Жизнь в балете

Интервью бывшего солиста и руководителя балетной труппы
Ленинградского Академического театра оперы и балета имени М.П.Мусоргского
Валерия Васильевича Долгалло

В судьбе танцовщика и педагога Валерия Васильевича Долгалло, по его собственным словам, нет ничего случайного. После окончания Вагановского училища его приглашали в Кировский, но он выбрал Ленинградский Академический театр оперы и балета имени М.П.Мусоргского (Малый оперный, МАЛЕГОТ, ныне – Михайловский театр). О своем выборе не жалел никогда, его жизнь в театре сложилась счастливо. Валерий Долгалло был ведущим солистом, станцевал более ста партий в классическом и современном репертуаре, работал руководителем балетной труппы. В 1972 году он впервые побывал в США. Тогда он и предположить не мог, что с 1991 года станет жить и работать в Америке. Вот уже шестнадцать лет Валерий Долгалло служит балетному искусству в Академии движения и музыки в Оук-парке. Наша беседа стала первым интервью Валерия Васильевича американским русскоязычным СМИ.

- Валерий Васильевич, как вы попали в Академию движения и музыки?
- В 1991 году мой друг прислал письмо с приглашением приехать в Америку в гости. Совершенно случайно судьба свела меня с артистическим директором Академии движения и музыки (“Academy of Movement and Music”) в Оук-парке Стефани Клеменс. При первой встрече она задала мне два вопроса: ”Вы закончили Вагановское училище?” – “Да.” – “Танцевали в Санкт-Петербурге?” – “Да.” – “Я вас с сентября беру в школу.” Я не собирался оставаться, и если бы не наша встреча со Стефани, уехал бы назад. Но я остался, стал работать в Академии, потом вызвал жену. Наше сотрудничество со Стефани продолжается уже шестнадцать лет. В Академии движения и музыки представлены все балетные стили: классический балет, модерн-балет, джазовый балет, народные танцы, стэп... В Академию принимают детей с двух-трех лет. Сначала им дают только физические упражнения, поэтому к освоению классического танца они приходят более-менее подготовленными.
- Чем вам интересна эта школа?
- Прежде всего тем, что Стефани Клеменс (ученица известной танцовщицы Дорис Хэмфри) предоставляет мне полную свободу действий, полную свободу самореализации. Она сразу поверила в меня, и мне стало интересно работать. Я работаю с учениками старших классов. Почти каждый год силами учеников школы ставлю полноценный спектакль. Последний раз это был балет “Золушка" на музыку С.Прокофьева. Стефани Клеменс поверила в меня как в балетмейстера, хотя до моего приезда в Америку я не видел себя в этой роли.
- О вашей работе в Академии мы еще поговорим, а сейчас давайте вернемся на Родину. Расскажите, пожалуйста, о вашей семье.
- По маминой линии у нас была очень аристократическая семья. Дед дослужился до чина полковника артиллерии. Ему сам Николай II на параде вручил перстень. Это считалось выше, чем орден... Он погиб в Первую мировую войну. Мама училась в Институте благородных девиц (Смольном институте), занималась балетом. (Класс хореографии входил в состав предметов). Маме прочили большое балетное будущее, но из-за революции она не закончила учебу. По маминой линии вся моя семья из Питера, а по папиной мы из Белоруссии, из Витебска. Дед был инженер-строитель, папа пошел по его стопам. Он погиб во время войны... Я родился в Питере в июне 1941 года. С последним эшелоном мы с мамой уехали в эвакуацию. В 1944 году, как только блокада была прорвана, вернулись. Так что, несмотря на то, что мы два с половиной года были в Тюмени, я считаю себя коренным ленинградцем, вся моя сознательная жизнь связана с Петербургом.
- Откуда возникла у вас любовь к балету?
- Я не думал ни о каком балете. Скорее, я хотел петь. Просто в те годы в балете не хватало мальчиков, их отбирали по школам. Так меня и выбрали. Дома все посмеялись и забыли. А потом пришла телеграмма из Хореографического училища. Мама сохранила на всю жизнь любовь к балету и мечтала, чтобы я стал артистом. “Ты хочешь заниматься балетом?”, - спросила она. “Не знаю. Давай попробуем”, - честно ответил я. В десять лет я поступил в Вагановское училище.
- Теперь это Академия русского балета имени А.Я.Вагановой.
