с тех пор, как я начал петь Онегина. Пушкин стал более современным, более европейским. Как настоящий гений, он применим абсолютно к любому времени. Он всегда будоражит и всегда интересен. Онегин в опере – это в меньшей степени Онегин Пушкина, чем Онегин Чайковского. И от соответствующего сплетения Пушкина и Чайковского рождается что-то совершенно уникальное.
- Как вы оцениваете уровень Лирик-оперы в сравнении с другими театрами?
- Лирик-опера – домашний театр. Здесь всегда ратуют и болеют за артистов. Лирик-опера называлась американской Скалой. Традиции настоящего итальянского пения были начаты прежде всего здесь, и публика была воспитана на лучших представителях итальянского оперного пения. Для меня петь в этом театре очень почетно. Меня радуют традиции, которые продолжает сохранять Лирик-опера. Во многих театрах, особенно американских, это уже давно исчезло, а во многих и не было никогда. В Чикаго я всегда любил и люблю выступать.
- В опере вы достигли всего. Есть неспетые партии, о которых вы мечтаете?
- Я не всего достиг. У меня еще достаточно длинная дорога и масса интересных идей в опере. Я не стремлюсь торопить события и не стремлюсь объять необъятное, как это делают многие мои коллеги. Каждая из моих ролей дается мне тяжелым и кропотливым трудом. Это большой путь исканий. Поэтому мои роли - такие, как Онегин, Жермон, Симон Бокканегра - странствуют со мной на протяжении всей моей жизни. Было бы здорово, если бы когда-нибудь я смог позволить себе спеть “Бориса Годунова” в той или иной постановке. Может быть, в кино. Меня очень волнует эта роль и эта музыка. Мне кажется, найдется, что сказать, что привнести нового в эту роль.
- То, что вы говорите, очень интересно, потому что в какой-то момент мне показалось, что вы охладели к опере. Вы стали петь военные песни, романсы...
- Нет, мне не скучно в опере. Просто все больше появляется животрепещущих проектов на злобу дня.
- Кстати, о “животрепещущих проектах”. Как вы относитесь к осовремениванию классических опер? Что вы можете сказать про “нового” “Евгения Онегина” в Баварской опере, где Онегин и Ленский показаны геями?
- Я должен был участвовать в этой постановке в октябре-ноябре, но разорвал контракт. Мое отношение абсолютно негативное. Когда происходит опошление, неуважение или откровенное оскорбление наших традиций, такое нельзя так оставлять. Традиции нужно защищать.
- Какое счастье, что в Чикаго мы видим совсем другую оперу!
- В Америке такое вряд ли возможно.
- Но не возникает ли в Америке, с вашей точки зрения, другого перекоса – в сторону излишнего консерватизма и даже архаизма?
- Потому что люди, дающие деньги, привыкли видеть классику, привыкли видеть то, что им понятно. Деньги диктуют политику. Кто поддерживает оперный театр в Америке? Люди достаточно пожилые со своими устоявшимися вкусами. Сейчас, правда, происходит обновление оперного жанра.
- Вы чувствуете разницу между публикой в России и в Америке?
- Музыка в России не есть элемент всеобщего “entertainment”а, как в Америке. Для русских людей классическое искусство остается святыней. Это - не просто жевательная резинка. Это – то, ради чего люди живут. Я помню начало девяностых годов: годы бедности и... переполненные залы в России. Люди жаждут искусства. Этого нигде никогда не было – только в России.

