“Эни-бэни, кутерьма, Я пошел гулять с ума“, или Театр Андрея Тупикова

Есть на чикагщине такая примета: когда в город приезжает Андрей Леонидович Тупиков, жди нового спектакля в “Атриуме”. Когда он впервые приехал в Чикаго – было это в 2002 году – многим, в том числе и автору этих строк, его приезд показался “обыкновенным чудом”. Известный, работающий в столицах режиссер, - и вдруг приехал на постановку к молодой труппе, находившейся в то время на раннем этапе становления. Зачем? Почему? Что интересного найдет он здесь? Оказывается, нашел. Нашел горящие глаза и энтузиазм актеров, их желание играть, их готовность учиться и впитывать уроки мастера. “Поминальная молитва”, “Женитьба”... – первые спектакли Тупикова заставили поверить в жизнеспособность “Атриума”, заставили относиться к нему как к серьезному профессиональному коллективу. Тупиков стал приезжать в Чикаго регулярно, это “обыкновенное чудо” продолжается уже седьмой год, и в эти дни режиссер репетирует свой шестой спектакль в “Атриуме”. Разнообразные, неожиданные, яркие постановки Тупикова всегда интересны, поэтому каждый его приезд – большой праздник для всех любителей театра. Андрей Тупиков – человек необычайно талантливый. Он – актер, режиссер, автор инсценировок; он пишет стихи, вставляет в спектакли зонги собственного сочинения. А еще Андрей Леонидович – замечательный рассказчик, умный, ироничный, тонкий собеседник. В этот раз мне захотелось изменить привычной традиции подобных встреч и поговорить с Андреем Леонидовичем не о будущем спектакле (это – тема отдельного разговора), а о нем самом, его детстве, первых шагах в искусстве, учителях... Перед вами – избранные места из бесед с режиссером.

“Дитя кулис”

- Я родился в актерской семье. Родители закончили ГИТИС. Мама работала два года в Омске, потом уехала в Москву. Я родился в Москве, но сразу после моего рождения семья переехала в Петрозаводск. Поэтому в паспорте в графе “Место рождения” у меня записан Петрозаводск.
- Так ваше последующее возвращение в Петрозаводск можно рассматривать как возвращение на родину?
- Точно. В Петрозаводском театре родители проработали год, после чего перешли в Ленинградский театр комедии, который теперь носит имя Николая Акимова. Мама служила в этом театре тридцать с лишним лет. Там же работал папа. Папы уже, к сожалению, нет в живых, а мама не работает в театре. Они развелись, когда мне было шесть лет, но отношения между ними оставались хорошими.
- Вы помните ваши первые театральные впечатления?
- Да, конечно. Где-то с пяти лет меня сажали в осветительскую ложу, и я смотрел спектакли оттуда. В памяти осталось шуршание занавеса в темноте и предощущение чуда... В Питере я жил за кулисами. Помню актерское фойе, где актеры отдыхали между выходами. Я приходил туда в антракте, и актеры спрашивали: “Ну, какие будут замечания?” И я на полном серьезе начинал говорить: “А вот вы здесь сказали то-то и то-то, а надо было сказать так-то и так-то...” Я же знал наизусть все спектакли! “Дитя кулис”...

“Значит, спектакля не будет”

- Как к вам пришло желание стать режиссером?
- В Щукинском училище у меня уже возникали первые режиссерские “позывы”. На третьем курсе я начал репетировать “Тень” Шварца. Мы даже показали первый акт нашему художественному руководителю Леониду Владимировичу Калиновскому. Но, к сожалению, доделать эту работу не удалось... После училища в Петрозаводске в свободное время начал репетировать пьесу Червинского “Счастье мое, или Бумажный патефон”. Главные роли играли Марина Карманова и мой однокурсник Саша Лисицын. Марина была еще и художником “Бумажного патефона”. У меня дома даже сохранились ее эскизы... Мы показали нашу работу главному режиссеру театра Отару Ивановичу Джангишерашвили. Он посмотрел, сказал, что с этим можно начинать работать и... стал все переделывать. Он не подправлял, а именно переделывал все, включая смысловые вещи. Я безумно разозлился и сказал артистам, что не буду подписываться под этим. Актеры меня поддержали, и уже от имени коллектива я пришел к режиссеру. Я сказал, что либо мы будем играть спектакль в том виде, в каком он сделан, либо спектакля не будет. Отар сказал: “Значит, спектакля не будет”.
- Не уговаривал?
- Нет. Он из Гори, человек жесткий, в стиле своего земляка. “Значит, не будет”, - говорю я и пишу заявление об уходе. Отар подписал, и я уехал в Москву.