- Слава Богу! Ни одна школа в мире не дает такого образования, как Вагановка. Так какое же это училище?! У нас были совершенно потрясающие педагоги. Вся моя любовь к истории, литературе, музыке – только благодаря им. Западную литературу у нас вела зав.кафедрой Ленинградского Ломоносовского университета Нина Николаевна Рубцова. Она считала своим долгом преподавать в Вагановке. Актерское мастерство у нас вел блестящий танцовшик бывшего Императорского балета Михаил Михайлов, характерный танец - Игорь Дмитриевич Бельский. Это были люди другой культуры, старой закалки.
- Занимались, как каторжные?
- Я свою жизнь вспоминаю по-настоящему после двадцати лет. Помните, у Помяловского было такое произведение – “Очерки бурсы”? Так вот Вагановское училище я сравниваю с бурсой. Нас не пороли, но уровень преподавания был жестким. Ваганова просто “мордовала” своих учеников. Она разговаривала с ними мужским языком. И при этом какие балерины выходили! Алла Осипенко, Ирина Колпакова – имена можно перечислять очень долго... Мы приходили в восемь утра, профессиональные предметы сменялись предметами общеобразовательными (параллельно со всеми профессиональными науками мы еще заканчивали среднюю школу), потом начиналась производственная практика... К тому же многие ученики были заняты в вечернем спектакле Мариинского театра. Домой приходили в одиннадцать вечера... Так что жить я начал в двадцать лет, в театре.
- Вас ведь приглашали в Кировский...
- Да, меня приглашали, но я отказался. Я заканчивал Вагановское училище в 1960 году. В те годы в театре был такой набор личностей! Назову только троих: Рудольфа Нуриева, Юрия Соловьева, Никиту Долгушина. Пробиться в Кировском было довольно сложно. А я вам скажу честно: у меня всегда было здоровое тщеславие. Я хотел быть солистом, а не танцевать в кордебалете. Поэтому, когда Малый оперный предложил мне работу солиста, я подписал с ними договор за полгода до окончания училища. Я сознательно выбрал Малый оперный театр и нисколько не жалею об этом. Действительно, тогда считалось, что Кировский – это первый театр, а Малый – второй. Но ведь мы помним, что в те годы в Москве столпом был МХАТ, а настоящее искусство создавалось в “Современнике”. Так и с нашим Малым оперным. У нас работали совершенно великолепные балетмейстеры. Федор Лопухов, Борис Фенстер, Александр Варковицкий. Я пришел в театр, а на следующий год у нас появился прекрасный танцовщик, партнер Улановой Петр Андреевич Гусев. В 1952 году он уехал на три года в Китай и организовал там балет. Он был нашим главным балетмейстером и “отцом” моей карьеры. В самом начале моей работы в театре Гусев вызвал молодежь и сказал: “Все зависит от вас. Вы будете много танцевать. Покажете себя плохо – ролей не будет”. Это было продолжение той же бурсы, но после Вагановки мы были к этому готовы. Я работал с Гусевым четыре года... В нашем театре было интересно работать. Я побывал в сорока двух странах, станцевал более ста партий.
- Какая из них ваша самая любимая?
- Мои любимые партии – Старейший-Мудрейший в “Весне священной” И.Стравинского, Мензер в “Семи красавицах” К.Караева, Вожак в “Барышне и Хулигане” Д.Шостаковича. Но самая любимая - Конрад в “Корсаре” А.Адана. Я ее танцевал один, без замены. Ввелся в спектакль, когда мне было двадцать три года, и танцевал лет пятнадцать, пока спектакль не сняли.
- Сколько лет вы танцевали?
- Я танцевал восемнадцать лет, хотя мог бы танцевать до двадцати пяти. Будучи солистом, в 1975 году я закончил Ленинградский театральный институт (ЛГИТМиК) по специальности “Экономика и организация театра”. Этот курс тогда только открывался. А в этот период в театре моим художественным руководителем был изумительный балетмейстер Николай Боярчиков. Мы очень дружили с ним. Он сделал интересные спектакли “Три мушкетера”, “Деревянный принц” по Бартоку (я исполнял в этом спектакле главную роль), использовав по тем временам совершенно другой хореографический язык. Спектакль по Бартоку не поняли и не приняли. А вскоре Боярчикову предложили уехать в Пермь и возглавить Пермский балет. В Перми он работал шесть лет, поставил там несколько спектаклей, получил Государственную премию за два из них и вернулся к нам уже со званием и опытом. После приезда, став главным балетмейстером, Боярчиков сказал мне: “Валера, надо принимать труппу”. Первой реакцией было: “Коля, я еще танцевать хочу”. “Да хватит, ты уже натанцевался. Мне нужен помощник в театре.” Так я стал заведующим труппой. Мне очень нравился Малый оперный, и мне хотелось поработать в нем в другом качестве.