Нино Сургуладзе - Ольга

Она создана для этой роли. Она, как пушкинская Ольга, “беззаботна и шаловлива”, ее “ребенком все зовут”. У нее прекрасное меццо-сопрано, она молода, красива, умна, талантлива. Знакомьтесь: в партии Ольги на американской оперной сцене дебютирует Нино Сургуладзе. Дмитрий Хворостовский сказал о ней так: “Нино Сургуладзе – очень тонкая артистка с потрясающим голосом и школой”.
Она родилась в Тбилиси в семье биологов. Популярность пришла к ней в одиннадцать лет. Помните трогательный рассказ о дружбе дельфинихи Метичары с девочкой Нинико? Фильм назывался “Метичара – зверь морской” (1988), и главную роль в нем исполняла маленькая Нино. Девочка сыграла в кино, училась в Школе искусств и ничто не предвещало, что она станет оперной певицей. С оперой Нино познакомилась благодаря папиной коллекции пластинок. Но опера была дома, а в грузинском ансамбле, солисткой которого была Нино (она успевала все!), она пела джаз и мюзиклы, в том числе “Пеппи-длинный чулок”. В составе ансамбля Сургуладзе побывала на гастролях в Америке. Среди штатов была и Джорджия, Нино выступила даже на телевидении в Атланте. “Путешествие было великолепным – первый раз я увидела другой мир!” – вспоминает певица. В 1992 году Сургуладзе снялась в фильме Ланы Гогоберидзе “Вальс на Печоре”. Казалось, ее ждет карьера кинозвезды. Но потом как-то все само собой исчезло. Два года Сургуладзе готовилась стать журналисткой, а потом неожиданно для многих поступила в Тбилисскую консерваторию. Уроки вокала давались ей нелегко, но магия оперы захватила Нино: “Мне понравилось, жизнь стала интересной!” В доме Софико Чиаурели Нино встретилась с Еленой Образцовой. Прима благословила юную Нинико. С 1995 по 2001 годы будущая певица выиграла несколько вокальных конкурсов. Среди побед молодой певицы назову Первую премию на 43-м международном певческом конкурсе в Тулузе и несколько премий на представительном конкурсе “Vinas” в Барселоне, в том числе – стажировка в “Ла Скала”. В двадцать один год, не зная языка, Нино отправилась покорять Италию. За время учебы в прославленном миланском оперном театре Сургуладзе участвовала в двенадцати спектаклях. “Одной из первых дебютных партий в “Ла Скала” стала партия сына Бориса Федора в “Борисе Годунове”, - говорит певица и со смехом добавляет. - Для мужских партий пришлось купить специальный парик.” Там же, в Милане она спела свою первую Ольгу. Спектаклем дирижировал Владимир Юровский. А дальше – стандартная карьера звезды: концерты, спектакли, гастроли... Перечислю только последние работы певицы: Фенена в опере Дж.Верди “Набукко” в Вероне, Кармен в Неаполе, Никлаус в “Сказках Гофмана” Ж.Оффенбаха в Гамбурге. Мой список дополняет Нино:
- Я пела в Барселоне в “Катерине Измайловой”, пела “Фальстафа” в “Ла Скала” с маэстро Мути, открывала сезон в “Моисее и фараоне”...
- Вы сразу попали в святая святых. Говорят, труднее всего петь в Италии, а вы начали с Италии.
- Да, там петь тяжело. Итальянцы с молоком матери впитывают классическую оперу. Я пела в Милане, Бари, Неаполе. Самым сложным театром в смысле публики считается оперный театр в Парме. Там тебя могут в прямом смысле просто обозвать какими-то страшными словами. Там и многим большим звездам достается. А я в Парме дебютировала в партии Маргариты в “Фаусте” Берлиоза. Это было страшно, но, слава Богу, все хорошо прошло, и они меня еще раз пригласили.
- Что, действительно каждый итальянец знает все оперы наизусть?
- Не все, но очень многие. Как-то на “Кармен” был полный зал студентов. Они аплодировали, активно принимали участие в спектакле, эмоционально воспринимали его. Я была очень рада, потому что в такие моменты я чувствую, что у оперы есть будущее.
- То, что вы из бывшего Советского Союза, мешает или помогает вам?
- Я думаю, что помогает. Мы, люди из СССР, много чего видели и плохого, и хорошего. У нас психика намного сильнее. Маленькие проблемы и стрессы на нас действуют не так, как на людей, выросших в более обеспеченном мире.
- В каком репертуаре вам интереснее всего?
- Бельканто. Французский и итальянский репертуар. Верди, Беллини, Россини, Бизе. Пуччини пока не пробовала. Я бы очень хотела спеть Эболи в “Дон Карлосе” Верди, Далилу в “Самсоне и Далиле” К.Сен-Санса. Мне однажды маэстро Мути сказал: “Не надо петь все сразу. Пока пойте Моцарта”. Все надо делать по порядку, не форсируя.
- Где вам уютней выступать?
- Мне очень нравится Италия, понравилось петь в Англии на Глайденбурнском фестивале. Мне больше по душе теплые зрители. Я должна чувствовать притяжение зала. Если этого нет, чуда не происходит. Я себя чувствую дома там, где есть хороший театр. В Чикаго я первый раз и чувствую себя, как дома.