“Как же вы так, такой талантливый человек, и вдруг не туда пошел...”

- С Петрозаводском у меня связана еще одна история. Играя в местном театре, я параллельно работал с Народным театром. Молодой, интересный поэт и писатель Андрей Скоробогатов – сейчас он уже не пишет, а режет по дереву – написал пьесу “Зверь, которого ты видишь”. Про концлагерь во время войны. Мы сделали по этой пьесе спектакль, и у нас начались неприятности... с КГБ.
- Это пострашнее Отара Ивановича будет...
- Спектакль мы сдавали Управлению культуры. После показа никакого обсуждения не было. Все ушли, а через несколько дней нас с Андреем вызвали на коллегию Министерства культуры и устроили настоящий разнос. Нас обвинили чуть ли не в пропаганде фашизма, и все только потому, что главные герои пьесы – комендант лагеря и офицеры – были показаны не зверями, а живыми людьми... После жуткого разноса нас по одному вызвали в Комитет. У меня была только одна беседа, а Андрюша туда ходил регулярно. Там один “милый” майор говорил Андрею: “Как же вы так, такой талантливый человек, и вдруг не туда пошел...” Они там все - отцы родные, умели ласково говорить.
- Помочь пытались мастерам культуры...
- Да, направить в нужное русло... Потом мы обнаружили, что у нас в коллективе был человек, который докладывал туда еще и о наших посиделках вне театра.
- Стукач?
- Стукач. А времена были андроповские – начало восьмидесятых... Потом я уехал в Москву, и еще какое-то время Андрей мне приветы от майора присылал...

Ногинск - Москва - Петрозаводск

- То есть нельзя сказать, что начало вашей карьеры было удачным?
- А я вообще не могу сказать, что у меня какая-то успешная карьера. Отнюдь. Я бы даже сказал, наоборот. В институте, когда было распределение, я чуть не уехал в Южно-Сахалинск. Я разозлился, что меня как актера никто не увидел в московских театрах. Меня Левитин брал в “Эрмитаж”, но там надо было ждать места. Я подумал: “Раз так, подпишу бумагу и уеду в Южно-Сахалинск”. Бумагу подписал, но в Южно-Сахалинск не поехал... А после Петрозаводска чуть в Читу не попал. Даже билет купил, но в это время меня пригласили в Ногинск. Я сдал билет и уехал в Ногинск. Года полтора проработал там актером в Московском областном драматическом театре и ушел со скандалом, хотя друзей осталось там очень много. Я начал репетировать спектакль по филатовской “Сказке про Федота-стрельца”, которую он только-только написал. Если бы она дошла до зрителей, наша постановка стала бы первой. Но... Не сложились отношения с главным режиссером театра Евгенией Анатольевной Кемарской и парторгом Стосковым. В общем, оттуда я тоже ушел и вернулся в Москву “свободным художником”. А в Москве в это время мой знакомый Петя Ступин предложил мне показаться в театр “Драматург”. Я пришел, показался, и меня взяли. Театр очень много гастролировал. Устраивали “чесы”, играли иногда по четыре спектакля в день. Утром – две сказки, в десять и в час, а в пять и в восемь - два вечерних спектакля. О каком искусстве может идти речь!? Люди выходили “на автопилоте”, проговаривали тексты и уходили. В “Драматурге” я подружился с фоменковскими ребятами Петей Ступиным и Володей Космачевским, выпускниками ГИТИСА Геной Дурнайкиным и Ирой Кореневой. В это время были организованы Творческие мастерские при Всесоюзном театральном обществе. Потом они стали называться Мастерскими Всероссийского театрального общества, а с приходом Фокина – Центром Мейерхольда. Мы пришли туда со спектаклем “Развернутая игровая модель N...” по пьесе “Кнеп” аргентинского автора (не помню фамилии) про репрессии в период хунты. Спектакль поставил Космачевский. С тем же составом Володя поставил “Подвал” Жана Ануя и “Атласный башмачок” Поля Клоделя. Оба спектакля мы играли на малой сцене Ленкома... Я работал в Центре Мейерхольда до 1993 года. Там было очень много интересных режиссеров. Там начинали Мирзоев, Клим... Центр задумывался как поле для экспериментов, и так оно и было. Этот период был для меня очень интересным. Мы варились в одном котле. То на фестиваль в Самару ездили вместе, то на фестивале в Ташкенте встречались... А потом в моей жизни вновь появился Петрозаводск, но уже другой театр. Группа артистов ушла из местного Театра русской драмы и создала новый театр “Творческая мастерская”. Смешав “Маленькие пьесы для балагана” Музы Павловой с детскими стихами Остера, стихами Пригова и миниатюрой Эркеня, в 1993 году я поставил там свой первый спектакль “Я пошел гулять с ума”. Он оказался достаточно удачным, шел в городе на протяжении пяти лет.
- Получается, вы в режиссуре уже более пятнадцати лет?
- Да, с 1993 года я занимаюсь режиссурой. Каждый год ставлю по одному спектаклю в Петрозаводске. Кроме этого, мои спектакли идут в Санкт-Петербурге, Мурманске, Кемерово, Иваново, Дзержинске. С 2002 года к этому списку добавился город Чикаго. В среднем я выпускаю по два спектакля в год.