- И вы стали тем человеком, который делал всю “черную” работу в театре.
- Такова система организации балетной труппы. Во главе стоит художественный руководитель, главный балетмейстер. Он занимается сугубо творческими проблемами, ставит спектакли. А вся технология спектакля, вся черновая работа ложится на зав.труппы. Он отвечает за выпуск спектакля, за состав артистов, за репетиции... Мне это нравилось, и я решил попробовать. Работая зав.труппой, в течение двух лет я плавно уходил от своих ролей, вводя в партии молодежь. Первые два года были очень тяжелыми, потом стало полегче. Но песня моя осталась незаконченной! (Смеется.)
- Вы, наверно, общались со всеми большими мастерами русского балета того времени?
- Конечно. Единственная, кого я не знал, была Агриппина Яковлевна Ваганова. Я поступил в училище в 1951 году, а она через год умерла. Я помню только, как мы – десятилетние пацаны - благоговейно заглядывали в ее класс. Она была, конечно, царицей в школе, ее имя знакомо каждому. Но, уверяю вас, девяносто процентов людей не знают, что параллельно с ней работал педагог такого же уровня Екатерина Николаевна Гейденрейх. Она была репрессирована по доносу, и ее сослали в Пермь. Там она организовала Хореографическое училище. Среди ее учеников - знаменитая Людмила Сахарова и многие педагоги, составившие в дальнейшем славу этого училища. Так что с именем Гейденрейх связано возникновение и развитие Пермского балета. В первый год, когда я пришел, мне посчастливилось работать с ней... Мне хотелось бы вспомнить о людях, внесших огромный вклад в развитие балетного искусства, чьи имена оказались сегодня забытыми. Алла Яковлевна Шелест – балерина уровня Улановой. Мне кажется, благодаря Шелест состоялся как балетмейстер Юрий Григорович. Он был ее первым мужем, и именно она подтолкнула его на развитие нового стиля, который долгое время считался у нас незыблемым. Знаменитый балетмейстер Леонид Вениаминович Якобсон боготворил Шелест. Он ставил свои “Хореографические миниатюры” и говорил: “Если Алла не будет танцевать, я не буду этого ставить”. Мне с ней посчастливилось станцевать вместе, хотя мы работали в разных театрах... А какой потрясающей личностью была Татьяна Вечеслова! Я уже был зав.труппой, когда она ставила в нашем театре “Эсмеральду”. Я у нее дневал и ночевал, и она мне столько рассказывала интересного! Вечеслова – уникальный человек. При этом она не имела звания “Народной артистки”. Народ плакал, когда Вечеслова выходила в “Эсмеральде”. Она - актриса от Бога... Я бы хотел рассказать о моем хорошем приятеле Валере Панове (Шульмане). Мы работали вместе в одном театре. Потрясающий танцовщик, такого же уровня, как Нуриев! Он был незаслуженно отодвинут в свое время. Валера – танцовщик от Бога, ему бы танцевать в лучших театрах, но директор школы сказал ему, что он никогда не будет работать в Кировском театре. Сейчас Валера работает художественным руководителем балета в Тель-Авиве... Эти люди соединяли в себе природные физические данные с актерскими способностями. Они всегда стояли особняком, обособленно, не в общей “стае” советского театра. В каждой партии они делали образ, чего не хватало многим балетным артистам.
- Мне кажется, было бы замечательно рассказать о людях, составивших славу советского балета! Тем более, что воспоминаний о них не так уж и много. Этому можно посвятить целую рубрику “Великие балетные имена”.
- Буду рад поделиться своими воспоминаниями.
- А почему вы ушли из театра?
- Не сработался с новым руководством. Я ушел из театра в 1985 году. После ухода два с половиной года был директором Ленинградского Дома композиторов, потом волею судьбы попал в Москву. С 1987 по 1991 годы я работал в московской Ассоциации конкурса имени П.И.Чайковского. А потом получил письмо от друга…
- И через восемь лет, уже в Америке, вернулись к балету.
- Да, что-то такое должно было во мне накопиться, чтобы я почувствовал, что хочу заниматься своим делом.
- Что делают ваши выпускники, когда заканчивают Академию движения и музыки? Какой процент из них продолжает заниматься балетом?