Виталий Ковалев - Гремин

Отдельное спасибо Петру Ильичу Чайковскому за создание образа князя Гремина. Жаль, правда, что он подарил князю всего одну арию. Слушая прекрасного баса Виталия Ковалева, хотелось, чтобы его герой пел бесконечно! С другой стороны, ария-то у Гремина одна, зато какая – “Любви все возрасты покорны...”! Лирическому голосу Ковалева есть где разгуляться. Певец спел свою небольшую партию так проникновенно, так нежно, так глубоко, что действительно веришь, как много радостного и светлого внесла в его жизнь Татьяна. Бархатный голос Ковалева звучал одинаково красиво во всех регистрах. Особенно удалась певцу теплая кантилена.
У Виталия Ковалева в “Онегине” – двойной дебют: он впервые выступает в Лирик-опере и впервые исполняет партию Гремина. Я спросил певца, почему.
- Так получилось, что я сразу погрузился в итальянский репертуар: Верди, Пуччини, Доницетти. Недавно стал осваивать немецкие оперы. “Евгений Онегин” – одна из первых русских опер, в которых я участвую.
Традиционные постановки Ковалев предпочитает современным:
- Я не представляю себе “Волшебную флейту” или “Дон Карлос” в джинсах и футболках. Мне, как зрителю, хочется отключиться от нашей действительности и погрузиться в ту, прошлую жизнь. Может быть, из-за этого я отдаю предпочтение контрактам в Америке. “Евгений Онегин” в Лирик-опере выигрывает за счет хорошего вокального состава. Просто заслушиваешься, пока ждешь своего выхода! Я очень рад, что русская опера вернулась в Чикаго.
Виталий Ковалев родился в красивом зеленом украинском городе Черкасы. Служил в армии на Севере, работал пожарником. “Если бы кто-нибудь тогда сказал, что я буду оперным певцом, я бы посчитал этого человека величайшим шутником. Я учился восемь лет в музыкальной школе, играл на фортепиано, но о пении никогда не думал. Хотя друзья советовали”. После одной страшной аварии работу пришлось оставить. И вот тогда-то Ковалев вспомнил про советы друзей и решил попробовать. Он стал петь в хоре и устраивать концерты для туристов, приезжающих из Европы. На одном из таких концертов в 1991 году его услышала любительница оперы из Швейцарии Ренате Грюниг. Вернувшись в Берн, она, по словам Ковалева, “довольно настойчиво” уговаривала директора оперного театра, чтобы он пригласил певца.
- Директор долго отказывался, но после настойчивого давления женщины пригласил меня на прослушивание. Я ехал наобум. Ни опыта, ни языка, ни денег. Если бы я знал, с какими трудностями встречусь, может быть, не поехал бы. Не раз возникало желание собрать чемодан и поехать домой. Иногда возникала зависть к тем молодым людям, родители которых оплачивают обучение, а они не хотят учиться. А когда у тебя в кармане пять долларов на неделю, особо не разгонишься.
- Вы сразу стали петь в опере?
- Я поступил в Бернскую консерваторию. На прослушивании пел арию Гремина.
- Природная красота и обаяние вашего голоса сделали свое дело.
- Мой педагог сказал: “Сейчас из медведя будем делать вокалиста”. Голос был сильный, но школы никакой не было. С 1995 по 1998 годы из меня делали вокалиста.
Победа на конкурсе Пласидо Доминго “Operalia”изменила жизнь Ковалева, открыв перед ним двери крупнейших оперных театров мира. Сегодня в репертуаре певца – более сорока партий в классических и современных операх. Он живет в швейцарском городе Сант Галлен, недалеко от границы с Австрией и Германией. Правда, “живет” – громко сказано. Там живет его семья: жена Дорин и пятилетний Виталий-младший. (Ковалев смеется: “Имя придумала жена”.) А сам певец бывает дома редко, максимум – семь-восемь недель в год. В сезоне 2004-2005 годов Ковалев пел в течение одного сезона в шести постановках МЕТа! Сегодня певец подписывает контракты уже на 2011 год. Только что вернулся из Вены. Снимался в фильме-опере “Богема” с Нетребко, Виллазоном и... собственным сыном. Во втором акте у Виталия-младшего небольшая роль. Так что последний раз семью видел в Вене. “Все постепенно образовалось”, - говорит певец.

Праздник продолжается - шедевр Петра Ильича Чайковского “Евгений Онегин” идет в Лирик-опере до конца марта!

9 марта 2008 года