Смешение жанров – любимый жанр Тупикова. Он говорит: “Чем эклектичнее спектакль, тем лучше. Необъятно разнообразие внутреннего мира человека. Когда мы пытаемся из него что-то вытащить, то неизбежно получается “компот” из комедии, фарса, трагедии, драмы... – всего вместе. И в любой работе хочется, чтобы все это прозвучало. Хочется, чтобы звучал оркестр”.
Тупиков ставит русскую классику (“Женитьба” Н.В.Гоголя, “Зойкина квартира” М.Булгакова, “Бесы” Ф.М.Достоевского) и легкие водевили (французский водевиль “Лучше никогда, чем поздно”), восстанавливает забытые имена (“Дураково поле” Б.Шергина) и открывает новые имена драматургов (“Ангел с нечетным номером” Ирины Жуковой), работает с зарубежной драматургией (“Король умирает” Э.Ионеско, “Пижама для шестерых” Марка Камолетти). Был у режиссера и опыт работы над детским спектаклем (“Мастерская глупостей” М.Тухнина и Г.Салегей). В Санкт-Петербургском театре “Дом” в 2005 году Тупиков поставил, как было написано в программке, “неадекватную комедию” “Двое других” по повести Аркадия Аверченко ”Подходцев и двое других” с Максимом Леонидовым, Алексеем Кортневым и Андреем Ургантом в главных ролях. В сезоне 2006-07 годов в “Творческой мастерской” состоялась премьера спектакля “Чисто российское убийство”, в котором Тупиков выступал в двух ролях: автора и режиссера-постановщика. Тупиков написал пьесу по мотивам рассказа Артура Конан-Дойла “Смерть русского помещика” и романа Ф.М.Достоевского “Братья Карамазовы”. В результате получилась “криминальная комедия с элементами мистики”, как обозначает жанр своего детища Андрей Тупиков. В 2008 году впервые в России он поставил спектакль “Марьино поле” по пьесе Олега Богаева (в прошлом году спектакль по этой пьесе выпустил чикагский театр TUTA). И вновь – смешение жанров, на этот раз – “сказочный фарс для взрослых”. Последней работой Тупикова до приезда в Чикаго стала инсценировка сказки Евгения Шварца “Голый король” - красочное музыкально-пластическое действо, созвучное нашим дням и по содержанию, и по своей эпатажно-китчевой стилистике, пародирующей мир “глянца” и шоу-бизнеса... Отдельная история – сотрудничество Тупикова с Московским театром имени Евгения Вахтангова.