- Два процента из ста. Продолжают балетную жизнь самые умные и талантливые. Из одного моего выпуска вышла очень способная девочка. Она сейчас танцует в Хьюстонском балете. Я даже уговорил родителей послать ее в Вагановку. Договорился с художественным руководителем Асылмуратовой, и она взяла ее в свой класс. Девочка хорошая, способная, но больше трех месяцев не выдержала. Ей не хватило терпения и усидчивости. А с мальчиками вообще беда. Раз-два и обчелся.
- До Америки у вас был опыт педагогической деятельности?
- Впервые в качестве педагога я попробовал себя в 1971 году, после одиннадцати лет работы в театре в качестве солиста. Меня пригласила балерина и педагог Фея Ивановна Балабина. Я всегда был хорошим партнером. Зная это, Балабина предложила мне взять класс дуэтного танца. Начиналось все очень хорошо. Я работал пять лет. Я пытался бороться с системой “мордования” детей, спрашивал Фею Ивановну, почему мы должны ставить детям отметки ниже, чем они того заслуживают, но ответом было: “Так принято”. Я не мог этого вынести. Каждый раз приходить в учительскую и воевать с педагогами было просто невыносимо, и через пять лет я оставил преподавательскую работу. А первые балетмейстерские опыты я получил... в порту. Как-то мне позвонили и сказали, что Ленинградскому порту нужен человек, который может поставить танцевальные номера. Коллектив этот был полусамодеятельным, но там были люди, которые когда-то где-то танцевали. Этот ансамбль готовился к дальним плаваниям. Я попал в один из таких рейсов на корабль “Лермонтов”. (Он потом затонул у берегов Новой Зеландии.) Рейс длился три с половиной месяца. А в другой раз мы давали концерт на открытии зданий башен-близнецов Торгового центра в Нью-Йорке в 1972 году. Они еще не были достроены, мы по щебенке ходили... Так я впервые побывал в Америке.
- Валерий Васильевич, вас хорошо знают не только любители балетного, но и драматического искусства. Вы ведь еще и балетмейстер театра “Атриум”. Как вы пришли в “Атриум”?
- Мы встретились с Женей Колкевичем, когда театр поставил “Поминальную молитву” и начинал работу над Окуджавой. Я побывал у них на репетиции и предложил свои услуги. Им как раз надо было сделать несколько танцевальных номеров. После Окуджавы мы с режиссером спектакля Андреем Тупиковым сделали вместе “Номер 13” и “Слуги Фемиды”. В “Слугах...” я поставил восемь танцевальных номеров. Осенью закончили большую работу – спектакль “Молдаванка, Молдаванка...” по мюзиклу А.Журбина “Биндюжник и король”.
- В этом спектакле состоялся ваш дебют в качестве драматического актера. Вы, по-моему, замечательно сыграли роль Никифора.
- Спасибо. Я очень волновался перед выходом на сцену. В драматическом спектакле я еще не играл. Меня регулярно приглашают мои друзья, артистические директора компании “Salt Сreek Ballet” в Вестмонте Сережа Козадаев и Жанна Дубровская на роль Дроссельмейера в “Щелкунчике”. Это чисто игровая партия. А в 2000 году я исполнил у них партию старухи-колдуньи Медж в “Сильфиде”. Козадаев и Дубровская – мои однокашники, мы в одном театре работали, только они несколько младше меня. Я у них преподаю, работаю с ребятами старших классов и каждый год выхожу на сцену.
- Как вам работается с коллективом “Атриума”?
- С удовольствием. Я неравнодушен к талантливым энергичным инициативным людям и всегда рад им помочь.
- Ну что ж, желаю вам новых интересных театральных работ: как балетных, так и драматических. До новых встреч!

Наша справка. Академия движения и музыки (“Academy of Movement and Music”), в которой шестнадцать лет преподает Валерий Долгалло, находится в Оук-парке по адресу: 605 Lake St. Oak Park, IL 60302. Справки по телефону 708-848-2329. А увидеть Валерия Долгалло на драматической сцене мы сможем совсем скоро. Последняя премьера театра “Атриум”, музыкальная трагикомедия “Молдаванка, Молдаванка” по мотивам произведений Исаака Бабеля пройдет 24 января в помещении “Northbrook Theatre”. Спектакль особенный, поскольку только в этот день в нем будет участвовать специально прилетающий на премьеру композитор Александр Журбин! Билеты можно заказать по телефону 847-729-6001.