От монтировщика до автора

- У меня длинная история сотрудничества с этим театром – от монтировщика до автора. После школы я два года проучился в Энергетическом институте. Потом оттуда ушел и меня призвали в армию. После армии в Щукинское училище с первой попытки я не поступил и весь год проработал в Вахтанговском театре монтировщиком. Поступил через год со второй попытки. Педагогом у меня был Владимир Владимирович Иванов. Мы с ним подружились, я ему много помогал в его работе в училище, когда он делал дипломные спектакли, и до сих пор помогаю. Наряду с преподаванием в училище он работает режиссером в театре Вахтангова. Пять лет назад Володя ставил “Мадемуазель Нитуш”. Когда он первый раз прочел пьесу, был в отчаянии. Текст ужасный, репризы не смешные... “Это все надо переписывать”, - сказал Володя и позвал меня. Мы с ним сели и, оставив фамилию автора Эрве, фактически заново переписали пьесу, а для Маши Ароновой сочинили роль. Я написал тексты песен. Премьера прошла в декабре 2004 года. Спектакль до сих пор идет на сцене вахтанговского театра. А недавно, когда Володя решил взяться за “Квартал Тортилья-флэт” Стейнбека, он тоже пригласил меня, и мы с ним написали пьесу “Правдивейшая легенда одного квартала”. Так я вернулся в Вахтанговский театр в качестве автора.
- Мне кажется, ваше искусство близко вахтанговской школе.
- Да, конечно. Я же плоть от плоти “щукинец”. Мой учитель - Владимир Георгиевич Шлезингер. Когда я поступал, он был завкафедрой актерского мастерства. Благодаря лишнему голосу “Шлеза” меня взяли в училище. У нас с ним сложились добрые отношения, и он очень повлиял на меня. Говоря об учителях, хочу назвать еще два имени. Я благодарен ученице Вахтангова, педагогу Вере Константиновне Львовой, у которой я учился основам актерского мастерства. Я не могу назвать учителем Петра Фоменко, поскольку формально он таковым не был, но я учился на его спектаклях.

“Травма узнавания”

- Какие из ваших работ вы считаете наиболее значимыми?
- “Король умирает”, “Женитьба”, “Бесы”, “Марьино поле”.
- А как с актерством? Совсем завязали?
- Не могу сказать, что совсем завязал. Играть в своих спектаклях очень сложно. Единственный раз, когда я был режиссером и актером, случился на третьем курсе института. Я откопал смешную американскую “штучку” Роберта Андерсона “Дорогая, ты же знаешь, что я ничего не слышу, когда в ванной течет вода”. Автор приходит к продюсеру и спрашивает его мнение о пьесе. Продюсер говорит: “Все замечательно, мне все нравится, кроме одной ремарки. Герой выходит из ванной голый и с зубной щеткой в руках”. Я надеюсь, ты не настаиваешь, чтобы он выходил голым?” Автор ему отвечает: “Это – суть всей пьесы. Люди должны пережить травму узнавания”... Наш спектакль так и назывался: “Травма узнавания”. На показе кафедра лежала от смеха... С тех пор в своих спектаклях я не играл.
- Кто ваши любимые актеры?
- Евгений Александрович Евстигнеев и Евгений Павлович Леонов - две глыбы в искусстве. С Евгением Павловичем в 1984 году я делал капустник в Доме актера. В сцене Бога с Дьяволом он играл Бога, а Саша Кахун из “Современника” - Дьявола. Леонов выходил на сцену с божественным нимбом в руке и с первой секунды настолько захватывал зрительный зал, что остальным уже ничего делать было не надо.

“Я подарки сделал всем...”

- Недавно по каналу “Культура” в программе “Линия жизни” была встреча с Виктором Сухоруковым. На вопрос: “Как вы входите в образ?” он встал, сделал шаг вперед и сказал: “Вот так вхожу”, потом сделал шаг назад: “А так - выхожу”. А как вы помогаете актерам входить в образ?
- Сколько актеров – столько методов. Все очень индивидуально. К каждому актеру у меня сугубо индивидуальный подход.
- Говорят, когда Лоренсу Оливье сказали, что Дастин Хоффман две недели углублялся в психологию больных аутентизмом, чтобы сыграть персонажа в “Человеке дождя”, реакцией английского актера было удивление: “А разве он не мог это сыграть?”
- Одному нужно посидеть в сумасшедшем доме, а другому не нужно.Но процесс вхождения в роль от этого легче не становиться. Неправы те, кто пытаются утвердить в качестве истины одну теорию. Они говорят: “То, что предлагает Станиславский, - единственно правильная теория. По-другому никак нельзя.” Можно, безусловно можно. Ведь Станиславский изобретал свою систему не для театрального мира, а для себя, Алексеева, у которого ничего не получалось на сцене, который был зажат, не мог выговорить трех слов, безумно стеснялся... Более того, если режиссер начнет вмешиваться, он может только повредить. Режиссер не может и не должен выстраивать роль артисту. Внутренняя техника – она либо есть, либо ее нет. Режиссер выстраивает мизансцены, рассказывает предлагаемые обстоятельства, темы, ситуацию, но саму роль должен делать артист! Я всегда повторяю актерам: “Если вам вдруг на репетициях становится удобно, это дурной знак. Значит, вы идете по проторенному вами же пути, вы повторяетесь. Вам должно быть некомфортно. Тогда вы откроете для себя нечто новое”.
- Вас не раздражает думающий актер?
- Нет. Ум важен в актере. За исключением гениев. Николай Олимпиевич Гриценко книжечек не читал, но при этом был великим артистом. Но таких людей единицы.
- А если сталкиваются два ума?
- Если режиссер занимается своим делом, а актер – своим, это только плюс спектаклю.

На прощание я попросил Андрея Леонидовича прочитать что-нибудь из его стихов и услышал возмущенное: “Я не пишу никаких стихов. В этом отношении я совершенно трезво отношусь к себе. Помните, в “Театральном романе” Максудов читал пьесу Ивану Васильевичу. Вышла тетушка и говорит: “А что вы читаете?” Он говорит: “Вот, Леонтий Сергеевич пьесу написал”. “А чего-ж так стараться-то? Столько написано.” Я пишу тексты, зонги к спектаклям”. Я не отставал, и моя настойчивость была вознаграждена очаровательной детской песенкой “Жекина считалка” из спектакля “Мастерская глупости”:
Эни-бэни, кутерьма,
Я пошел гулять с ума,
И зашел в такую даль,
Где не нужен календарь,
Там морковь в очках сидела,
Про шпионов песни пела,
Как ужасные шпионы
Превратились в шампиньоны,
Заяц встал на физзарядку,
Укусил себя за пятку,
Выпил он сто грамм варенья,
Написал стихотворенье,
А с икрою бутерброды
Там водили хороводы,
Их сачком ловили гномы
И сдавали в гастрономы,
Там я по небу гулял,
В звезды лампочки вставлял,
Две улыбки прилетели,
Под гитару песню спели,
Эни-бэни, кутерьма,
Я пошел гулять с ума,
Я подарки сделал всем
И сошел с ума совсем.

Новый подарок Андрея Тупикова любителям театра мы увидим совсем скоро. В театре “Атриум” идут последние репетиции спектакля “За сценой не шуметь!” по пьесе Майкла Фрейна “Шум за сценой”. В главных ролях заняты Людмила Гольдберг, Анатолий Непокульчицкий, Борис Кофман, Марина Смолина (актеры, блеснувшие яркими работами в недавнем спектакле “Атриума” “Молдаванка, Молдаванка...”), Кристина Гузикова. В неожиданных ролях предстанут давно и хорошо знакомые нам актеры Евгений Колкевич, Вячеслав Каганович, Борис Борушек, Зоя Фрейман. Премьерные показы спектакля “За сценой не шуметь!” состоятся 11, 12, 18, 19 июля 2009 года в зале “Christian Heritage Academy” по адресу: 315 Waukegan Road, Northfield, IL 60093.
27 июня 2009 года в 7 часов вечера там же, в зале “Christian Heritage Academy”, состоится Творческая встреча с актерами театра “Атриум”, на которой будет демонстрироваться полнометражный фильм “Ах, Арбат...” о гастролях театра в Москве. Телефон для справок и резервирования билетов: 847-729-6001.